– Мы приехали! Выходи. Бабушке привет передавай. Утром заеду за тобой, в семь тридцать, будь готова! – сказал Евгений Николаевич.

– Но завтра воскресенье, Евгений Николаевич? У Вас выходной… – не торопясь выходить из машины, ответила Дина.

– Чёрт! Ты права… с тобой у меня совсем крыша поехала! Завтра же к нам родители жены приедут, у сына нашего день рождения. Ладно, если будет время, я может и заскочу между делом на работу. А ты, если вдруг… я говорю, вдруг, а это значит экстренный случай, поняла? В общем, позвонишь мне домой, если что, поняла? – нагибаясь и открывая дверцу машины со стороны, где сидела Дина, сказал Евгений Николаевич.

– Хорошо. Спасибо, что подвезли, – выходя из машины, ответила Дина.

– И подумай на досуге, что ты натворила! Смотри, чтобы потом поздно не было… – захлопывая дверцу, громко сказал Евгений Николаевич.

Дина побрела домой, калитка была открыта, она присела на скамью.

– Серёженька… милый мой человечек. Наверное, я должна радоваться, что тебя осудили и этапом направили сюда. Это эгоистично, я знаю, но ведь иначе, я бы тебя никогда не встретила. Я так его люблю! – прижав руки к груди, которую ещё совсем недавно, в порыве страсти, так нежно сжимал и целовал Сергей, вслух произнесла Дина.

Сердечко забилось в неге, которую девушка впервые ощутила, вспомнив, что произошло сегодня ночью. Дина потрогала губы и закрыла глаза, она словно вновь ощущала сладкий привкус его жарких губ. Ей хотелось вернуться, вернуться к нему и чтобы это повторилось опять. Ощущать его объятия, ласковые прикосновения рук. Погладить его нежную кожу и заглянуть в глубину голубых глаз. Но Дина знала, с вечера ворота закрывались и даже сотрудники не должны были возвращаться, это была колония строгого режима и строгие правила были для всех. Тяжело вздохнув, она поднялась и медленно ступая, побрела через двор к дому.

– Бабушка? Я дома! – крикнула Дина, входя на кухню.

– Ну наконец-то ты пришла! Есть будешь? – спросила Дарья Ивановна.

– Нет, я не голодна, – ответила девушка, выходя из кухни и проходя в свою комнату.

Дина есть не могла, все мысли были о Сергее. А он, оставшись один, не знал, чем заняться. Ночью уснуть не получалось, он вспомнил Дину, перед его глазами пронеслась прошлая ночь.

– Может мне не следовало этого делать? Получается, я у неё первый… и что теперь? Мне здесь столько лет сидеть, я права не имел! Что же я наделал? Господи! – стучало в голове парня.

После полуночи, у него опять поднялась температура. Захотелось пить, губы стали горячими от жара. С трудом поднявшись, он налил себе воды и с жадностью выпил. Жутко кружилась голова, в глазах потемнело и  Сергей едва не упал, чувствуя, что может потерять сознание. Он вернулся к кушетке и лёг. Как прошла ночь, он едва соображал, всё время бредил и метался по подушке. Перед глазами вставали родители, плачущая мама, отец со строгим взглядом.

– Всё будет хорошо, сынок. Потерпи немного… ты только выдержи всё… – говорил отец, глядя в глаза сыну.

– Я выдержу, папа, обещаю… – шептали его потрескавшиеся губы.

Вновь Сергея мучила жажда, но подняться не было сил, он лишь желал, чтобы эта ночь быстрее закончилась. Едва рассвело, Дина проснувшись, умылась и собрав немного съестного для Сергея, выскочила из дома. С вечера отварила ему яйца и сосиски, захватила малиновое варенье и маленькую баночку мёда. Свежий хлеб решила попросить на кухне.

– Диночка? Что-то ты рано сегодня? Выходной вроде, отдохнула бы. Ведь в больничке всего один больной, – спросил дежурный офицер, встретив её на КПП, где она показав своё удостоверение, прошла на территорию колонии.

– Здравствуйте, товарищ капитан! Работа ждёт! – на ходу воскликнула Дина и быстро пошла через двор в сторону медпункта.

– Этот один, для меня дороже тысяча таких, как ты, – пробормотала Дина, открывая дверь.

Войдя в кабинет, она сняла куртку, вязанную шапку и сапожки, конец октября выдался в Архангельске холодным. Надев белый халат, Дина зашла в помещение, палатой его назвать было трудно, закуток, отгороженный от процедурного помещения, да и там стояло всего три кушетки, на одной из которых и лежал Сергей.

Дина тихонько подошла к нему и прильнула губами к его лбу. Лоб был в холодном поту, Дина подняла голову и с тревогой посмотрела на парня. Из кухни она принесла горячий чай, пару кусочков хлеба и положила в чай мёд.

– Серёжа? Просыпайся, слышишь? – сказала Дина, трогая парня за плечо.

Сергей тут же открыл глаза и с удивлением посмотрел на девушку.

– Дина? Что ты тут делаешь? Сегодня же воскресенье? – тихо спросил он.

– Я поесть тебе принесла. И вот… попей чай с мёдом, тебе сразу станет легче, – ответила Дина.

Она провела с Сергеем весь день, заботясь о нём. Сделала ему перевязку и два укола. Они долго говорили, узнавая друг о друге всё больше и больше.

– Я утром напишу заявление на имя начальника лагеря, ты тоже должен написать, Серёжа. Мы должны с тобой расписаться, чтобы чаще видеться. Если что, когда выйдешь отсюда, мы можем просто развестись. Это всего лишь формальности, – сказала Дина, сидя с Сергеем на кушетке.

– Диночка? Зачем я тебе? Ты ведь можешь встретить другого парня! Лучше, чем я… ну того, который на свободе. Я тебе не нужен… – ответил Сергей.

– Я люблю тебя, Серёжа! Мне никто другой не нужен, неужели непонятно? – ответила Дина, с отчаянием посмотрев на Сергея.

– Знаешь… мы вот тут с тобой сидим и мне кажется, что на всём белом свете никого нет. Только ты и я… – обнимая девушку и привлекая к себе, нежно целуя её в шею, сказал Сергей.

Ну кто мог удержать этих двоих от соблазна, от такого потрясающего сознания близости друг с другом…

Им вновь было хорошо, хорошо от неумелых ласк, волнующих прикосновений и поцелуев. Потом, вместе поев и после того, как Дина сделала уколы и перевязку, они, обнявшись, крепко уснули.

Но ранним утром Дина встала и одевшись, умылась, зная, что скоро придёт Евгений Николаевич. Так проходили дни, Сергей чувствовал себя хорошо и дней через восемь, Евгений Николаевич его выписал. Дина настояла, чтобы Сергей написал заявление, что сделала и сама. Евгений Николаевич, услышав об этом, пытался уговорить Дину не совершать глупостей, но девушка была непреклонна. Начальник колонии передал, что даёт молодым людям время всё обдумать, но вызвал к себе Евгения Николаевича, чтобы узнать причину такого решения Дины, которую хорошо знал.

– Говорят – любовь, Егор Алексеевич. Я пытался её отговорить, даже с её бабушкой говорил. Ни она, ни я, ничего не можем сделать, она стоит на своём. Даже и не знаю… – ответил Евгений Николаевич.

Егор Алексеевич приказал принести личное дело Сергея Анатольевича Павленко и внимательно его прочёл.