Наблюдать за тем, как он кончает, откинув голову назад, закрыв глаза, отдаваясь ощущениям, проходящим через его тело, было прекрасно. Он покрыл мой живот, и я кончил внутрь него, выплеснув теплый, влажный жар, заставивший меня зарычать от гордости.

Он раскрыл объятия, и в этот раз я был осторожен и нежно накрыл его, но от толчков я вздрогнул, когда он крепко прижал меня к себе.

– Ты так нежен со мной, хотя все должно быть наоборот, – пробормотал он.

– Ты всегда заботишься обо мне, – напомнил я ему. – На этот раз моя очередь.

– Я люблю тебя, – сказал он мне на ухо, слизывая капельки пота с моей кожи. – Очень сильно. Давай отдохнем секундочку и повторим.

Я был до смешного доволен собой и потребовал поцелуя.

Он крепко поцеловал меня, давая понять, что все, на что я претендую, он тоже сделает.

– Ты весь мой, Джосайя Редекер.

В этом никогда не было никаких сомнений.

Часть 12

Поскольку с Яном всегда может случиться что угодно - он может быть прав или ошибаться, все зависит только от дня, - я решил с осторожным оптимизмом отнестись к его словам об опекунстве в WITSEC. Я надеялся, что не буду каждый вечер возвращаться домой и плакать из-за того, что ребенок был потерян для системы. Но, как ни удивительно, он оказался прав на сто процентов. В прошлый раз, когда я работал с Миро, или, технически, на Миро, все было в полном беспорядке. Но теперь, когда за его плечами были годы работы, отдел работал без сбоев. Миро Джонс действительно точно знал, что происходит со всеми детьми под его руководством. И, что еще лучше, за те две недели, что мы с Боди уже отработали, новых детей не поступало.

Поскольку в нас не было необходимости, Ян пересадил нас обратно за обычные столы, но поскольку я пока не мог выходить на улицу, мы стали постоянными сотрудниками офиса. Обычно, поскольку все мы были следователями, нас чередовали. Но так как я был птицей с подрезанным крылом, а Боди - хранителем этой птицы, он застрял со мной.

– Нет, – ныл я, садясь за свой стол, который стоял напротив стола Боди.

– Извлекай из этого пользу, – предложил он, даже когда принял телефонный звонок от агента ФБР, который хотел, чтобы мы отправили одного из членов нашей команды на поиски клоуна с родео в Монтане.

– Нет, – сказал Боди и повесил трубку.

Я насмешливо сказал.

– Этот звонок пройдет мимо твоей головы к Яну.

Он не выглядел обеспокоенным.

Два часа спустя, проходя мимо моего стола, я услышал, как Ян разговаривает по мобильному.

– Нет, у вас есть полевой офис в Бозмане. Мы охотимся за беглецами, а не за подозреваемыми. Дайте мне знать, если вам понадобится, чтобы я принес вам чертов словарь.

– Не думаю, что это поможет, – сказал я ему.

– Родео-клоун, твою мать.

На этом все и закончилось.

****

Боди оказался прав. Как только его дом был выставлен на продажу, он был продан за три дня на восемьдесят тысяч больше, чем он за него заплатил. Он был в восторге от двенадцатипроцентной прибыли, тем более что, в отличие от меня, он ничего не делал с таунхаусом. Но это был очень востребованный и процветающий район, поэтому не было ничего удивительного в том, что он так быстро ушел.

Как и было предсказано, наши друзья помогли ему переехать ко мне. Они сделали это за пиццу и пиво, но нам пришлось пережить и нытье.

– Что это вообще такое? – спросил Илай, указывая жестом на кованую скульптуру Боди.

– Это сердце, – сказал я ему.

– Что?

– Видишь, грудная клетка открыта, а сердце там?

– Это отвратительно, – вынес он приговор.

– Искусство - в глазах смотрящего, – объяснил ему Келсо, его жених.

Илай медленно повернулся к нему.

– Это так, – Келсо защищался.

– Я отказываюсь перевозить это, – сказал Илай. – Она должна остаться здесь для новых жильцов.

В итоге он отправился на задний двор, где превратился в скульптуру на газоне.

– Винил мертв, – заверил Шарпа Боди, собирая свою обширную коллекцию пластинок.

– Это кощунство то, что ты только что сказал, – заверил его Райан. – Несовершенство пластинок - это то, что делает их уникальными.

– Гораздо проще подключить свой iPod.

Илай был в ужасе.

– Почему у тебя нет растений? – поинтересовался Дорси. – Они должны быть у каждого. Это наши маленькие фотосинтезирующие друзья.

Ян не понимал, почему на кухне у Боди так пусто. Ни кастрюль, ни сковородок, только столовое серебро и, возможно, три стакана.

– Какого черта?

– Знаешь, в твоем возрасте жить так, будто ты еще учишься в колледже, - это плохой знак, – сказал ему Миро.

Боди жестом указал на меня.

– У меня всегда были вещи Джеда.

– И теперь они снова у тебя, – сказал Келсо, ухмыляясь. – Как удачно, что ты влюбился в парня, у которого есть тарелки.

Боди глубоко вздохнул.

– Ни капли сарказма.

Келсо хихикнул и отошел.

– Твой жених - козел, – сообщил Боди Илаю.

– По крайней мере, у него нет сомнительных скульптур.

– Да, – подхватил Ян. – Что это вообще такое?

– Знаешь, – крикнул из кухни Уайт, – никто не должен есть столько детских хлопьев. Весь этот сахар тебя убьет.

Боди плюхнулся на свой диван, который отправлялся домой вместе с Дорси.

– Следи за диваном, парень, – крикнул ему Дорси. – Он больше не твой.

– Чувак, почему у тебя так много туалетной бумаги? – поинтересовался Шарп, выходя из ванной.

– Что еще важнее, – вклинился Уэс, высунувшись еще дальше, поскольку он тоже был там, – сколько дерьма тебе нужно намазать на волосы? И сколько смазки и презервативов нужно одному мужчине?

Я был при смерти.

Боди выглядел так, будто хотел кого-нибудь убить.

Как ни странно, заказ пиццы оказался самой утомительной частью дня: Илай не мог есть ветчину, а сыр был ограничен, так что в итоге он согласился съесть вегетарианскую вместе с Миро и Боди. Ян хотел, чтобы на его блюде было только мясо и абсолютно ничего зеленого. Келсо пришел в ужас и спросил, кто хочет разделить с ним пирог с хаварти и артишоками. Никто не согласился. Дорси и Райан могли взять колбасу, но только не острую, потому что у них изжога, и никто не хотел ананасов. Шарпу понравилась пицца с чизбургером, но только пара человек сочла ее вкусной, а Уайт не понимал, почему нельзя просто пепперони. В итоге нам досталось гораздо больше, чем нужно, что было вполне нормально, потому что каждый забрал домой то, что заказал.

После того как все ушли, Боди сказал:

– На деньги, вырученные от продажи моей квартиры, мы сможем поставить мансардные окна. И мы можем начать озеленение заднего двора. Я думаю о гортензиях. Мне нравится цвет «Лаймлайт». А тебе?

– Будут ли цветы компенсировать страшную скульптуру?

Он бросил на меня взгляд.

– Ты должен стать единым целым с искусством.

Как он захочет. Если цветы делали его счастливым, я тоже был счастлив. Если скульптура, которую нужно было объяснять всем, делала это для него, это тоже было хорошо. Он также хотел отремонтировать кухню и добавить уголок для завтрака.

– Мне нравятся уголки, – заверил я его.

За это меня обняли, так что я действительно был согласен.

****

На следующей неделе дату слушаний по делу Крауза перенесли, что, по моим прогнозам, пойдет ему на пользу, и я оказался прав. Им нужно было, чтобы он вернулся на работу. Я понял это по тому, что они не задавали мне вопросов о той ночи. Все, о чем они хотели поговорить, - это о его героизме.

– А ФБР выдает медали? – поддразнил я его.

Обычно он бы отмахнулся от меня, но поскольку я только что говорил от его имени, вместо этого я получил объятия и обещание, что он всегда будет меня прикрывать.

Но я и так это знал.

****

Мы с Боди осмотрели его квартиру, прежде чем он передал ключи, и я спросил его, уверен ли он, что хочет жить со мной, а не я с ним.

– Твой дом - это дом, – заверил он меня, а потом прищурился. – Но теперь это наш дом, да? Мое имя будет записано в акте, не так ли?