— Чао Чэнь, — пробубнил он себе под нос. — Сын нефтяника. Вот ведь… падла какая…

* * *

— СТОЯТЬ! — крикнула Чертанова и щёлкнула хлыстом.

Зверюга остановилась.

Ох и уродина. На собаку похожа, вот только как будто бы запечённую заживо, — яблочка во рту не хватает. Вместо шерсти всё тело монстра покрывал один сплошной ожог. Хреново заживший к тому же; бугристый, мерзкий, а местами даже кровоточащий.

Глаза полыхают огнём в прямом смысле этого слова. То есть не метафорически ни разу. Реально язычки пламени пляшут, а изо рта не пар, но дым идёт. Так ещё и скорпионий хвост вместо обычного. Короче…

Жуть.

Про себя кадет Дольче решила называть тварей «Адскими Гончими».

— УБЕЙСЯ! — рявкнула Чертанова, и гончая… убилась.

Подпрыгнула всеми четырьмя лапами, перекувырнулась, упала на голову и свернула себе шею. Хрусть. Огонь в глазах тут же потух.

Ноги у Дольче уже гудели, а маны почти не осталось. Очень хотелось передохнуть, но времени не было. Среди деревьев уже замелькали силуэты таких же тварей. На этот раз ещё больше — целая стая, псин так-эдак двадцать.

Надо бежать!

Чертанова сломя голову ломанулась куда глаза глядят. Выставила перед собой руку, чтобы ветки по лицу не хлестали и внимательно смотрела под ноги, чтобы не запнуться о случайный корень. Да только один хрен…

От тварей не убежать, они в разы быстрее. Нужно драться.

— СТОЯТЬ! — вновь щелчок. — ОСТАНОВИЛИСЬ, ТВАРИ!

Дольче постаралась вложить в приказ максимум, но этого всё равно оказалось мало. Не все гончие вняли ей. Чуть меньше половины, если быть точнее.

Без оров и криков Чертанова сконцентрировалась и принялась мысленно руководить подконтрольными существами. В черничнике неподалёку завязалась настоящая собачья свара. Рык, визг, скулёж, ошмётки плоти летят в разные стороны. Твари скатываются в клубок, затем разбегаются и снова прыгают друг на друга.

Мягкий лесной мох аж красным стал, напился кровью по самое не хочу, уже не впитывает.

Контролить столько существ разом сложно, но…

— Стеклова смогла, — пробубнила Дольче, зажмурив глаза. — И я смогу.

И в этот самый момент случился… кусь.

Чертанова не уследила за одной тварью, и та, вместо того чтобы драться с себе подобными, на мягких лапах подбежала к ней сзади. Дольче почувствовала на голени зубы и-и-и-и… всё.

Адская гончая куснула столь нежно и деликатно, как если бы боялась ненароком сделать девушке больно.

А это, по правде говоря, было именно так. Гончая боялась.

— Тварь впивается тебе в ногу, валит на землю, начинает дёргать и вырывать куски мяса, — это из-за ближайшей ёлки вышла Чамара, — затем подбегают остальные, одна из них впивается тебе в глотку, и всё, поздравляю, ты мертва…

Не зная, что ответить, кадет Дольче просто тяжело дышала и затравленно смотрела на наставницу.

— Ну чего ты на меня глаза лупишь, дурёха? — спросила демоница. — Почему ты их всех просто не выжгла?

— А разве они уязвимы для огня?

— Всё, — поднажала на слово Чамара. — Абсолютно всё уязвимо для огня. Зависит лишь от температуры, которую ты можешь выдать. А ты можешь, девочка, уж поверь мне.

— Но ведь… лес ведь, — попыталась оправдаться Чертанова. — Полыхнёт же. Да и мана почти кончилась.

— Полыхнёт, — покачала головой демоница. — Мана. Тебе нахрен мана не нужна, как ты не понимаешь? Пу-пу-пу-у-у… ладно, возиться придётся долго, но я вроде как сама вызвалась…

Чертанова хотела было сказать, что это не совсем так, а точнее, совсем не так, но вовремя прикусила язык.

— Ладно, — хлопнула в ладоши демоница. — Сейчас я тебя научу…

Глава 4

— Поняла?

— Примерно.

Глазищи у кадета Дольче светились. Радость, восторг, изумление, восхищение и приличный такой шок от того, что весь её мир перевернулся с ног на голову. Всё не так, как ей казалось. Она чувствовала себя немного глупой, но счастливой, как… как страус, который научился летать. Ну или как человек, который всю жизнь бухтел на неудобный нарзанник и тут вдруг научился использовать его правильно.

— Пробуй ещё, — сказала Чамара. — Как учили.

— Ага, — кивнула Чертанова.

Глубокий вдох, выдох, и альтушка взялась за волшбу. Поставила ноги на ширине плеч, сами плечи расправила и начала размахивать над головой хлыстом. Сперва медленно, а затем всё быстрее и быстрее, так что аж воздух засвистел.

— И-и-и-и, — сказала Чамара, облокотившись на берёзку. — Сейчас.

— Щёлк! — то был необычный щелчок хлыста. Сработал он, как удар железякой по кремню. Высек искру, а всё пространство вокруг тем временем только и ждало этой самой искры. Вспыхивая и расширяясь, прямо посередь леса возникла ревущая огненная воронка, в центре которой продолжала размахивать хлыстом счастливая Дольче.

Воронка двигалась в такт её движениям, а сам огонь казался каким-то слишком медленным и величавым. Каким-то слишком… осмысленным?

Ну а самое удивительное заключалось в том, что лес вокруг Дольче даже не думал заниматься. Ни листочек, ни хвоинка, ни сухой валежник под ногами, огонь вроде бы не обтекал растения и без стеснения крутился по своей траектории, но при этом не жалил.

Неспроста, само собой…

Ему так приказали.

— Гаси, — скомандовала Чамара.

— Щёлк! — и пламя исчезло…

* * *

Прошло уже полтора часа после урока, а Дольче всё никак не могла прийти в себя. Без траты маны, без урона для себя и окружающих, без колебаний и неуверенности, она подчинила себе огонь и полностью изменила своё мнение о нём.

— Демон должен уметь, — так сказала Чамара.

И она сумела.

Теперь огонь больше не казался Дольче опасной жгучей хреновиной. Опасная жгучая хреновина — лишь следствие повышения температуры, само по себе невозможное без наличия окислителя, сиречь кислорода.

Не более, чем спецэффект.

А вот за температуру… за температуру теперь Дольче отвечала сама. Легко и просто. Действительно, ей нужно было только захотеть использовать стихию, как стихия тут же послушно отзывалась.

Вспоминать собственные фаерболы теперь было откровенно смешно.

И никаких затрат по мане.

Что-то из области физиологии — всё равно, что плюнуть или чихнуть.

— Моцарелла, говоришь, — сказала Чамара, с интересом наблюдая за тонкими тягучими нитями, свисающими с укушенного края кусочка пиццы. — Если честно, то повезло вам до такого додуматься. В большинстве миров сыр, как правило, это вонючая склизкая масса, которая воняет как… нехорошо воняет, короче говоря, — закончила свой спич демоница и откусила ещё один кусочек.

Не свежая невинная душа, конечно, но тоже ничего.

Сейчас демоница сидела на краю помоста Василия Ивановича и болтала копытами в воздухе. В благодарность за имбалансное боевое могущество Чертанова не придумала ничего лучше, чем угостить свою наставницу ужином.

Заказала пиццу из Сакраменто.

Да, пришлось немножечко поспорить с оператором, который всеми силами пытался отмазаться от заказа, и заплатить за доставку больше стоимости самой пиццы, но… Чертанова потихоньку привыкала к статусу члена группы «Альта». Траты — это вовсе не траты, а сопутствующие расходы. Сопутствующие чему? Правильно, защите Империи.

Так говорил Василий Иванович.

И ещё!

Дольче даже обрадовалась, что пицца остыла по дороге. Она разогрела её сама при помощи вновь открывшегося дара.

— А ты во многих мирах бывала? — между делом спросила Чертанова; говорить-то о чём-то было нужно.

— Во многих, — ухмыльнулась демоница. — Счёт не веду.

— Расскажешь?

— О чём?

— О мирах. Об Аде. О том, как оно вообще всё устроено.

— Хм…

Чамара задумалась. Знания у неё безо всяких сомнений имелись, но это были её знания — обыденные, привычные, не вызывающие никакого удивления. Потому нужно было хотя бы попытаться поставить себя на место своей ученицы и понять, что и как рассказывать. Девочка Чамаре нравилась. Точнее, для неё это был непривычный и интересный опыт. Она ещё никого и ничему не учила и испытывала необычные и приятные эмоции.