– Еще бы. В этих краях твой отец считался важной персоной. Все обращались к нему за советом и защитой. В то время апачи наводили ужас на весь Западный Техас, а твой отец был силой, с которой все считались.
– К сожалению, мне отец запомнился человеком озлобленным, лишившимся цели в жизни. Да и ранчо постепенно приходило в упадок. Господи, я до конца своих дней не забуду, что заставила отца страдать еще больше!
– Не думай об этом, Камилла. Что толку сожалеть о прошлом? Тебе надо думать только о том, как спасти Валье дель Корасон. И я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе.
– А вы уверены, что сможете быть здесь счастливой, тетя Пруди? Ведь вы отказались от родного дома и друзей, переехав в Техас!
Пруденс улыбнулась и обняла Камиллу.
– Вы с Антонией – единственные близкие мне люди. Я буду счастлива там, где счастливы вы, неужели ты этого не понимаешь?
– Я рада это слышать.
Пруденс помолчала с минуту, потом негромко заговорила:
– Камилла, мне кажется, Луи действительно намерен приехать в Техас. Он хороший человек и по-настоящему любит тебя. Как ты думаешь, он может на что-то рассчитывать?
– Не знаю, тетя… Луи был мне другом, но я никогда не была привязана к нему настолько, чтобы выйти за него замуж.
– Ладно, не будем об этом. У тебя и без того забот хватает, не стоит беспокоиться о Луи.
Камилла положила голову на плечо Пруденс.
– Я так рада, что вы здесь со мной! Не знаю, что бы я без вас делала.
– Я хотела еще кое о чем спросить тебя, Камилла, – серьезным тоном произнесла Пруденс. – Как ты думаешь, соседи будут судачить о том, кто отец Антонии?
– Боюсь, что да. Никто, кроме Джанет и Хантера, не знает правды о ее рождении. Но Джанет никому ничего не скажет, она моя подруга. А Хантер скорее всего не станет болтать, потому что это может повредить ему самому.
– Надеюсь, он будет держать язык за зубами. Хотя в тот вечер в отеле он вел себя очень странно. Я все время пыталась понять, каковы его намерения, но так и не смогла.
– Когда речь идет о Хантере, ни в чем нельзя быть уверенной. Он совершенно непредсказуем. Я сама теряюсь в догадках и не знаю, как с ним быть.
– По-моему, не стоит заглядывать слишком далеко в будущее; поживем – увидим. Сейчас нам надо думать об одном: как пресечь подозрения насчет рождения Антонии.
– Вы правы, но что же мы можем сделать?
– А разве ты не собиралась устроить вечеринку в эту пятницу?
– Да, я хочу познакомить вас и Антонию с нашими соседями.
– Скажи мне, Камилла, кто, по-твоему, в Сан-Рафаэле больше всех сплетничает?
– Наверное, Альма Митчелл… Отец всегда говорил, что, если нужно довести какую-нибудь новость до сведения всей округи, достаточно поделиться ею с миссис Митчелл. А почему вы спрашиваете?
– Пригласи ее на вечеринку, а все остальное предоставь мне!
– Что за коварные планы роятся в вашей голове, тетушка? – засмеялась Камилла.
– Чем меньше ты будешь об этом знать, племянница, тем лучше. Просто доверься мне.
Камилла крепко обняла Пруденс.
– Ах, тетушка, находясь под вашей защитой, я ничего не боюсь!
Пруденс неожиданно серьезно посмотрела в лицо племяннице.
– Нам надо держаться друг за дружку, милая. Ведь нас только трое, а против нас весь мир.
– Мне тоже иногда так кажется…
– Первым делом, – заявила Пруденс, решив перейти к более насущным вещам, – я намерена вернуть этому саду его прежнюю красоту. То, что здесь сейчас творится, иначе, как преступлением, не назовешь!
– Нелли понемногу выпалывает сорняки, но у нее слишком много других забот. А нанять садовника мне сейчас не по карману.
– Кстати, детка, я хотела поговорить с тобой о Нелли. Где ты нашла такое сокровище?
Камилла усмехнулась, прекрасно зная, что тетушка будет шокирована, услышав о прошлом Нелли.
– Она работала несколько лет в салуне под названием «Золотой самородок».
– В салуне?!
Увидев, как побледнела тетушка, Камилла покачала головой:
– Не надо смотреть на нее свысока, тетя Пруди. Нелли работала там, чтобы прокормить своих братьев: другого места не нашлось. К тому же, как говорят, она была прекрасной певицей. И разве не вы только что назвали ее сокровищем?
– Ну что ж, падшим надо протягивать руку помощи, – вздохнув, согласилась Пруденс. – Иногда люди меняются к лучшему.
Камилла нагнулась, сорвала чайную розу и вдохнула ее нежный аромат.
– Одни меняются, другие – нет…
– Полагаю, ты имеешь в виду Хантера Кингстона?
– Именно его. Всякий раз, стоит мне на минуту расслабиться, Хантер пытается причинить мне какую-нибудь неприятность! Думаю, он не успокоится, пока я не начну плясать под его дудку, как все остальные.
– Но он был так внимателен к Антонии в день нашего приезда. Возможно, в нем пробудились отцовские чувства…
– Я его близко не подпущу к своей дочери! Пять лет ему было все равно, есть она на свете или нет! Откуда же теперь вдруг взялись отцовские чувства? Я ему не доверяю. В последнее время он как-то подозрительно притих. Наверняка что-то замышляет!
– Может быть, он просто решил оставить тебя в покое, дорогая? Давай не будем выдумывать неприятности, пока их нет.
– Он никогда не оставит меня в покое, тетя Пруди! По какой-то таинственной причине, которой мне ни за что не постичь, ему нравится меня мучить.
Пруденс похлопала племянницу по руке.
– Давай-ка выбросим из головы Хантера Кингстона. У нас и без него забот хватает.
«Если бы все было так просто! – со вздохом подумала Камилла. – Такого человека, как Хантер Кингстон, невозможно выбросить из головы простым усилием воли. Тем более что он постоянно напоминает о себе…»
Вечеринку решено было устроить в саду – под ясным, усыпанным звездами небом. Из окон лился яркий свет, площадку перед домом окружали фонари. Камилла ходила среди гостей, стараясь никого не обделить вниманием.
Сантос поджарил целую тушу теленка еще накануне и теперь щедрыми ломтями накладывал мясо на тарелки гостей. Его жена Марианна сервировала гарнир, а довольная, раскрасневшаяся от усердия Нелли следила за тем, чтобы стаканы не пустели. Сыновья Сантоса – Эрнесто и Хуан – перебирали струны гитар и пели чудесные старинные испанские баллады.
Пруденс была окружена женщинами, принявшими ее в свою компанию с такой сердечностью, на какую способны только жители Техаса. Обведя взглядом гостей, Камилла заметила, что Антония разговаривает с Уэйдом. Ее любопытная дочурка всегда хотела знать все обо всех и, встретив незнакомого человека, тут же подвергала его настоящему допросу.
– А у вас большое ранчо? Такое же, как у мамочки? – услыхала Камилла, подойдя поближе.
– Да. Если ты уговоришь мамочку, она привезет тебя ко мне в гости, – ответил Уэйд.
– Антония, я разрешила тебе сегодня лечь на час позже, но этот час уже истек. Тебе пора в кровать, – с улыбкой обратилась к дочери Камилла.
– Мамочка, ну еще пять минуточек! – умоляюще протянула Антония.
– Позволь ей остаться еще немного, – вступился за девочку Уэйд. – Антония как раз собиралась рассказать мне сказку про благородного принца и прекрасную принцессу.
– Ну ладно, только одну сказку, но после этого вы немедленно отправляетесь спать, юная леди!
Антония без спроса залезла на колени Уэйду, и он улыбнулся ей.
– У тебя очаровательная дочка, Камилла. Ты можешь ею гордиться.
– Я ею горжусь – но только не тогда, когда она начинает капризничать перед сном.
Девочка нетерпеливо подергала Уэйда за рукав, заставив его отвлечься от Камиллы и устремить все свое внимание на нее. Не зная отца, она привыкла цепляться за любого мужчину, готового уделить ей внимание. Камилле стало больно при мысли о том, сколь многого ее дочка была лишена. А ведь Хантер находится всего в нескольких милях отсюда, но Антонии не суждено узнать, что он ее отец…
Тут Камилла заметила, что Пруденс увлечена разговором с Альмой Митчелл. Подойдя к ним поближе, она услыхала слова своей тети:
