Ныряя по выбоинам, пересекая лужи, похожие на пруды, жмурясь и прикрываясь, как можно, от брызг жидкой грязи, снопами вздымавшихся из-под ног лошадей и колес экипажей, я жадно всматривался, пытался уловить и запечатлеть в своей памяти общую картину, общее настроение города… Поминутно попадались обозы, отмеченные красными флажками; тяжело громыхали зарядные ящики артиллерии; рысили легкие одноколки стрелков; тащились неуклюжие туземные телеги, запряженные лошадьми, мулами, ослами; высоко подобрав полы шинелей, шагали при них конвойные солдаты; ревели ослы, до надрыва кричали и ссорились между собою китайские и корейские погонщики; беззастенчиво пользовались всем богатством русского языка ездовые; с озабоченным видом, привстав на стременах, сновали казаки-ординарцы; с музыкой проходили какие-то войсковые части; в порту – грохотали лебедки спешно разгружающихся пароходов; гудели свистки и сирены; пыхтели буксиры, перетаскивавшие баржи; четко рисуясь в небе, поворачивались, наклонялись и подымались, словно щупальца каких-то чудовищ, стрелы гигантских кранов; слышался лязг железа, слова команды, шипение пара; откуда-то долетали обрывки «Дубинушки» и размеренные выкрикивания китайцев, что-то тащащих или подымающих… А надо всем – ярко-голубое небо, ослепительное солнце и гомон разноязычной толпы.
«Какая смесь одежд и лиц, племен, наречий, состояний…» И тем не менее чувствовалось, что в этой суете, в этом лихорадочном оживлении не было ни растерянности, ни бестолочи. Чувствовалось, что каждый делает свое дело и уверен, что выполнит его, как должно. Огромная машина, которую называют военной организацией и которую в мирное время лишь по частям поверяют и «проворачивают вхолостую», – работала в настоящую, полным ходом.
Тяжелые впечатления вчерашнего дня – станция Дальнего, буфеты Нангалина и Порт-Артура, желчные речи путейца – все сгладилось, потонуло в чувстве солидарности с этой массой людей, еще так недавно почти чуждых друг другу, а теперь – живших одной жизнью, одной мыслью…
Мобилизация и перевозка войск на Дальний Восток[15]
Спокойно, отчетливо и вполне успешно выполняет наше военное ведомство весьма важную и сложную операцию постановки на военное положение войск, назначенных в состав Маньчжурской армии, и перевозки их к театру военных действий. Целесообразные распоряжения центральных управлений, толковое и быстрое исполнение их местными органами, горячее, сердечное отношение к делу войск и запасных побороли все громадные трудности операции и вселили уверенность в блестящем ее окончании.
Призванные под знамена чины запаса соревновались друг перед другом в быстроте явки на сборные пункты, куда многие прибыли ранее положенных сроков[16]. На сборных пунктах все было своевременно готово к приему запасных: приспособлены помещения, заготовлено продовольствие, образованы запасы теплой одежды. Некоторый недостаток оказался местами лишь в теплых вещах, но он был вызван недобросовестностью отдельных чинов запаса, которые, узнав, что воинские начальники неимущим выдают казенную одежду, продавали свою собственную, хотя за каждый принесенный полушубок люди получали по четыре рубля вознаграждения от казны. <…>
По общим отзывам очевидцев, наблюдавших войска в различных пунктах громадной коммуникационной линии, люди едут весело, бодро и вполне оценивают проявляемую о них заботливость. Никто не наблюдал ни упадка духа, ни даже значительного утомления. Войска в полной мере сохраняют высокую энергию, вызванную желанием отомстить коварному врагу, и донесут ее до встречи с противником, легкомысленно вызвавшим на бой великий русский народ. <…>
Ни в одну войну и ни одному народу не приходилось еще разрешать такой грандиозной задачи по перевозке войск на театр военных действий, как та задача, которая в настоящее время выпала на долю России. И с каждым днем крепнет уверенность, что она разрешит эту задачу блистательно.
Критические трудности в организации доставки войск и начального военного руководства[17]
Мы уже говорили раньше, что предпринятые непосредственно перед войной в Приамурском военном округе новые формирования не были вполне закончены, когда пришлось приступить к мобилизации. В это же время как старые, так и вновь формируемые стрелковые бригады было решено развернуть в стрелковые дивизии с придачей им соответственных артиллерийских бригад. Дело это встретило большие затруднения.
Прежде всего дивизии эти должны были развертываться на счет запаса Сибири, которого, между прочим, не хватило, почему пришлось прибегнуть к развертыванию их путем присылки целых частей войск из европейской России. Это ускоряло организационную работу, но оставалась главная данная – это трудность и медленность перевозки.
Одноколейная железная дорога, при тогдашних своих средствах, не могла пропускать более 11–12 поездов в сутки, вследствие недостатка в подвижном составе, что, принимая во внимание удовлетворение многих других неотложных нужд мобилизации, оставляло для перевозки войск, по крайней мере в первое время, не более как от трех до четырех поездов в сутки. При этом немалую роль играла и продолжительность передвижения, отзываясь как на быстроте мобилизации, так и на своевременности доставки войск и всего для них необходимого.
Если принять во внимание, что от Урала до Мукдена воинские поезда находились в пути от 15 до 20 суток, то на перевозку, например, корпуса нужно было не менее как от 28 до 30 дней; в действительности же это время доходило даже до 54 дней. Это крайне тяжело отзывалось на мобилизации и сосредоточении наших войск.
Кроме слабой провозоспособности единственного нашего коммуникационного пути, большое значение в отрицательном смысле имела еще и разорванность его озером Байкалом. Недостаток подвижного состава устранялся снятием товарных вагонов с других линий наших железных дорог, устройством приспособлений для перевозки живого груза и отправкой их на сибирскую железную дорогу. До Байкала это не представляло никаких трудностей, но передача их на другой берег, в особенности зимою, требовала особых приспособлений и много времени.
Пробовали перевозить вагоны по проложенным по льду озера рельсам при помощи легких локомотивов, но этому мешали образующиеся на льду трещины в несколько сажен шириною и в несколько верст длиною. Лучшим средством оказалась перевозка вагонов по рельсам при помощи лошадей. Тяжелые локомотивы разбирались, перетаскивались по частям и потом на том берегу вновь собирались. Нетрудно представить, сколько это брало времени. Летом, когда озеро очищалось ото льда, для перевозки частей войск служил ледокол «Байкал» – единственный пароход, приспособленный для перевозки больших грузов.
Настроения среди мобилизованных и населения в декабре 1904 г.
<…> Настроение среди призываемых запасных и их приехавших родственников унылое. Женщины, неся мешки и узлы за своими мужьями, заливаются слезами. Мужья стараются утешить своих жен тем, что их не на войну «погонят», а куда-нибудь в город заменять солдат, находящихся на действительной службе[18].
<…> Запасные не японцы, не воевать нам с ними, а хлебом-солью да добрым словом встретить и проводить следует[19].
<…> На вокзале народу была такая масса, что полиция едва успевала отстранять от вагонов. Плачу и крикам не было конца. Перед отходом поезда многие жены просто цеплялись и лезли под вагоны, но были удерживаемы родными и публикой[20].
<…> Некоторые [добровольцы] просят немедленно посылать их в действующую армию и нередко огорчаются, если эта отправка замедляется[21].
