37

Мир остановился. Кажется, я даже не дышала. Как эксгумацию? Чего-чего, а этого от него я не ожидала. Зачем он это сделал??? Какие у него возникли сомнения? Она же почти копия меня, к тому же труп в морге оттекает.

— Чего ты испугалась? — ехидно улыбнулся он.

Страх отразился на моем лице. Нужно контролировать свои эмоции. Вдох-выдох.

Подняв на него глаза и увидела монстра. Влад безумен. Никогда не видела его таким.

— Ты с ума сошел? — прошептала я.

Вот если у него и в самом деле кукуха поехала, тогда нам точно не жить, потому что Кира по-прежнему мертва. Никогда в жизни не признаюсь во лжи. Пусть меня лучше убьет, чем буду сидеть в тюрьме и гнить до скончания веков. А после тюрьмы разве жизнь? Ни дома, ни работы, ничего.

Внезапно Влад хлестнул по лицу. Больно. Щека горела и покалывала. Страх из прошлого вылез наружу. Перед глазами появились картинки, как папа избивает маму и меня. По телу пробегают мурашки. Дыхание учащается. Меня начинает трясти. Не хочу боли. Не хочу повторения прошлого. Отпустите меня домой и оставьте меня в покое. Лучше бы я умерла. Тогда бы точно мой покой никто не нарушил.

Влад присел на корточки. Закурил. Ненавижу запах дыма.

— Мне долго ждать? Я всего лишь хочу знать правду и местонахождение Киры.

Чешир прожигал меня взглядом, мысленно желал моей смерти, я чувствовала это, но продолжала молчать. А что я ему скажу? Версия моей смерти ему не нравится, а новую сейчас не придумаю.

Он встал и начал расхаживать по подвалу. Его шаги гулко раздавались в тишине. Даже голова заболела. Миша смотрел на меня таким взглядом, словно говорил: «Давай расскажем ему. Плевать на все. Лишь бы выбраться отсюда». Я мотнула головой, чтоб не смел говорить.

— Хватит перекидываться знаками. Я все вижу. Значит, не хотите ничего рассказывать? Думаете, что я такой дурачок, ничего не знающий, поэтому ваше молчание прокатит? Ошибочка. Неделю назад в одном баре встретил своего лучшего друга. Был рад, предложил посидеть, выпить. И так получилось, что я начал изливать свою душу. Говорил, что до сих пор не верю в ее смерть, что люблю ее безумно, что жить не могу и не хочу. А тут Миша случайно выдает, что она жива. Я подумал, что все это пьяный бред. Но мысли не давали покоя. На следующий день стал вспоминать. И все события минувших дней показались странными. Миша исчезает, просит о помощи. Я срываюсь и оставляю Киру одну. Пока ищу друга, он как-то раньше меня возвращается в город и узнает о ее смерти. Пока я возвращаюсь, он быстренько занимается похоронами. Долго я сомневался, но решился. Мы ее откопали, взяли несколько волос. Знаете ли такую особенность, что у человека после смерти продолжается рост волос и ногтей? И меня очень удивило, когда корни волос Киры стали темными. Сколько себя помню, она всегда была блондиночкой. У меня был локон волос Киры, я отдал их, и экспертиза сообщила, что это разные люди. Я много чего накопал, но это вам знать ни к чему. Что теперь мне скажете?

Любит меня? Лжет? Хотя почему он не может любить меня как друга? Даже если допустить, что он любит меня так же, как я его… Нет, это ничего не меняет. И тут я вспомнила один упущенный случай из детства. Как-то мы рисовали в моей комнате. У Влада хорошо получалось в отличие меня. Он раскрасил лисичку в оранжевый цвет и сказал, что я очень похожа на нее, такая же хитрая, как лиса. Мне так понравился этот рисунок, что попросила подарить его мне. Тогда он сказал: «Этот рисунок дорог мне, он напоминает о тебе. Если я тебе его отдам, что ценное подаришь в ответ?» Я долго думала и осматривала комнату, но ничего важного для моего сердца не было. И тогда я вспомнила, что очень любила свои длинные волосы. Решение пришло сразу. Схватила ножницы и отрезала локон. Влад тогда был сильно поражен. А сколько мама ругалась. Только она так никогда и не узнала, что отрезала их для него. И вот сейчас этот подарок детства сыграл свою роль. Не будь их, он никогда бы не узнал правды. Почему все так сложно? Почему я не могу хотя бы частично наслаждаться жизнью? Я устала.

— Ты мне все расскажешь, — ухмыльнулся он и сел передо мной.

Сделав жест рукой, шкафы подошли к Мише и стали бить так, что тот стал просто захлебываться кровью. Стало еще страшнее. И тут меня осенило. Так же убили моего отца? С такой же жестокостью? Боже, как же невыносимо здесь находиться. Хочу на воздух. Слезы текут ручьем, а я даже стереть их не могу, связана ведь. Сейчас я плакала не за себя, не за Мишу, а за отца, который подвергся такой муки. Но Влад неправильно меня понял.

— Боишься? Или его жалко? Если продолжишь молчание, то же самое будет и с тобой. Подумай об этом.

Внезапно, все стихло. Слышно было, как гулко бьется мое сердце.

— В чем дело? Почему остановились? — рявкнул он, не оборачиваясь на них.

— Он все. Откинулся, — произнес один из них.

В глазах потемнело и я отключилась.

38

Головная боль пульсировала, такое чувство, будто меня хорошенько приложили об стену. Приходя в себя, не спешила открывать глаза. Прислушивалась к обстановке. Стояла тишина.

— Я вижу, что не спишь.

Вздрогнула. С трудом открыла глаза, в них как будто стекла. Это все линзы. Мне бы сюда хотя бы увлажняющие капли для глаз. Села, облокотившись об холодную стену. Влад сидел в стороне и наблюдал за мной.

Я лежала на старом матрасе, в стороне стояло ведро. Как мерзко. Хотела размять мышцы, как почувствовала на руках цепи. Замечательно. Меня еще и прицепили, как собаку. По щелчку пальцев зашел шкаф и швырнул мне какую-то бурду в железной тарелке, так еще и ложку на пол бросил. Мне стало так противно, что скривилась. Решили меня унизить? Не выйдет.

— Ешь, — приказал Влад.

— Не хочу.

Он стал смеяться. Точно с ума сошел.

— Или ты ешь сейчас, или будешь голодной сидеть.

Плевать. Лучше с голоду умру, чем быть здесь. Мое молчание он понял правильно. И охрана убрала мой «завтрак».

— Что ж, тогда позовешь меня, когда захочешь поговорить со мной, — произнес он и вышел.

Он ждал. Ждал, когда я буду умолять отпустить меня, ждал, когда я буду выть от голода. Я держалась. Впервые что ль голодаю? Только вот во всем этом один большой минус — холод. Меня так трясло, аж зубы стучали. Но свернувшись калачиком молча терпела. Временами заходили шкафы, проверить жива ли я еще.

В один из дней я потеряла себя. Не понимала где нахожусь, не понимала, почему так холодно и почему меня трясет. Глаза открыть не могла. А когда пыталась, то была сплошная муть. Я только слышала, но никак не могла реагировать.

— Что с ней? — недовольный голос резанул мои уши.

— Ее лихорадит, похоже заболела. Температура.

— Перенести на второй этаж и вызвать моего врача.

Потом все, как во сне. Меня куда-то тащили. Потом кто-то начал трогать меня, заставили выпрямиться из прежнего положения, хотя мне по-прежнему было холодно. Приводили в чувство, но глаза я, сколько не пыталась, открыть не могла. Затем кто-то оттопырил мое веко и свет ударил, раздражая зрачок. Старик, в белом халате, покачал головой и двумя пальцами извлек сначала одну, потом вторую линзу. Закапал капли и мне стало легче. А вот дышать было больно. Кажется, легкие простудила. Потом мне что-то вливали в рот, было горькое и неприятное. Потом я много спала.

Организм никак не хотел приходить в себя. Иногда на секунду мне удавалось просыпаться и каждый раз видела его. Кажется, у меня глюки. Разве будет этот монстр сидеть рядом, когда мне плохо? Тем более после всего случившегося?

Как ни странно, у меня не было к нему ненависти. Почему? Трудно ответить. Он в отчаянии, потерял родного человека и пытается найти. Здесь больше всего виноват Миша. Сам же проболтался. Если не можешь пить, лучше не делай этого. И честно говоря, нисколько не жалко его. Миша много всего плохого сделал и заслужил. Он испортил жизнь мне и Владу, о других не знаю, но думаю, мы не одни, кто от него пострадал.

Сама же я не лучше. Могла бы сразу рассказать правду, тогда бы и Миша был жив, и я свободна. Свободна от него. Но я даже не знаю, что хуже, оказаться у него в подвале или за решеткой? Столько ошибок и глупостей. Я ведь надеялась, что он забыл обо мне, что нашел другую девушку, но нет.