— О-о-о, а кого это вы тут оплакиваете? — спросил отец. — Немедленно прекращайте это дело!

— Мы так обрадовались, когда вы вчера позвонили! — улыбаясь сквозь слёзы сказала Настя. Я вот каравай испекла для встречи, только из духовки достала, горячий ещё, пробуйте!

— Как же так-то, господа дорогие, — всплеснула руками Маргарита. — Мы ж думали, что вы потонули в том автобусе! Хоть какую-то весточку бы прислали, что с вами всё в порядке!

Слава тебе, Господи! А я уж подумал, что она совсем испортилась. Ан нет, всё в порядке, стандартный гундёж активирован, правда пока в облегчённом режиме.

— Так нельзя нам было, Рита, — улыбнулась мама. — Приказ такой был, никто чтобы не знал, что это не правда.

— Оправдывайтесь теперь! — буркнула старуха, нахмурив брови. Полностью вошла в норму. — Так, Настюха не зря для встречи старалась, отведайте каравай и идём в дом, чай будем пить!

Всё это больше звучало, как приказ, а не пламенная речь для встречи гостей. Хотя, мы ведь не гости, а хозяева. Тогда ладно.

Пантелеймон растопил камин как следует, Настя накрыла столик для чаепития и, когда мы сказали, что нам некогда и мы ненадолго, все очень расстроились. Чтобы сгладить неприятный момент, пришлось всё-таки принять приглашение и сесть к столу. Ненадолго, на пол часика. За это время родители вкратце рассказали всем о наших похождениях. Хотите спросить, на фига эта информация нужна прислуге? Так если большую часть жизни прожили вместе, то это уже считай родственники.

Каминный зал был самым уцелевшим помещением в доме, здесь особо нечего было ломать. На полу мраморная плитка, стены выложены природным камнем, никаких деревянных панелей. А вот дальше всё было в плачевном состоянии. Прислуга, как оказалось, дом не покидала. Они всё это время пытались навести порядок, насколько это было возможно, но без специально обученных рук это всё не исправить. Пока мы пили чай, Пантелеймон рассказал, как всё выглядело, когда они пришли в себя. Выломаны все деревянные панели из стен, поднят паркет от и до, опрокинута мебель, содержимое шкафов вывалено на пол и раскидано по всей комнате. Ну и так далее в том же духе.

Когда мы наконец вышли из каминного зала и пошли по своим комнатам, из разрухи оставались только разломанные полы и стены. Все оторванные доски или были сложены вдоль стен, или вынесены на задний двор, если казалось, что они уже не подлежали установке обратно. Не было ни одного выбитого стекла или разбитой вазы. Кстати, ваз теперь в доме вообще не было. Все шкафы, тумбы, столы, стояли на своих местах, уцелевшее содержимое вернулось на полки. Они тут явно не скучали, проделана уйма работы по наведению порядка насколько это было возможно.

Я пошёл в сторону своей комнаты, стараясь не переходить на бег. Первым делом начал пересматривать содержимое книжных полок. Все книги Виктора Сергеевича оказались на месте, только немного потрёпаны, но это уже не так важно. А вот чёрный блокнот с амулетом я так нигде и не увидел. Может я всё-таки оставил его в кабинете в клинике? Хоть убей не помню. Буду тогда искать и там. В гардеробной вещи висели по местам, как надо, Маргарита постаралась никак. Я взял всё самое необходимое, сложил в небольшой чемодан и направился на выход. Только зря торопился, мама и Катя всё ещё копошились в своих комнатах, поэтому мы с отцом и дядей Витей ещё долго стояли в прихожей, горестно вздыхая.

Следующая точка по плану — клиника. Здесь тоже внешне никаких перемен. А главное — никаких руин, внешне здание не пострадало. Раздражали глаз только кучи досок на газоне. Как оказалось, персонал своими силами пытался навести порядок, выломанный паркет, дверные косяки и деревянную обшивку выбрасывали в окно, осталось только вывезти мусор.

На пороге нас встречал Борис Владимирович. Без каравая, но с довольной улыбкой.

— С возвращением вас, господа Склифосовские! — провозгласил он и пошёл навстречу. — А я знал, что всё это ерунда, то что в газетах пишут, что с вами всё в порядке, просто хитрый ход.

— Надеюсь никому не рассказал? — спросил отец, пожимая ему руку.

— Могила! — заверил Корсаков. — Вы наверно уже догадались, что там внутри всё не так хорошо, как снаружи, но мы постарались навести порядок насколько смогли, идёмте покажу.

Самые страшные разрушения были в вестибюле и личных кабинетах, где был паркет, резные деревянные панели и другой декор. В других помещениях сняты наличники дверей, разбиты шкафы. Биксы с инструментами стояли по углам, скорее всего всё их содержимое до этого валялось на полу. Пока родителей водит Корсаков, я сразу отправился в свой кабинет. Диван и кресло вспороты, набивки почти не было. Книги стояли в шкафу хаотично, как подняли, так и поставили. Я искал чёрный блокнот, но его и здесь нигде не было, значит всё-таки забрали. Ну и ладно, не думаю, что кто-то у меня потребует его вернуть. Другой вопрос, что им смогут воспользоваться для усиления и обретения боевого навыка. Сукно на столе тоже вспорото, искали тайник.

После общего осмотра настроение немного улучшилось, последствия погрома были серьёзные, но не настолько чудовищные, как мы их себе представляли. Вполне возможно и за несколько дней управиться если будет работать бригада. Я достал телефон из кармана и набрал номер артели, где работает Шапошников. На месте его естественно не оказалось, но мне сказали адрес объекта где его искать. Я вызвал такси, зашёл к отцу, чтобы оповестить о своём отъезде и поехал на встречу с мастером.

Меня даже покоробило, когда я увидел, как высоко на лесах стоит мой «вечный должник» и монтирует статую горгульи на край крыши старинного здания. Видимо её вернули с реставрации. Другие его коллеги трудились с декоративными деталями и штукатуркой на фасаде. Я поражаюсь, как люди работают на улице, да ещё и на высоте в такую погоду. Дождя не было, но со стороны Финского залива дул пронизывающий ледяной ветер, пробирающий до костей даже через тёплое пальто. Я хотел окликнуть Николая, но сейчас это будет равносильно убийству. Если он хоть на секунду отвлечётся, рухнет вниз вместе с этой чёртовой горгульей. Поэтому я решил отойти пока в сторонку и купить два кофе — себе и ему. Я вернулся с двумя стаканами горячего напитка минут через десять. Николай как раз спускался вниз. Увидев меня заулыбался.

— Доброе утро, Александр Петрович! — бодро сказал он, вытер руку о спецовку и протянул мне. Он даже на секунду не задумался о социальном неравенстве, но сделал это от всего сердца. Эта черта мне в нём тоже нравится. — Какими судьбами? Мимо проходили?

— Не то чтобы, — хмыкнул я. — Тебя искал. На вот, попей кофейку, согрейся.

— Да я не замёрз, Александр Петрович! Такую каменюку потягай, по-любому жарко станет. А за кофе спасибо. Так вы говорите меня искали?

— Да, Коль, очень нужна твоя помощь.

— Ну вы же знаете, для вас всегда! — он развёл руками, мол какие тут могут ещё быть вопросы и сомнения. — Вы только скажите, что нужно.

Я описал ему суть проблемы насколько помнил и смог рассмотреть.

— Ясно, — он почесал затылок под каской. — Надо бы посмотреть, чтобы определиться с материалами и объёмом работ. Давайте так сделаем, мне тут ещё на два часа работы, а потом ребята уже без меня дальше справятся. Я беру сметчицу и еду к вам в клинику, потом домой.

— Давай сначала с клиники начнём, — покачал я головой, — Дом чуть подождёт.

— Смотрите сами, тогда через два часа я у вас на Костромской.

— Хорошо, ждём, — я ещё раз пожал ему руку, он бросил пустой стаканчик в кучу строительного мусора и снова полез по лесам наверх.

Вот ведь человек. Уже возраст немаленький, наполовину седой, а физическая форма и жизненный заряд — большинство такими в двадцать не обладает. Я поймал такси, которое неподалёку высаживало пассажира и отправился обратно. Займусь тогда наведением порядка в своём кабинете. Ага, какой на хрен порядок? Там теперь ремонт будет. Значит надо погрузить книги и вещи в коробки и отнести в какую-нибудь кладовку. А если она не закрывается? Очень смешно, там сейчас ничто не закрывается.