Мне на помощь подоспела Ася. От волнения она схватила на руки Тимку и пыталась помочь мне выбраться. Потом догадалась, усадила Тимку на берегу, вернулась ко мне, легла на мостки и я смогла с ее помощью подтянуться. Тяжелая одежда сковывала движения. Странно, но холоднее мне не становилось.

Мы выбрались на берег, схватили Тимку и щенка и заторопились к дому. Так как к ним нужно было бежать еще какое-то расстояние, метров сто, наверное, мы влетели в дом Павла.

Раздеваясь на ходу, я включила воду в ванной, и мы посадили в нее пришедшего в себя и начавшего отчаянно орать Тимку.

Ася, не слушая моих возражений, стянула с меня мокрые джинсы и свитер, и затолкала в ванну и меня.

Ошеломленный происходящим щенок заливисто лаял. Ася поймала его и пыталась растереть сухим полотенцем, он скулил и вырывался.

Кажется, Тимке все это потихоньку начало нравится, потому что он развеселился.

Влетевшие с перекошенными лицами в дом мужики застали дивную картину, которую, я думаю, они не скоро забудут: грязные лужи от растаявшего снега, мокрая одежда на полу в прихожей, мы с Тимкой, голышом сидящие в ванне, взлохмаченный щенок, с визгом бросившийся к ним за спасением, растерянная, с растрепанными волосами, Ася.

Первым пришел в себя Равиль. Он выпроводил всех из ванной, закрыл дверь.

Через полчаса лужи были вытерты, я, в теплом банном халате, и Тимка, сияющий глазками-маслинами, как главные герои происшествия, пили чай в кухне. По случаю счастливого спасения, четырехлетнего Тимура даже не стали ругать. Как выяснилось, щенок побежал к озеру, а Тимур за ним. Сначала они поискали папу, потом поиграли в лодке, а потом щенок свалился в воду, а Тимур его спасал. Щенку налили в миску молока и выдали котлету, так что он себя пострадавшим уже не считал.

Ася вздохнула, пощупав лоб Тимура:

– Надеюсь, обойдется. Все-таки ты его быстро вытащила.

Илья нахмурился:

– Вам сильно повезло. В озере бьют ключи, лед там всегда ненадежный, а мелководье только в одном месте и есть, как раз, где вы надумали купаться.

Павел и Равиль переглянулись и кивнули.

Павел принес какой-то бальзам, и мне налили в чай две полные столовые ложки. От горячего чая я раскраснелась, глаза у меня стали слипаться.

Равиль принес сухую одежду, и Тимку переодели. Ася собрала мою куртку, свитер и джинсы и, несмотря на мои возражения, забрала, чтобы постирать. Равиль выпустил щенка, и он с веселым лаем выскочил из дома. Чувствовалось, что ему наша беспокойная компания поднадоела.

Я открыла глаза. В комнате было тихо, догорал огонь в камине.

На ковре, привалившись спиной к дивану, сидел Павел, вытянув к огню длинные ноги. Почувствовав мой взгляд, он повернулся.

– Ты так и просидел на полу все время, что я спала? – спросила я.

Он не ответил. Повернувшись, провел пальцем по моей щеке.

Я невольно замерла, закрыла глаза. Понимала, что делать этого ни в коем случае нельзя, но так захотелось оказаться с ним рядом, так близко, чтобы услышать стук его сердца, его дыхание…

Внезапно он убрал руку, посмотрел на меня и задумчиво не то спросил, не то сказал:

– И ведь странно: человек ты вроде хороший. Послушай, тебе нравится держать меня на поводке?

Я от неожиданности села на диване, и махровый халат распахнулся от неловкого движения. Я торопливо поправила полы.

Павел уперся взглядом в мою грудь и холодно спросил:

– Наверное, тебе нравится, когда я, как собака Павлова, демонстрирую ожидаемую реакцию?

Кто-то хотел узнать, можно ли его вывести из равновесия? Вот тебе и ответ.

Он поднялся и пересел в кресло, потер лицо руками. С холодным бешенством в голосе сказал:

– Я – взрослый мужик, мне эти игры неинтересны, понимаешь? Ну, не умею я дружить с женщиной, которая мне безумно нравится, и одноразовый секс с тобой мне тоже не нужен. Когда ты видишь, что я уже дышать не могу в твоем присутствии, как будто отпускаешь меня. Но, стоит мне научиться жить и дышать без тебя, все снова. Да я после той новогодней ночи два месяца приходил в себя, ты хоть знаешь, чего мне это стоило? А теперь все мои старания прахом. Не знаю, что там у вас с Виктором, но скажу тебе одно: я взял два билета, во вторник вылетаю в Австрию. Если хочешь, летим со мной, и тогда будет все. Если нет, я не в претензии, только делать из себя подопытного кролика не позволю. Ясно?

Он поднялся, обошел меня и так хлопнул дверью спальни, что в шкафу зазвенела посуда.

Что он себе вообразил?! Что он себе позволяет?!

Конечно, я – полная идиотка, что поперлась к нему в гости, на дачу, но он-то, хорош!

И чем, скажите, плоха дружба? Да я без его дружбы давно бы умерла от тоски. Ну, если не всем дан дар любви, что ж тогда, повеситься?

Я мстительно подумала, что сделаю его героем следующего романа, и убью при первой же возможности. Потом вспомнила, что именно он и подал мне идею писать детективы, и решила, что лучше отомщу ему как-нибудь по-другому.

Я металась по комнате, забрасывая в сумку свои вещи. Потом вспомнила, что куртку и джинсы забрала Ася, уселась на постель.

А с чего он-то решил, что мне нужен одноразовый секс?! Хорошего же он мнения обо мне!

Стало ужасно обидно, и я тихо поплакала, свернувшись на покрывале.

За завтраком мы оба молчали.

Ближе к обеду Ася принесла высушенные вещи.

– Тимка совершенно здоров, щенок тоже. Спасибо тебе, – она обняла меня за шею, – сама-то как?

Я махнула рукой.

– Все в порядке.

Со вчерашнего вечера у меня сильно болел низ живота, кажется, все-таки купание в ледяной воде не прошло бесследно, но рассказывать об этом в присутствии Павла не хотелось.

– Мы сегодня уезжаем, – дипломатично объявила я. – Решили ехать пораньше: завтра на работу, а на въезде в город пробки сумасшедшие.

Ася попрощалась со мной:

– Ну, тогда до скорого!

Я вздохнула, про себя подумав, что при сложившихся между мной и Павлом отношениях, скорая встреча представляется весьма проблематичной, но промолчала.

Павел высадил меня у подъезда, вынул сумку с вещами и вместе со мной подошел к лифту. Он нажал кнопку, и, ожидая, пока кабинка спустится, спокойно напомнил:

– Завтра к вечеру я хотел бы знать, какое решение ты приняла.

Я хотела, было, спросить, почему именно завтра к вечеру, но он так глянул на меня, что у меня отпала охота задавать вопросы.

Павел подтолкнул меня в лифт, поставил сумку и строго сказал:

– И без бабских штучек, пожалуйста!

Не дожидаясь, пока створки лифта сойдутся, он развернулся и сбежал вниз по ступеням.

В квартире было тихо. Я позвонила на пульт, сняла квартиру с охраны.

Розы, подаренные мне Виктором перед отъездом, осыпали лепестки на стол.

Я сунула их в пакет и решила выбросить в мусоропровод, чтобы не оставлять на ночь. Тихо отперла дверь, вышла на площадку. Уже почти завернула за угол, но что-то меня внезапно остановило.

Я услышала шорох, а потом чей-то мужской голос отчетливо произнес:

– Она уже дома. Да, одна. Сменишь меня через час.

Я вернулась в квартиру, прикрыла за собой дверь, осторожно закрыла замок. В ушах шумело, и сердце билось где-то в горле. Конечно, этот разговор мог не иметь ко мне никакого отношения, но я почему-то сразу поняла, что речь шла обо мне. Значит, мне не показалось, и раньше за мной тоже следили. Кому это могло понадобиться? А вдруг это жена Виктора? Да нет, она с мужем в Риме, зачем ей следить за мной в его отсутствие?

Я хотела позвонить Павлу, и уже протянула руку к телефону, но опомнилась. Не такие у нас сейчас отношения, чтобы я звонила ему с просьбой приехать, на ночь глядя.

Тишину комнаты взорвал телефонный звонок.

Я судорожно схватила трубку.

Звонили с пульта охраны. Черт, как же я забыла, что нужно было набрать код! Я извинилась, а потом, подумав, сказала, что на лестничной площадке слышала шум и шаги. Охранник удивился: