– Но мы же в КПУЗДах?

– Бережённого бог бережёт.

Доверившись опыту сапёра, перенесли лежки на расстояние километра от точки и стали ждать.

Был аншлаг. Прилетело плюс-минус пятьдесят человек. И кого тут только не было. Некоторых «звёзд разбоя» я знал из досье Знаменской, о ком-то был наслышан от жителей Периферии. «Всякой твари по паре» – лучше и не скажешь. Заседали с комфортом привезли с собой мебель и жрачку с вином. Вокруг стен поставили вооружённое оцепление.

А дальше рассказывать нечего. В момент взрыва рвануло так, что у всех беннигсенцев пару дней в ушах точно звенело бы кабы не автоматические звуковые фильтры в шлемах.

От здания, в котором проходило толковище осталась только воронка глубиной десять метров. Я даже её на видео снял. Мы не смогли посчитать сколько людей отправлено на тот свет, так как считать тут было почти что нечего. Транспорт тоже в хлам, даже запчастями было не разжиться. Копалыч ругаться будет.

В итоге узнали о точном количестве убитых от случайно выжившего стоявшего в оцеплении. Его, беднягу, прямо в торф воткнуло. Защитный костюм порвало взрывной волной, хладокомпомент вытек, да ещё основательно контузило отчего тот оглох на одно ухо.

Вот тогда-то я ещё раз уяснил, что ЗНАНИЕ действительно СИЛА, особенно в руках человека, кто это знание умеет применять.

* * *

Вогнав в карту за спиной ещё парочку красных флажков, я взглянул на личный коммуникатор и глаза мои полезли на лоб. Ничего себе! Три часа ночи, а я всё в бумажки зарылся! Видите ли, планировал создание резервных баз для ЧВК, со складами оружия, боеприпасов, горючки и снаряги. Не можем же мы метаться по всему космосу каждый раз загружаясь на Печорине. К тому же Лексин предлагал мне начать обучать у нас на базе добровольцев для ополчения с заключивших с нами контракт миров. Хорошее дело, но, по-моему, у нас пока людей не хватало.

Прислушавшись к себе, я с удивлением понял, что спать не хочу и налив себе кофе отправился с кружкой в поход по музею. Всё было в порядке. Ребята спали, дроны патрулировали территорию и только Копалыч скрёбся в своей каморке на чердаке. Чего он там ковыряет я не знал, но был уверен, что если получится, прибежит похвастается.

Уже допивая кофе, я вышел на задний двор и возле клетки с голубями увидел Светлану Бородину. Заметив меня, женщина улыбнулась от чего в уголках глаз её появились морщинки-лучики. Это было очень красиво. Неожиданно словно магнитом меня потянуло к ней.

– Не спится?

Светлана просто улыбнулась, потупив взгляд.

Я уселся рядом.

– А вам?

– Просто заработался.

Позади в клетке, сидящий на жердочке голубь захлопал крыльями что-то проворковав во сне. Обернувшись, я увидел слезинку скатившуюся из правого глаза Бородиной. Быстрым движение она убрала её и снова улыбнулась.

– Что? – просто спросил я и накрыл своей ладонью её горячую руку. – И можно на «ты»…

Светлана ответила не сразу.

– Знаешь… младший брат вместе с родителями погиб чуть больше года назад…

– Знаю, Слава рассказывал почему вы здесь.

Бородина внезапно успокоилась, выдохнула и совершенно спокойно произнесла:

– Так вот однажды, он приходит домой, смеётся, говорит, что это всё ошибка и что он на самом деле не умер. И меня такое счастье накрывает… не описать, обнимаю его, плачу от радости. А потом… потом просыпаюсь. И так уже несколько месяцев подряд.

Пальцы её неожиданно сжали мою руку…

15. Самая смелая женщина

Из пожелавших служить в ЧВК местных мы набрали дюжину человек. «Служить в ЧВК». Странно звучит, да, для рекрутов в частной военную компанию цель которой вроде бы просто косить бабки? Однако, для рекламы на местном головидении я сознательно надиктовал именно такой текст исправив работать, на служить. Первый же пришедший записываться, внимательно посмотрев на меня спросил: «Служить, командир?» Получив утвердительный ответ, кивнул и записался, черкнув роспись на планшете.

Для стрельбища мы облюбовали площадку за пакгаузом с зелёной крышей. Тот что возле космопорта. Если так вообще можно было назвать пару железобетонных посадочных площадок-пяточков на поверхность и длинное обшарпанное здание с билетной кассой и карликовым залом ожидания.

– Антон, да не дёргай ты винтовку! Чего тебя повело то? Это тебе не пластмассовая «Ашка» и не углепластиковая «Бешка»! – разорялся Лексин умудрившийся отвесить подзатыльник здоровенному мужику с выбритыми висками и короткой бородкой колышком. – Это «Мономах»! Он тяжёлый, но эргономичный. Прижал приклад к плечу и плавно на спуск! Понял?

В лавочке на углу площади мы с отличной скидкой закупали у Антона свинину и говядину. Кто ж знал, что Переверзев сержант запаса отслуживший в имперской армии семнадцать лет. Хотя… вывеска в виде хрюшки в шлеме, с гранатой в зубах должна была бы намекнуть на военное прошлое хозяина.

Ругать мясника в принципе было не за что. Я по себе знал, что к «Мономаху» надо было привыкнуть. По сути это оружие конца XXI века. Классика. Даже все современные обвесы для него сконструировали только полвека назад.

Уже следующая короткая очередь Антона угодила точно в цель.

– Командир, у нас кажется беда! – огорошил меня Копалыч быстро хромавший в мою сторону. Намедни он вместе с Мальцевым пытался отрегулировать скорость подъёма грузового лифта внутри крепости-музея (чего ему там не понравилось я не знаю, по-моему, всё работает отлично), поскользнулся на какой-то смазке и упал, ударив колено. Хорошо хоть ногу в шестерни не затянуло, а то ещё одним Железным дровосеком у нас стало бы больше.

– Что стряслось? – спросил я, отхлебнув холодной воды из бутылки-термоса.

– Параболическая антенна наша поймала сигнал тревоги. Очень короткий, будто его тут же отключили. Я только что зашёл к местным диспетчерам, – Фомин показал головой на здание космопорта, – они говорят никаких сигналов не получали.

– Так может ошибка какая-то?

– Да с их оборудованием, которое установили при царе Горохе, это и не удивительно.

– Сигнал же не военный я правильно понял? – бутылка полетела в руки отстрелявшегося Фрунзе.

– Не военный, – помотал головой дед. – Судя по первым цифрам кода с пассажирского транспортника.

– Дальше-дальше, – поторопил я собеседника, понимая, что просто так Копалыч ко мне бы не пришёл.

– В общем, местные сигнал не получали, но тпэсочка на орбите висит с выключенными двигателями.

К разговору нашему прислушивался не только Фрунзе, но и заряжавший у стола винтовку Мамонтов. Именно их я и взял с собой на «Неясыть». Уже через двадцать две минуты истребитель в составе первого пилота Бестужева, штурмана Мальцева и двух пассажиров отправился на орбиту Печорина.

* * *

– Сюрприз, Копалыч, – произнёс я по рации разглядывая замерший в невесомости рядом с сине-красным пассажирским кораблём «лиговский» «Трутень» – военный транспорт вооружённый парочкой стареньких пушек с возможностью стрельбы нурсами, оборудованный абордажной рамкой.

– Расколупали? – догадался Фомин.

– Угадал.

– А почему диспетчеры снизу не видели пиратов? – спросил сидевший у стены в откидном кресле Мамонтов. КПУЗД на нём шевелил пластинками динамической брони используя время для проверки готовности, что делало товарища похожим на силуэт подёрнутый рябью на воде.

– Отражатели используют, – пояснил Мальцев. – Вон видишь коробочки справа и слева от кабины. Кустарные работы, но для печоринских радаров в самый раз.

Мощный сканер истребителя, на котором я завис прямо над «Трутнем», показал, что внутри находится только пилот. А вот в транспортнике народу было много.

– Что там в декларации о грузе и пассажирах? – спросил я ИИ.

Ответ последовал в ту же секунду. Компьютер голосом моей покойной супруги произнёс:

«Кораблём управляет пилот второго класса Устюгов М.И. Штурмана нет. Вакантная должность. В настоящий момент на борту тридцать семь человек: пятнадцать женщин, десять мужчин, дети обоего пола. Двое пассажиров не подают признаков жизни. Температура тела показывает, что они мертвы. Порт приписки Беллинсгаузен. Следует на Печорин. В грузовом рапорте только вещи пассажиров и медикаменты для колонии».