— Я ничего этого не знала, — прошептала она.

— Я должен был рассказать тебе раньше, — отозвался Форрал, — но мне не хотелось тревожить тебя, пока ты еще не выросла. Теперь ты понимаешь, почему я так рассердился? Потому, что я боюсь за тебя, малышка. Ты не знакома с этими силами, и можешь случайно сделать то же, что и Джерант, а я слишком люблю тебя, чтобы потерять, как когда-то потерял твоего отца.

— Но я ничего не могу с собой поделать, — возразила Ориэлла. — Правда, не могу. Это сильнее меня. Я не нарочно, оно само как бы вырывается наружу. Что же мне делать, Форрал? — Теперь она уже испугалась не на шутку.

— Не волнуйся, малышка, мы что-нибудь придумаем. — Форрал на мгновение замолчал и наморщил лоб, Ориэлла вдруг почувствовала, что очень устала, но ей не хотелось покидать своего уютного местечка у него на коленях.

— Форрал, расскажи мне сказку, — сонно попросила она. — Ту, мою любимую, о величайшем фехтовальщике мира.

— Ну конечно! — Форрал так стремительно вскочил на ноги, что чуть не уронил ее. — Ориэлла, ты не хочешь сама стать величайшей фехтовальщицей мира?

Ориэлла задохнулась от восторга, но тут же недоверчиво спросила.

— Ay меня получится?

— А почему бы и нет? Я сам буду учить тебя, но, предупреждаю, это непростая работа. Величайшими фехтовальщицами за один день не становятся. В свое время я сам едва не развалился на куски, и каждый вечер бывал так выжат и измотан, что с трудом добирался до постели. Если ты согласишься, то будь готова перенести все это, потом будет слишком поздно идти на попятный. Но зато я не дам тебе ни одной свободной минутки, чтобы попасть в беду. Ну, что ты на это скажешь?

Ориэлла задумалась. Судя по описанию, это занятие не из приятных, но, с другой стороны, она и сейчас уже так выжата и измотана, что ни за какие коврижки не согласится пережить еще один подобный день. Если фехтование поможет ей избавиться от этих неприятностей, то она согласна. Перед ее внутренним взором проплыли герои из сказок Форрала, и с внезапной решимостью Ориэлла воскликнула:

— Да! Я этого добьюсь!

Так начались ее тренировки. На следующий день Форрал смастерил деревянные мечи и отыскал укромное местечко для уроков, подальше от башни. Когда вернулась Эйлин, Форрал взял с Ориэллы честное слово, что она будет молчать.

— Уверен, что твоя мама не одобрит нашей затеи, особенно если узнает, почему мы начали этим заниматься, — предупредил он, и Ориэлла была полностью с ним согласна.

Поначалу все шло ужасно. Форрал не делал никаких скидок на ее возраст и рост, и скоро Ориэлла поняла, что должна, если хочет избежать шишек и синяков, как можно скорее научиться всему необходимому. Но пока ей удавалось только увертываться и отражать удары воина, даже не помышляя об атаках. Каждый вечер Ориэлла отправлялась в постель вся в синяках, и первым ценным умением, которое она приобрела, стало умение терпеть. Но Форрал научил ее и многим другим вещам: упражнениям для сохранения гибкости и наращивания мышц, контролю за дыханием и медитации, помогающей сосредоточиться и обострить восприятие перед сражением. Ориэлла даже не представляла себе, как ей повезло — Форрал был лучшим фехтовальщиком, хотя из скромности и не признавался в этом даже самому себе. Под его руководством она постепенно овладела Сутью Воина — умением входить в особое состояние, когда все чувства сливались воедино, превращаясь в живое продолжение меча — вернее, в сам меч, в результате чего клинок уже был там, где нужно, когда разум еще только помышлял о следующем движении.

Постепенно Ориэлла полюбила эти уроки и уже не представляла себе жизни без них. Она упорно тренировалась, страдала и терпела, трудом и потом добиваясь своей цели, и когда ей исполнилось двенадцать, уже могла выйти против воина в два раза старше и тяжелее ее и одержать победу. Ориэлла росла не по дням, а по часам, и это облегчало ей задачу, но когда у нее начали появляться груди, она забеспокоилась: они постоянно ей мешали. Девочка пожаловалась Форралу, тот смущенно поворчал, но сшил ей специальную кожаную куртку, на манер тех, что так любили женщины-воины. Она плотно обтягивала фигуру и прекрасно держала эти странные штуки.

Приближался ее тринадцатый день рождения. Форрал отправился куда-то по своим делам, и Ориэлла затосковала — ей очень недоставало друга. У нее даже появился соблазн снова вернуться к фокусам с огненными шариками, но девочка твердо решила сдержать свою клятву. Чтобы отвлечься, она попросила Эйлин показать ей кое-что из магии Земли.

— Ага, теперь, когда этот бездельник уехал, у тебя нашлось время и для матери, — пряча улыбку, добродушие проворчала волшебница.

Благодаря присутствию Форрала мать и дочь теперь ладили значительно лучше, и за несколько недель Ориэлла почувствовала, что ей приятно общество матери. Фея нашла время и не только научила дочь новым заклинаниям, но и объяснила, что должно произойти с ее взрослеющим организмом, и рассказала, как с этим справляются маги. И конечно же, Ориэлла не забывала ежедневно тренироваться, надеясь преподнести воину сюрприз, когда тот вернется.

Возвращение Форрала с лихвой возместило его отсутствие. Он привез Ориэлле королевский подарок ко дню рождения — настоящий меч. У девочки даже перехватило дыхание, когда она развернула пакет и с металлическим звоном извлекла длинный, отточенный клинок из черных с серебром ножен.

— Спасибо, — только и смогла она произнести. Меч сиял голубовато-белым блеском в бледном зимнем свете, который, подобно холодному пламени, пробегал по острому как бритва лезвию. В рукоятку был вделан единственный белый камень, а клинок был уже, чем огромный, широкий меч Форрала. Сильный, изящный и смертоносный. Ориэлла никогда не видела ничего прекраснее.

Но когда она попробовала испытать его в схватке, ей показалось, что они снова вернулись к самому началу. Меч достался ей как бы на вырост: она с трудом могла поднять тяжелый клинок, не говоря уж о том, чтобы взмахнуть им. Но девочка была упряма, и, стиснув зубы, принялась тренировать мускулы. В конце каждого урока у нее отчаянно болели руки и поясница, а кроме того, Ориэлла обнаружила, что фехтование настоящим мечом требует абсолютно другой техники, совершенно непохожей на ту, к которой она привыкла, фехтуя легким деревянным клинком, и ей пришлось переучиваться. В последнее время Ориэлла малость задрала нос, уже воображая себя великой фехтовальщицей, но теперь она поняла, что до этого еще далеко, и старалась соблюдать осторожность: ведь отныне они с Форралом использовали смертоносные стальные клинки, и возникла угроза, что они могут серьезно ранить друг друга. Если раньше девочка воспринимала их занятия как веселую игру, то теперь ей пришлось понять, что это не шутки.

Казалось, она будет привыкать к новому оружию бесконечно, но в конце концов, когда миновали весна и лето, Ориэлла начала делать успехи. Наконец-то клинок шел туда, куда она хотела. Отличным, великолепно сбалансированным мечом было приятно сражаться. Форрал научил ее, как ухаживать за ним, и теперь она неизменно держала клинок и ножны тщательно вычищенными и смазанными. Меч сверкал на солнце и пел, рассекая воздух. Именно поэтому Ориэлла назвала его Коронах, что значит «Песня Смерти». Вопреки ожиданиям, Форрал не стал смеяться над ее прихотью.

— Хороший клинок заслуживает хорошего имени, — серьезно согласился он.

Несчастье случилось на исходе года, когда первый снег покрыл землю сияющей белизной. Возможно, Форрал поторопился и дал ей меч слишком рано, а, может быть, Ориэлла стала слишком самоуверенной. Как бы то ни было, произошла трагедия: они с Форралом фехтовали на своем обычном месте, когда девочка решила испробовать новый удар, который придумала сама. Немного отступив назад, она пригнулась и сделала шаг в сторону, намереваясь парировать, а затем нанести удар снизу и, пробив оборону противника, приставить ему клинок к горлу. Но все вышло не так, как она предполагала. Шагнув, Ориэлла поскользнулась на снегу, потеряла равновесие, и ее клинок отклонился в сторону, оставив хозяйку беззащитной перед смертоносным рубящим ударом Форрала. Вскрикнув, тот попытался отвести удар, но сила инерции была слишком велика, и огромный меч с хрустом вонзился в левое плечо Ориэллы.