— Ты попросила меня положить их туда, куда не сможешь дотянуться. Ты сказала, что слишком много их ешь.

— Я беременна, — рычит Оливия. — И это ты сделал меня такой! И еще кое-что! — Она сердито тычет пальцем ему в грудь. — Мне разрешено есть слишком много печенья!

Картер наклоняется ко мне, прикрывая рот рукой.

— В последнее время она была особенно агрессивной и эмоциональной.

Я закатываю глаза.

— Я возьму…

Он кладет руку мне на грудь, останавливая меня.

— Мне нравится давать ей злиться пару минут. Это утомляет ее, как перевозбужденного котенка.

Боже, надеюсь, что я буду здесь в тот день, когда Оливия, наконец, даст волю эмоциям.

Именно здесь мне и нужно быть, наблюдать за тем, как мама орет на Картера за то, что он прячет печенье своей жены, затем они с Оливией дерутся из-за упомянутого печенья, а Хэнк тайком стаскивает целую пригоршню. Весь остаточный гнев того дня проходит, сменяясь на мягкое, теплое чувство в груди, которое приходит только рядом с семьей.

Полчаса спустя, когда Картер, Хэнк и Оливия счастливо улыбаются, сидя за обеденным столом с упаковками печенья Орео рядом с тарелками лазаньи, тепло все еще сохраняется.

Хэнк разламывает печенье.

— Как учеба, Дженни?

— Хорошо. Великолепно. — Я вздыхаю, когда все прекращают есть. — Жду, когда она закончится, — признаю я.

Картер указывает на меня вилкой.

— Стив тянет тебя вниз. Тебе следует бросить его.

Причина первая, почему я не собираюсь говорить ему, что Михаил хочет, чтобы мы с Саймоном притворялись парой. Однако я, наконец, открываю рот и рассказываю своей семье секрет, который так долго хранила.

— После окончания учебы открывается вакансия в Национальном балете в Торонто. И, э-э… — Я складываю салфетку, разворачиваю ее, затем снова складываю. — Лия порекомендовала меня на эту работу.

— Дженни, — бормочет Оливия. — Это невероятно.

Хэнк находит мою руку, сжимает ее и громко целует.

— Молодец, малышка.

Картер вскакивает со своего места, заключая меня в объятия, которые близки к удушающим. Он отстраняется только тогда, когда кто-то начинает причитать, захлебываясь рыданиями.

Это моя мама.

— Ой, мам. — Я подхожу к ней, обнимаю сзади. — В чем дело?

— Я в порядке, — плачет она. — Совершенно в порядке! — Еще один всхлип. — Просто я в равной степени так рада за тебя, как и расстроена за себя. — Она зарывается лицом в мою шею. — Я не хочу терять своего лучшего друга, но я хочу, чтобы у тебя было все, чего ты хочешь и заслуживаешь, и я не знаю, как выразить все это, поэтому слезы вырываются наружу!

Тяжелая боль пронзает меня, когда она прижимается ко мне.

— Ты никогда не потеряешь меня, мама. Я не думаю, что поеду.

— Ты должна, — вмешивается Картер, поднимая руки вверх. — Это твоя мечта!

Так ли это? Как я могу стремиться к чему-то, не будучи на 100 процентов уверенной, что это то будущее, которого я хочу?

Воздух пронзает еще один сдавленный всхлип, и по щекам Оливии текут слезы.

— Нееет. — Я вытираю лицо. — И ты туда же!

— Я просто очень рада за тебя, но я также очень хочу, чтобы ты осталась, потому что ты будешь лучшей тетушкой на свете, и ты одна из моих лучших подруг, и твоей маме грустно, и это огорчает меня, а моя мама на другом конце страны, и я так сильно скучаю по ней, так что я тоже не хочу скучать по тебе, но ты должна следовать своим мечтам, и еще я просто… — она хватает ртом воздух, хлопая себя по лицу, — …сейчас очень, очень эмоциональная!

Картер встречается со мной взглядом, когда мама и Оливия, рыдая, прижимаются друг к другу.

«Помоги мне» говорит он одними губами.

— Ох, ладно. Люблю вас обоих, — говорю я маме и Оливии, целуя их в макушки, когда Картер вскакивает на ноги. — Я обещаю, что вы никогда меня не потеряете. Картер сейчас отвезет меня домой.

— Ты собираешься оставить меня здесь с этими двумя? — Хэнк недоверчиво кричит нам вслед.

— Ты был создан для этого, — кричит Картер через плечо, ведя меня по коридору. — Отличная мысль, — бормочет он, подавая мне пальто. — Думаю, что мама, возможно, вступает в эту фазу.

— Картер! — Я хлопаю его по плечу.

— Что? — спрашивает он, заводя меня в гараж. — О, и у тебя месячные?

Я недоверчиво мотаю головой.

— Как, черт возьми, Оливия тебя еще не убила?

Он странно горделиво улыбается, когда проводит ладонью по своему торсу.

— Она пытается каждую неделю.

Я закатываю глаза и поворачиваюсь к машинам. Старая потрепанная «Королла» Оливии стоит в углу, ей не пользуются уже месяцами. Я видела, как она здесь гладит ее, будто ей невыносимо расстаться с ней.

— На какой машине мы поедем?

— На любой, какой захочешь. — Картер постукивает по капоту своего BMW. — Можешь взять «Бумера». — Он берет связку ключей и крутит ими вокруг указательного пальца. — Или «Бенц».

Я морщусь. Я слишком устала для игр, мои тяжелые эмоции снова подкрадываются, а дома ждет сексуальный хоккеист, которому не терпится уткнуться лицом между моих бедер.

— О чем ты?

Он гладит капот своего графитового Mercedes Benz.

— Я думаю, ты хочешь эту хорошенькую леди.

Я складываю руки на груди.

— Картер.

— Нам не нужны все эти машины, Дженни.

— Тогда зачем ты их купил?

— Потому что я выпендрежник, — бормочет он, ведя меня к водительскому сиденью.

— Картер! Это смешно! — Я хватаюсь за дверной косяк, когда он пытается затолкать меня внутрь. — Ты не можешь подарить мне машину! Ты уже подарил мне квартиру!

— У тебя нет своей машины.

— У меня будет одна! — Может быть, летом, когда, надеюсь, найду работу.

— Давай, Дженни. Хотя бы на зиму.

— Я не люблю водить зимой! Дороги скользкие и… и… и случаются аварии! — У меня болит грудь, и я даже не знаю почему.

Взгляд Картера смягчается.

— У нее полный привод и зимняя резина. Позволь мне немного облегчить тебе жизнь. Ты аккуратный водитель.

— О, здорово. Теперь ты меня сглазил.

Картер обнимает меня за талию, поднимает с пола и усаживает на сиденье. Он застегивает ремень безопасности и вкладывает ключи мне в руку, обхватывая их моими пальцами.

— Просто дай ей неделю, хорошо? Если ты так сильно ненавидишь водить, я заберу машину обратно.

Мои руки неохотно скользят по кожаному рулевому колесу. Эта машина симпатичная, в этом нет сомнений.

— Я бы выглядела довольно круто, подъезжая в ней к продуктовому магазину, а?

— Очень круто.

Я вздыхаю.

— Хорошо. Я попробую.

Картер показывает мне все и не открывает гараж, пока я не пообещаю написать ему, когда благополучно доберусь домой.

— О, подожди. — Я опускаю окно. — Я забыла упомянуть об этом пару недель назад, но твоя жена хочет, чтобы ты трахнул ее как следует.

Картер пристально смотрит на меня.

— Что?

— Ты не можешь тыкнуть своему ребенку в глаз, Картер.

Он смотрит на свою промежность.

— Ты уверена? У меня довольно б…

— Остановись. — Я поднимаю руку. — Пожалуйста, остановись. Боже, что за жизнь я веду? — Я вздыхаю. — Хорошо. Спасибо за машину. Надеюсь, я позабочусь о ней. Ты позаботься о своей жене. Пока. Я поехала. До свидания.

* * *

Ладно, эта машина довольно крутая. У нее потрясающая стереосистема, и я могу отправлять текстовые сообщения своим голосом, и каким-то образом машина отправляет их. Вот так я и накричала на Гаррета через песню «Дорогой Джон».

— Можешь встретиться со мной в гараже? Это важно!

— Медвежонок ответил: ‘Это ты порезала мне колеса? Я могу тебя отшлепать, если это сделала ты’. Хотите ответить?

— Да, — говорю я Веронике, так я назвала свою новую машину. — Заметка для себя: найти что-нибудь, чем можно проколоть шины.

Вот, по сути, так Гаррет и находит меня распростертой на капоте Вероники, когда двери лифта открываются. Он выходит оттуда во всей красе: с растрепанными волосами, в спортивных штанах и облегающей футболке.