– Я думал об этом… Но он планирует эмигрировать из страны. Я обещал подыскать ему местечко где-нибудь в Америке. – Петр многозначительно подмигнул: – Обсуди это с Центром. Хорошо бы задействовать нашего носатого приятеля, – имея в виду Галиба, уточнил он. – Но доктор, поверь мне, не тот кадр. Большая семья связывает его по рукам и ногам. Арабы в целом народ верный, но бедуины – они не имели понятий о земле и Родине, как понимаем их мы. И это накладывает отпечаток на их менталитет. Доктор давно и плодотворно работает нашим агентом, но не хочет знать, на кого именно работает, а это, по сути, указывает на то, что ему все равно, кому продаваться. Лишь бы платили больше. Он неплохой человек и любит свою семью, но не будет с нами сотрудничать бесконечно. Если удастся найти ему работу в США, боюсь, он проработает на нас максимум год и то не из благодарности, а просто пока не найдет теплое местечко, пока не наработает связи и не почувствует себя уверенным за будущее – без нас. Возможно, побежит в ЦРУ, чтобы сдать меня и таким образом избавиться от шантажиста.
– Не понимаю. Тогда целесообразнее не помогать ему, а сделать, например, так, чтобы он стал жертвой похищения игиловцами. – Тобиас взглянул на часы.
– Ты, однако, кровожадно сегодня настроен. Вот в этом и хитрость – попросить устроить его в Америке именно моих недавно обретенных друзей. Если доктор надумает жаловаться, то ему пояснят, что я их человек. Понимаешь? Он поймет, что у меня все схвачено, рыпаться бессмысленно и продолжит работать на наше благо, не догадываясь, на чье именно. Это лучше, чем позволить ему сбежать хотя бы в Иорданию.
– Сейчас надо позаботиться не о трудоустройстве доктора, – поморщился Тобиас, вставая с дивана. – Но я провентилирую этот вопрос. Хотя с учетом всех предстоящих мероприятий, которые мы запланировали, ты можешь сослужить ему плохую службу своей рекомендацией.
Разговаривали они очень тихо. Даже если доктор не пытается записать их разговор, он может и просто подслушивать. Однако выставить его из кабинета никак нельзя из-за соблюдения конспирации, ведь по легенде Ваджи принимает пациента.
– Как только у меня будет информация, смотри «Базар».
Он имел в виду, что нанесет парольный знак на один из павильонов Сук-ас-сарая. В зависимости от того, какой будет знак, Тобиас оставит закладу либо в старом квартале, либо под мостом, либо… Мест тайниковой связи было около десятка, все так или иначе логично привязанные к перемещениям дипломата. Тобиас имел дипломатическую неприкосновенность.
Через час Петр добрался до цирюльни, впервые за долгое время не ощущая боль в спине. Ваджи знает свое дело.
С Али он столкнулся у входа. Тот смущенно поглаживал обритую голову:
– Здравствуй, друг. Басир тебя накормил?
Али, не глядя в глаза, покачал головой. Побритый, он выглядел моложе и не таким безумным, если бы не беспокойные руки, которыми он теребил пуговицы рубашки.
– Басир! – крикнул Петр в открытую дверь. – Али голодный!
– Он не стал есть. – Басир появился у выхода, вытирая руки о полотенце. – Долго спишь, – проворчал он. – Когда едем?
Он явно имел в виду поездку в Эрбиль.
– Не сегодня и не завтра, – недовольно ответил Петр.
– Ждешь указаний? – усмехнулся Басир.
– Пойду покормлю парня. – Он проигнорировал словесный выпад и осторожно взял нищего за локоть.
В ближайшем кафе заказал для Али куббу[29] и пшеничные лепешки, чай и лимонад для себя. Он не рвался побыть в обществе с безумным Али, просто не хотел оставаться сейчас наедине с Басиром, до того как получит сообщения из Центра. Правда, ждать, может, придется долго.
Али ел жадно и взахлеб. Петр заказал ему еще порцию. А сам вдруг с тоской подумал, что от Мура – Теймураза Сабирова, однокурсника по ВИИЯ и коллеги по разведслужбе, после взрыва почти ничего не осталось. Его жена получила только извещение о гибели мужа. Может, орденом Мужества посмертно наградили.
Петр задумчиво покачал головой, глядя на безумного несчастного парня.
– Почему ты не стал есть? Басир ведь предлагал.
Али на мгновение поднял голову. Взгляд его оставался мутным.
– Он сердитый. Ясем всегда был таким.
– Кто такой Ясем? – просто чтобы поддержать разговор спросил Петр.
Али посмотрел на него с удивлением и пробормотал:
– Он стриг…
Явно безумец говорил о Басире.
– Откуда ты его знаешь?
– Он стриг, – повторил Али, замешкался, но продолжил: – Там на болотах он вытащил меня… Я уже несколько дней лежал, крови натекло много… Очень жарко… Вода в болоте рыжая и кровь… Но я ее пил.
– Так его звали Ясем? Или это фамилия?
– Второй лейтенант Ясем. – Али вдруг выпрямил спину, словно встал по стойке «смирно». Но тут же ссутулился. – Нет, фамилию не помню.
– Ты ешь, ешь, – Петр пододвинул ему тарелку.
– Я сладкое люблю, – Али выпил чай залпом.
Горюнов заказал ему еще чая и фиников.
«Мир тесен. – Он глядел на пыльную улицу из-под навеса. – Этот безумный парень воевал в Иране вместе с Басиром – Ясемом, и тот его, по-видимому, спас. Интересно, а он помнит Али? Не боится, что безумец опознает в нем другого человека, или полагает, что сумасшедшему никто не поверит? А я поверю, жаль только сейчас услышал это имя. Тобиасу не повредила бы дополнительная информация. Но теперь суетиться бессмысленно».
Петр купил еще для Али кулек фиников, тут в кафе они особенно золотистые и сладкие. Сунул в карман сумасшедшего вместе с финиками немного денег.
Парадокс местной действительности заключался в том, что приветствовалось давать милостыню, но сумасшедших избегали. И второе перевешивало первое.
Петр шел в парикмахерскую, когда у него в кармане зазвонил сотовый.
– Поляк, есть информация.
– А поздороваться, Бахрам, дружище? – у Петра тревожно защемило в груди. – Как жив-здоров? Как Стамбул?
– Без изменений, – пошутил курд. – А вот к тебе едет Недред… Что молчишь?
– Пытаюсь догадаться, с какой целью… Ты сказал «ко мне»? Я не ослышался?
– Он вышел на меня, и я дал ему твой номер телефона, как и договаривались.
– И все же зачем? – понимая, что Бахрам не ответит по телефону, даже если знает, допытывался Петр.
– У него и спросишь! А Зара с тобой?
– Куда ей деваться? Жена как-никак… А что ты вообще думаешь об этом парне?
– О Недреде? – покашлял Бахрам в трубку. – Я его почти не знаю. Ты же понимаешь, я с такими дела не имею, если бы не Аббас…
– Ну а все-таки.
Петру надоела песня Бахрама о том, что он не имеет отношений с ИГИЛ. Какие-то точки соприкосновения у курдов с ними все же имеются. ИГИЛ и стоящие за ними люди заинтересованы, чтобы турецкие курды трепали турок, и в то же время ИГИЛ активно пользуется помощью Анкары, торгует с ней контрабандной нефтью и древностями. А турки плевали на европейское сообщество и Запад, с которым они в бумажных союзниках. Так же они поступали, торгуя с Ираком во время его изоляции, и затем в пику официальному Ираку, торговали с курдами из Северного Ирака.
– Ему скучно живется, – с улыбкой ответил курд, характеризуя Недреда – портового инженера-технолога из Стамбула, исполняющего в ИГИЛ роль координатора.
– А что-нибудь посущественнее?
– Думаю, тебе о многом скажет то, что он уволился из порта перед отъездом.
Попрощавшись с курдом, Петр заглянул в парикмахерскую – он дошел до нее, пока разговаривал по телефону. Басир стриг клиента, и Петр остался на улице, закурил, пытаясь собраться с мыслями. «Как это всегда случается, события пошли внавалку. С Басиром полный мрак, не знаешь, что теперь от него ждать и кто он вообще. Жил с ним бок о бок три года, делил все тяготы, и казался он верным и надежным, как скала. Теперь эта «скала» начала крошиться, того и гляди, прилетит камень на голову».
А Недред, похоже, сжигает мосты. Совсем недавно, общаясь с инженером в Стамбуле, Горюнов, по-видимому, ошибочно заключил, что Недред не решится действовать в рядах ИГИЛ открыто, побоится отправиться в Сирию, где идут боевые действия, а будет содействовать им на безопасном расстоянии. И то не ради идеи псевдохалифата. Он испытывает наслаждение от адреналина, который впрыскивается в кровь от одних только мыслей о его тайной деятельности в мощной террористической группировке. Принадлежность к ней будоражит воображение и тешит самолюбие. Он просто не видел, как они в ИГИЛ обращаются со своими же, вышедшими из доверия. Осторожные рассказы Петра о казнях, увиденных им лично, впечатлили Недреда, но, судя по всему, ненадолго, раз он едет в Ирак, бросив безбедную стабильную жизнь в Стамбуле.
