— Блины и оладушки. И лиса говорящая, — зверь мелодично рассмеялся и даже подошел ближе.
— Ты откуда свалился, молодец? Все тут говорящие. Сказка же.
— Мать моя женщина, а отец – мужчина, — тяжело сглотнув, произнес я. – Быть не может. Неужели у библиотекарши пыль была наркотиками разбодяжена?
— Не знаю о чем ты, молодец. Но ты в сказке. Смирись уже, — усмехнулась Лиса, присаживаясь рядом. Колобок тоже подкатился, а я во все глаза наблюдал за его движениями.
— Чего ты смотришь так странно? – недовольно протянул он.
— Прости. Не доводилось еще видеть хлебный шар, который говорит и катается по земле. Зато я кое-что понял.
— И что?
— Как ты катаешься, к примеру. Я все думал, что ты лицом тоже по земле проезжаешь, а оно у тебя, оказывается, зафиксировано.
— Кто из нас еще странный, — хохотнул Колобок. – Слова странные говоришь, ведешь себя, как идиот деревенский, палки какие-то в рот суешь.
— Это не палки, а сигарета. И вообще, хватит мне тут вопросы задавать. Не видишь, я в шоке просто! – Колобок деланно хмыкнул и откатился в сторону, разрешая мне привести мысли в относительный порядок.
Несколько минут я провел в полном молчании, стараясь максимально разобраться в случившейся ситуации. Скорее всего, пыль из библиотеки была тут не при чем. А вот слова, которые я прочитал на старой книге, были к месту. Древний магический гримуар оказался настоящим и я, прочитав некое заклинание, переместился в какой-то другой мир, где по земле катаются вонючие Колобки, а звери разговаривают и даже умеют смеяться. Стоп. Книга, которую я взял после того, как прочел слова из гримуара. Она называлась «Сказки».
— Так это получается, что я в сказку попал? – спросил я сам себя. – В настоящую сказку?
— Чего ты орешь? – недовольно заметила Лиса. – Мы тебе это уже битый час толкуем. Сказочная страна.
— Ебануться!
— А что это значит? – тут же встрял Колобок.
— А? – переспросил я.
— «Ебануться». Что это значит?
— С ума сойти.
— Как можно с ума сойти, если ум в тебе-то?
— Хлеб, блядь, отвали, — рявкнул я. – У меня тут дела поважнее, чем объяснять тебе значение матерных ругательств.
— А я и не хлеб, — надулось круглое лицо. – Хлеба во мне процентов сорок.
— А остальное? – нахмурился я, а потом махнул рукой, поняв, куда клонит странное создание. – Ох…
— Ага. В Лису вошло, да из Лисы и вышло.
— Фу!
— Не фу, а сказка. Какая жизнь, такие и сказки, — мудро рек уродец. Я же потер пальцами виски и задумался о том, что делать дальше. Мысли упорно продолжали вертеться в демоническом хаосе, не давая мне полностью осознать то, что произошло. Лиса, видимо заметив мою растерянность, подошла еще ближе и положила морду мне на колени. – Неужели я стал попаданцем? Блядь! Как же я ненавижу графоманские высеры про попаданцев, а тут на тебе. Сам же и вляпался. Да еще и так стереотипно.
— Мудро ты глаголешь, молодец, — кивнула Лиса. – Хоть я ничего и не понимаю.
— Я из другого мира. А как в ваш попал, не знаю. Что делать, тоже не знаю.
— Так давай мы тебя проводим к ведунье местной. Может она чего интересного расскажет, — пробубнил Колобок, катаясь взад-вперед.
— Ведунье?
— Ага. Умная баба. Лисе вона в прошлом году лапу починила, когда та в капкан попалась. А все неча курей у селян воровать и жопой перед собаками крутить.
— Умолкни, уродец, — велела хищница и повернулась ко мне. – Он дело говорит. Мы тебя проводим, авось и поможет-то ведунья.
— Ладно. Делать все равно нечего, — согласился я, поднимаясь на ноги. – Пошли.
— Вот и славно. А то скука смертная тут, — обрадовался Колобок. – Хоть какое развлечение.
— У него голова немного не в ту сторону работает, — доверительно шепнула мне Лиса.
— В смысле?
— Ум не весь восстановился, вот и чудит порой. То кататься начинает, то Медведя задирает. Может и матом покрыть. Сколько ни говорила, а ему хоть кол на голове чеши.
— Учту на будущее, — кивнул я, направляясь за Колобком по дороге, которая вела в сторону леса, что виднелся на горизонте.
Идя по дороге в сторону леса, я все еще пытался прийти в себя и чтобы хоть как-то поспособствовать этому процессу, принялся пытать Лису, задавая ей тысячи разных вопросов. Колобок же и вовсе укатился вперед, распевая во всю мочь матерные частушки. Да уж. Сказки стали совсем другими, нежели чем те, что я помнил из детства.
Лиса, конечно, вздыхала, охала и всячески сыпала остротами и сарказмом, но противиться моему напору не могла и рассказывала обо всем, что знала. А чуть позже, к нам присоединился и Колобок, которому надоело катиться впереди без благодарных слушателей.
А чуть позже, к нам присоединился и Колобок, которому надоело катиться впереди без благодарных слушателей.
— Так ты говоришь, что в вашем мире живет огромное множество сказочных персонажей, и они знают о других мирах? – спросил я, подфутболивая ногой небольшой мухомор, растущий у края дороги.
— Да. С чего бы мне тогда о сказках говорить, молодец? Каждый зверь и каждое создание, включая это шарообразное недоразумение, знает о вашем мире. Только там еще никто из нас не бывал.
— Да я представляю, какой визг поднимут дети, если увидят такого Колобка, — тихо ответил я, кивнув на круглого спутника.
— Тоже верно, — согласилась Лиса. – Он чем-то на ваших зомбей похож. Или как вы их там называете?
— Зомби. А тебе, откуда это известно?
— Так это тоже сказка. Выдумка, если выражаться более просто. Все, что ваш мир придумывает, обретает жизнь здесь. Все это знают. Но я мало чем могу тебе помочь в этом вопросе. Вот ведуны, колдуньи и маги могут.
— Понятно, что ничего непонятно, — буркнул я, закуривая очередную сигарету. Впрочем, быстро спохватившись, я аккуратно затушил ее на половине. Неизвестно на какой срок я сюда попал, да и есть ли здесь сигареты, потому придется экономить. – А как так вышло, что Колобок стал таким… странным?
— А чего ты ожидал от говорящего хлеба, который съела среднестатистическая лиса? Что он выживет и потом будет как ни в чем ни бывало трахать мозги другим зверям? Сказка ложь да в ней намек, молодец. Тебе-то это известно?
— Да. Знакомые слова.
— Вот. А намек тут простой. Я его съела. Он частично переварился, а потом я его… ну, понимаешь?
— Да. Не надо подробностей.
— Честно скажу тебе, Тимофей. Когда я его увидела после перерождения, то чуть душу земле не отдала. Лежит какое-то странное месиво, хохочет и шевелится. Боюсь я, что ум его не до конца из меня вышел. Вот и чудит он теперь.
— Ну а форму-то он как обрел? Ты его скатала в шар обратно?
— Куда там, — рассмеялась Лиса. – Я его вообще зарыть хотела, пока кто-нибудь другой не увидел. Землей его закидала, ветками всякими и домой пошла. А утром, на охоте, увидела это нечто и чуть со страху не померла, который раз. Оказывается этот олух, каким-то чудом, впитал в себя землю с мусором, а потом затвердел чуть и кататься стал. Немного форму принял и давай досаждать лесным жителям. Сам понимаешь, что теперь его никто не съест. Да что я говорю. К нему никто и не притронется. Воняет, как избушка ведьмы. А чудит и того хуже.
— И чего ты его терпишь тогда? – улыбнулся я. Лиса вздохнула.
— Ну, частично это мое творение. Да и привыкла уже к нему. Хоть и дурачок, а родной почти.
— Волк – пидор! – радостно заржал Колобок, гоняясь по дороге за перепуганным кузнечиком.
— Ты меня понимаешь? – настал черед Лисы улыбаться.
— Понимаю. Более чем, понимаю, — ответил я, наблюдая за странным Колобком.
— Мы, кстати, в лес входим.
— И?
— Ты аккуратней будь. Тут полно всякой странной живности. Держись поближе и не отставай, — предупредила Лиса, когда мы остановились на опушке леса. Колобок и вовсе не обратил на ее слова никакого внимания, предпочитая сбивать многочисленные грибы, которые выглядывали из побуревшей от жаркого солнца травы.
— Договорились, — поежился я и, вздохнув, первым ступил на тонкую тропинку, которая терялась за первыми деревьями.