– Господь с тобой, Лариса! – с гордостью уведомил её своими вопросами Веткин. – Разве я могу за какие-то полчаса рассказать обо всём?

– Тогда всё остальное доложишь, как-нибудь, в другой раз, господи Веткин.

– Зачем же светлые часы нашего общения откладывать на завтра?

– Хорошего должно быть не так много.

– Но я, допустим, уверен, что ты абсолютно ничего не знаешь об истории ледокольного судостроения в нашей славной, замечательной параллельной России.

– Мне не нужна подобного рода информация! Я не собираюсь разгадывать кроссворды и участвовать в игре: «Как стать миллионером». Так же «Поле чудес» меня не интересует. Это меня не греет! И я из твоей информации пирожков не состряпаю, и в депутаты меня за такие никчемные знания не изберут, даже по спискам.

– Я настаиваю, чтобы ты меня послушала! Мне, например, известны, все марки стали.

– А мне известно, что слишком мудрых, наглых и говорливых людей в древнем африканском племени Масаи в четырнадцатом веке нашей Новой Эры съедали в самую первую очередь, с песнями и плясками, и торжественно, под бой барабанов.

– Это спорное утверждение. Да и что ты можешь знать, Кайлова-Аральская?

– Ну-ка, Веткин, взял задницу в горсть – и пошёл скачками из моего дома! Не засоряй мой мозг и жизненное пространство.

Она решительно поднялась с кресла, подошла к Веткину, взяла его за шиворот и потащила к выходу. Явно, что тут сопротивление было бесполезным или, образно сказать, почти бесплодным.

Но, а конце концов, вёрткий старик Веткин, всё-таки, вырывается из рук Аральской и при этом категорически не желал уходить.

– Да ты, что же, мне грубишь, Лариса? – возмутился сельский эрудит. – На вид культурная женщина. Какое право ты имеешь меня не слушать? Как ты можешь так поступать?

– Так и могу. Не мешай работать, Веткин! – сказала она. – Не утомляй своей непроходимой тупостью! Своего ума нет, вот и пользуешься чужим. При этом, колоссально вампиришь.

– А ты прямо умная!

– Будешь много говорить, потеряешь дар речи!

– Так я тебе и поверил Аральская, то есть Кайлова!

– Я тебе такой фокус категорически обещаю!

– Замучаешься, госпожа Кайлова, называющая себя Аральской! Уж я-то отечественной и заодно мировой науке больше доверяю, чем твоему шарлатанству!

– Всё! Бери ноги в руки – и вперёд!

Сделав хмурое, обиженное выражение физиономии, Веткин ушёл. Хлопнул дверью. Чёрный кот сердито зашипел ему вслед.

Аральская достала из кармана халата горсть таблеток. Взяла сразу две, проглотила их, запивая принятый вовнутрь лекарственный препарат жидкостью из первой попавшейся под руки колбы. На ней крупными буквами было написано: «Моча юных баранов».

Между деревьями неспешно кругами ходили Лопатов и Мурашов, мирно собирали грибы, иногда останавливались. Корзина находилась в руках у профессора, который безжалостно швырял поганки, найдённые Мурашовым, в траву.

За короткое время они нашли великое множество подосиновиков и белых грибов.

– Если оторвёт, допустим, какому-нибудь нерадивому чиновнику-взяточнику и расхитителю государственных средств и народных богатств голову, – рассказывал Лопатов, – то на этом самом месте после своевременного вмешательства, можно вырастить другую.

– Я уже это понял, – сказал Мурашов. – Но до сих пор не вериться в великую силу вашего чудодейственного раствора.

– Иногда мне и самому не вериться. Но на массивной шее негодяя вырастить точно такую же голову, но новую, не так и сложно. Свежую голову.

– А зачем?

– Правильно. Не надо этого делать. Просто я привёл пример. Мыслить, и действовать мерзкий чинуша более прогрессивно, всё равно, не станет. Неисправимого паразита ничего и никогда не изменит в лучшую сторону.

– Зачем же его лечить?

– Полностью с тобой согласен, Филипп. В данном случае, таких субъектов лечить нет никакой необходимости.

– Жестоко, но справедливо, Игнат Аркадьевич. Но мы же врачи, значит, обязаны лечить всех подряд… по гуманным соображениям.

– Хорошо. Лечить будем, но только самыми лучшими отечественными и зарубежными лекарствами, от которых нет никакого толку.

Оба на короткое мгновение приостановились.

Седобородый Лопатов положил свою широкую ладонь на плечо сельского врача и проникновенно сказал:

– Свои удивительные капли, то есть целительную жидкость, я изобрёл только для нужд, если грубо выражаться, простого народа всей Земли, а точнее, для основного населения планеты, а не для разбойников и компрадоров. Они людей нашей планеты натурально раньше времени вгоняют в гроб, как бы, лекарствами и медикаментами. Да и продуктами питания и многим другим. Не просто обманщики, а преступники, во главе со странноватыми господами. К сожалению, на всей планете Земля так и происходит.

– А ведь они кричат о народном счастье и грядущем долголетии каждого человека. Пусть все богатые бездельники и разбойники кушают сами то, что они втюхивают нормальным людям.

– Они не просто отменяют долголетие, а занимаются реальным уничтожением людей. Каждый лакей считает, что он непременно войдёт в «золотой» человеческий миллиард. Эта ещё та компания. Буквально каждый двуногий прыщ абсолютно уверен в том, что, именно, он должен жить долго, счастливо и богато, что он особенный и неповторимый.

– Но такой номер у них не пройдёт!

– Ты, молодец, Филипп! Мыслишь абсолютно правильно, как настоящий гражданин нашей замечательной параллельной России.

Не сговариваясь, они остановились. Расположились прямо на бугре, обросшем густой травой. Надо же и немного отдохнуть.

Профессор Лопатов с задором принялся рассказывать о том, как он работал над своим бессмертным и полезным изобретением, над панацеей.

Всё это не так трудно было представить Мурашову.

…По горнице в шикарных семейных трусах ходит Лопатов. В руках у него большая стеклянная колба. На большой русской печке кипят во множестве кастрюль и даже бачков самые разные жидкости. Почти такие же ёмкости стоят на газовой и электроплите.

Время от времени большим черпаком наполняет самые разные колбы и мензурки. Садится за стол. Через микроскоп наблюдает за каплей только что созданной жидкости.

Недоуменно, в расстроенных чувствах чешет Лопатов подбородок. Достаёт из шкафа большой пакет с белым порошком. Подходит к одному из бачков с кипящей жидкостью. Высыпает в него содержимое пакета.

Раздаётся мощный взрыв, и Лопатов вместе с оконной рамой вылетает из дома, падает на поленницу дров, которые заваливают его вместе с головой…

Рядом с калиткой, перед домиком Мурашовых, стояли Аральская и Алевтина. Они с интересом наблюдали за тем, как по сельской улице проходит мимо толпа нищих с синими флагами и транспарантами с надписями: «Слава его величеству президёнту!», «Ура пенсионной реформе и новым налогам!», «Да здравствует параллельная Россия!» и другими.

Среди неимущих, бездомных, голодных и больных и старец со своей внучкой, девочкой Симой . Нищих стало гораздо больше. Но они по-прежнему веселы и жизнерадостны, как головорезы Иностранного легиона, находящиеся вдалеке от активных боевых действий.

К забору подошёл неопредёлённого возраста бродяга, в рваном пиджаке малинового цвета, надетом на голое тело.

– А вы ни подскажете, добрые женщины, – спросил он, – далеко ли отсюда до Москвы?

– Далековато, – ответила Аральская.– Отсюда гораздо ближе до Китая, Индии, Японии и даже Америки. Такие вот… пироги.

– До столицы нашей замечательной страны, параллельной России, – подтвердила Алевтина, – вам, уважаемый, очень долго шагать.

– Опять я примкнул не к тому отряду, – с сожалением сказал бродяга. – Но я патриот своей Родины. Ни в Америку, ни в Японию не пойду и даже на бревне не поплыву.