Отойдя немного в угол помещения, девушка поставила коробку на стол напротив окна. Не видя на столе ножниц или канцелярского ножа, Алиса достала из своей сумке ручку и проткнула ей скотч, как ножом. Раскрывая сперва картон, затем разворачивая пленку, перед ней на темно-зеленом фоне блестела золотыми буквами надпись «Коран» и витиеватые узоры вокруг. Лицо девушки засеяло в подобии смущения. Алиса укрывая завернула книгу вновь в пленку и положила в коробку. Закрывая створки коробки внахлест, что б она не открывалась по дороге, девушка проверила, закрыла ли она сумку и все ли там на месте, взяла коробку в руки и, прижимая к себе, вышла обратно, под все тот же нервный степной ветер.
Идя в свой дом, девушка ощущала радость и спокойствие, подобно тому, что она ощущала совсем недавно в церкви. Совсем недавно точно так же она прижимала к себе коробку с Библией. Каждую книгу она словно физически старалась поместить себе в сердце.
Алиса сама не заметила, как ноги привычно привели ее к дому. Длинное кирпичное здание без лифта. Хрупкое тело сгибалась от тяжелой железной двери. По серым ступеням нервным эхом разносилось цоканье темно-красных осенних ботинок без каблуков, лишь синхронно перебивая его шуршанием почти целлофанового белого не длинного пальто. Казалось, что во всем городе не осталось людей, кроме совсем уж редких прохожих, которые так же суетливо и нервно прятались друг от друга.
Алиса достала из коричневой сумки серебристый ключ и золотистым брелком в виде розовой бабочки в стразах. Немного оглушая тишину подъезда звяканьем металла, девушка открыла большую черную железную дверь. Прячась от мира, она нырнула в свое миниатюрное логово. Девушка освободила руки от коробки, поставив ее на небольшую полку в прихожей. Сняла со своего плеча сумку, поставила ее на полку в прихожей. Стаскивая с ног ботинки, немного замаралась об грязь на них. Боясь задеть белое пальто, расстегивала пуговицы и снимала с себя, оттопырив замаратые пальцы. Даже аккуратность не уберегла ее и она задела белую ткань. Уже помечая в голове мысль о том, что нужно будет протереть от грязи предмет одежды, Алиса проходила дальше в свою однокомнатную квартиру и на ходу снимала с себя остатки одежды, заползая в домашние брюки и футболку, которые девушка заранее оставила на диване.
За окном оставалась та же серая погода, которую изредка перебивали порывы могучего ветра. На полке у стены стояла икона Богородицы Семистрельной. Алиса останавливала свой взгляд на ней каждый раз, приходя домой. Казалось, она жалеет ее. На нижних полках лежала немногочисленная религиозная литература, которая на перебой сверкала золотыми буквами с корешков.
Девушка прошла в миниатюрную ванную, намочила под краном небольшую тряпочку и пошла вновь в прихожую, оттирать свое пальто. Вся ее квартира, несмотря на размер, казалась весьма просторной из-за наполненности очень чистыми, почти сверкающими, цветами в интерьере. Стены были белыми. Мебель пыталась внести малую яркость, но и то было сделано нежными, почти прозрачными зелеными, голубыми и розовыми оттенками. Даже дерево было светлым, маскируясь под стены дома. Лишь совсем редкие и не свойственные темные цвета появлялись какими-нибудь мелочами. Тишина квартиры скрашивалась воем порывов ветра за окном и шуршанием одежды проживающей здесь одинокой девушки.
Девушка вернулась в прихожую, проверила, закрыла ли она дверь, и взяла с полки картонную коробку. Сидя на диване, она уже окончательно освободила ее он пленок и всей защиты, складывая весь ненужный мусор отдельно. Алиса скользила пальцами по гладкой обложке, лишь слегка проваливаясь в выбитые рисунки и надписи на ней. Она открыла ее и немного пробежалась взглядам по страницам, не вчитываясь, продолжая любоваться. Уже планируя то, как будет выглядеть ее вечер, она положила новую покупку к предыдущим, которые уже стояли на небольшой полке в шкафу рядом с диваном.
Алиса готовила себе еду на небольшой плитке. Наконец помимо звуков ветра и шуршания одежды, появились звуки шкварчания еды на сковородке. В углу комнаты стоит телевизор, который практически никогда не включается. В этом маленьком кусочке мира всегда царила тишина.
Девушка поставила на небольшой белый стол стеклянную тарелку с едой. Ей не нужно было ничего во время еды смотреть или слушать. Погруженная в саму себя и свои мысли, они лишь изредка смотрела в окно, немного лениво ковыряя приготовленную яичницу. В голове сменялись кавалькадой воспоминания о детстве, как ее учила готовить мама, как это было у других детей. День лениво и вязко стремился к закату.
Когда окончательно стемнело, Алиса включила люстру, в окружении хрустальных кристаллов. Под освещение теплых лампочек, она достала с полки несколько книг разных религий, села на диван и начала читать. Редкий момент в ее дне, когда бесконечный поток мыслей и воспоминаний утихает, и она может отпустить происходящее, погружаясь в написанное внутри книг.
Книги с плотными темными обложками с выбитыми на них золотыми буквами и орнаментами сменяли друг друга. Алиса вчитывалась в книгу своими прозрачно-голубыми, почти рыбьими, глазами. Одна книга сменяла другую, читая по главе и по аяту, девушка искала то, что заполнит ее изнутри. Тишину пустоватой квартиры разрывал лишь шелест белых страниц и периодический звук закипания чайника. Одна из немногих вещей, что могла отвлечь ее от поиска душевного тепла – наполнения себя изнутри горячим чаем.
В сонных конвульсиях, текст уже начал плыть перед глазами и сливаться во что-то единое и мало понятное. Девушка вероломно закрыла все книги, оставляя в них маленькие кусочки разноцветной бумаги, которые она использовала, как закладки, и сложила их назад на полку. Богородица с иконы по-прежнему смотрела на нее с нежной жалостью и заботой. Тяжелые веки сами падали в сон. Алиса легла на не расправленный диван и уснула, укрывшись лишь белым пледом. Она не расплетала светло-русую косу, которая за сутки носки порядком истрепалась. Сквозь сон, девушка убирала с лица редкие волосы, которые щекотали ее лицо.
Свет. Безграничный и болезненно белый. Перед лицом открывается воронкой или туннелем лучей света. Казалось, что она остается неподвижно лежать на своем диване в темноте, пока над ней разворачивается небо.
На фоне белоснежного, как альбомный лист, начали виднеться треугольники, разрезающие лучи, кружащие вокруг, опускаясь и поднимаясь танцем. Все ближе были видны крупные белые крылья, едва различимые на таком же белом фоне. Лишь у ближайших, из подлетевших так близко, ангелов можно было разглядеть лица. Такие же чистые и будто размыленные, без острых черт. Андрогинные тела покрыты чем-то между тканью и подобием облаков, складки немного виднелись тенями и развивались от движений.
Алиса лежит в темноте, которая редкими высокими языками пламени достигает ее уровня. Казалось, что под ней копошиться сама земля. Отвернув голову от света, Алиса увидела ворох человеческих тел, которые ворочались, толкались, ерзал друг по другу.
Она ощутила такое одиночество и безысходность, как почувствовала на своей голове заботливые поглаживания, которые были ей до боли знакомыми. Поднимая взгляд, девушка увидела вновь свою ушедшую из жизни мать. Впервые после похорон, она приснилась дочери. Так же, как в детстве после кошмаров, мать гладила по макушке свою испуганную дочь, чуть бормоча себе под нос что-то на мотив колыбельной.
С той же самой заботой и лаской, мама передает Алису в руки другого человека. Девушка не успевает разглядеть лица, но видит мужские руки, которые протягиваются к ней в объятиях. Кажется, что ей не хватает сил, и Алиса падает в пучину людей, которые ей только недавно пугали. Падая, она видит свет, который не пропадает, но становится дальше. С чувством паники, Алиса просыпается за полчаса до будильника.
Девушка, нервно дыша, проснулась. За окном наконец-то утих ветер, который до самого вечера бился о стекла. Глаза нервно хлопали ресницами. Грудь судорожно вздымалась, как во время истерики, как от всхлипов. Волосы еще сильнее выбились из бесцветно русой косы. Алиса пошла умываться в ванную. Холодная вода успокоила и вернула в реальность. Девушка расчесала волосы и заплела волосы заново. Бросив взгляд на часы, девушка начала одеваться. Времени было еще достаточно, но Алиса никогда не завтракала и не пила чай до работы.
