– Допустим, – набычился Басир, явно пытаясь уловить, в чем подвох. – Сообщая мне о поездке в Сирию, ты прощупывал почву, искал союзника. Союзника в чем? Какие у тебя задачи здесь?
– Борьба с ИГИЛ сейчас всеобщая цель для сохранения арабского мира как такового. Внутри нашего общества заложили бомбу, да так ловко, с механизмом на неизвлекаемость. Задействовали в ней местные детали-ресурсы, в частности, в лице твоих братьев по армии и партии, которые бросились в омут черного халифата, спасая семьи и себя от нищеты. Они отказались от идеи ради сиюминутного. Я их не виню. Они обычные люди. Побоялись остаться истинными приверженцами своих идеалов, своей Родины и продолжить борьбу с американцами, с империалистами. Дали слабину, а в итоге оказались в рядах фанатиков, которые могут стать пусковым механизмом и разрушить до основания весь арабский мир. Ислам – как скелет в человеке. Если он ослаб или, того хуже, выдернуть его из человека, что останется? Безвольная кукла. Мы потеряем идентичность. И нас будут дергать за веревочки все кому не лень. А кому всегда и больше всего мешали арабы на Ближнем Востоке, стояли костью в горле?
– Израиль, – кивнул Басир.
– Наш ислам поразили бациллой «ИГИЛ». Болезнь развивается. Так дискредитировать одну из великих мировых религий еще никому не удавалось за всю историю человечества. Так вот, взрывной механизм «ИГИЛ» опутал проводами ислам и арабский мир. Либо бомба взорвется сама, когда установившие ее решат, что пора, либо мы обезвредим. Впрочем, и арабы, и наша религия все равно получат если не фатальный урон, то такое поражение, от которого не оправятся еще очень долго. Но все же в таком случае шанс будет. Кто, кроме нас – Ирака и Сирии? Мы больше всего заинтересованы в такой борьбе.
– Я думаю, есть еще страны, заинтересованные в нашем единстве и наступлении мира на Ближнем Востоке. – Басир покосился на него, наблюдая за реакцией.
Петр подумал, что его полемический задор просвистел у виска Басира, но… мимо. Тот, похоже, четко помнил про свой интерес и не отложил в дальний ящик подозрения.
– Наверняка. Есть страны, которые заинтересованы не только теоретически, но и помогают на деле – оружием, например, – не стал отпираться Петр. – Или курды, кстати говоря. Они хотят свое государство, но не такое, какое получили от американцев иракские курды. А по-настоящему независимое. Стоит пойти им навстречу, чтобы не потерять все. Главное, чтобы курды помогали, а там поглядим, – он подмигнул Басиру. – Вспомни мудрую выдержку Саддама, когда он вывел войска из Северного Ирака. Заодно прекратил снабжение. Хотите быть независимыми – справляйтесь сами. Тем более под международной опекой. А Барзани и Талабани не поделили власть и прибыль от контрабанды в Турцию. Вражда между племенами и родами. Куда от нее деться? Вот ДПК[18] и ПСК[19] грызли друг другу глотки. В конце концов, как и предполагал Саддам, Масуд Барзани обратился к нему за помощью, и все встало на свои места. Ты же помнишь в 1996 году наступление иракской армии и захват Эрбиля. А заодно Саддам кардинально разобрался и с Ахмедом Чалаби, сотрудничавшим с ЦРУ и с его ИНК[20], созданным на деньги американцев. А еще раньше была операция «Анфаль»[21] с применением химоружия против курдов… С тех пор дядю Саддама Хусейна прозвали «Химический Али».
– Ну да. Али Хасан аль-Маджид возглавлял ту операцию. Но через несколько лет Барзани и Талабани все же договорились, – напомнил Басир.
– Американцы помогли. А противоречия все равно остались. Это как маленькая трещина в корпусе корабля. В хорошую погоду кораблик резво бежит по волнам. А в бурю, не успеешь и глазом моргнуть, переломится пополам.
Басир принялся за бирьяни, пока тот еще не остыл, явно демонстрируя, что от вооруженного конфликта он перешел к мирному урегулированию.
– Мы воевали, – с обидой в голосе решил оправдаться Басир. – Но были разрозненны. Многих уничтожили в первые дни. В штаб-квартиру военной разведки попало шесть американских ракет. Здание горело. Взрыв был такой силы, что на расстоянии пяти километров крыши у домов послетали.
– Я был в это время в Багдаде, – тихо заметил Петр. – Дважды мог погибнуть под бомбежками. Но Аллах велик!
Басир кивнул и продолжил, снова забыв о еде и закурив:
– Да, под бомбежками… Часть офицеров, конечно, перебралась в другие места, ну а кто-то сразу бежал из города. Крысы с корабля… В начале апреля те, кто уцелел, сражались за аэропорт. А уже восьмого практически все было кончено. Оккупанты контролировали почти все мосты и уже больше половины города. Спорадические бои, по сути, приносили нам только потери. Кроме того, большинство наших из Мухабарата сдались задолго до вторжения. Слили информацию американцам. У нас же тут шастали инспекторы ООН, искали оружие массового поражения, – Басир горько усмехнулся. – Они тоже вербовали агентов, а поскольку вращались в правительственных кругах, то имели доступ к чиновникам высокого ранга. А пораженческие настроения витали в воздухе. Многие себе подыскивали пути отхода и финансовую базу в будущем. Короче, я одного такого сам лично, своими руками… – Он посмотрел на свои ладони, между пальцев левой продолжая сжимать дымящуюся сигарету. Вид у него был отрешенный.
– Ты имеешь в виду агента или вербовщика из инспекторов? – Петр бесцеремонно вытащил из нагрудного кармана рубашки друга пачку сигарет. – Твои крепче, – пояснил он в ответ на удивленный взгляд.
– Нет, наш был крысеныш, доморощенный. Накануне начала бомбежек мы его взяли и «поговорили» в Хартии.
Горюнов постарался сдержаться, чтобы его не передернуло при упоминании о Хартии. Там парни из Мухабарата держали арестованных и плотно работали с ними, не брезгуя никакими методами дознания, а проще говоря, выколачивали информацию. Еще до вторжения американцев больше всего Петр опасался попасть именно туда.
– Наших американцы находили везде, у родственников, у знакомых, где они прятались. Всю подноготную знали.
– А как же ты избежал ареста?
– В первый день мой дом разбомбили. Никто… – Он запнулся и продолжил о другом: – Завалы не разбирали. Там я или нет, невозможно было проверить. Тогда, помнишь, была песчаная буря. Дважды в моей жизни Аллах посылал ее, когда я уже не надеялся на спасение. Те, кто выжил, организовали подполье. Но цэрэушники работали в Багдаде давно и плодотворно, вкупе с Моссадом. Мы несли постоянные потери. Большинство задуманных терактов провалились, но кое-что все же удалось.
Петр подумал, что должен благодарить именно Басира за красочные зрелища ночных пожаров в Зеленой зоне на западном берегу Тигра. Семь лет прошло с момента вторжения до новой песчаной бури, которая намела к порогу цирюльни Басира Азара, обессиленного погоней и задыхавшегося от пыли и песка.
Через год американцы ушли из Ирака, словно почуяв сильный запах песка – так пахнет в Багдаде незадолго до бури, перед тем как все станет рыжим от поднявшейся в воздух пыли и песка. Только в этот раз воздух стал бы черным от полощущихся на ветру знамен ИГИЛ. Вот чего испугались американцы – разбуженного ими же самими демона.
А Басир остался у Кабира. Ему идти было некуда, да и прикипел он к спасителю, как к младшему брату…
Петр помнил ту страшную мартовскую бурю 2003 года, когда песок, взметнувшийся к небу, смешался с черным едким дымом от горевшей нефти. Везде в городе вырыли ямы, залили их нефтью и подожгли, посчитав, что таким образом затруднят попадание коалиционных сил по целям. Наступил конец света. Черно-рыжая смесь поглотила свет, съела кислород.
В этом невероятном светопреставлении казалось, что по городу расползлись иракские демоны и великанши – дами, силува и сеир[22]. Развалины, трупы, искореженная прямыми попаданиями иракская военная техника…
