– Ну, что скажешь, проводник? – обратился Сергий к Ахми. – Когда выходим?

Ливиец глянул на опускавшееся солнце и тряхнул головой.

– Сейчас! Берем с собой воду, еду, оружие… Стоп! – Ахми нахмурился, разглядывая девушек Кадешим. – Вы так и пойдете? Учтите, солнце в пустыне жарче мужских глаз, оно не греет, а сжигает!

Девушки Кадешим нисколько не смутились.

– Мы припасли другие одежды, – сказала Саджах, и вытянула целый тюк из-под полупалубы. – Вот!

В тюке обнаружились длинные плащи-накидки с капюшонами из ослепительно-белой ткани.

– Отлично! – кивнул Ахми.

– Здесь на всех хватит, – сказала Неферит. – Разбирайте!

– Подожди, – притормозил ее Сергий, – дай, я сначала скупнусь.

– Точно! – завопил Эдик.

Размотав схенти, мужская половина команды барит попрыгала в стоячую воду бухточки. Воды Нила отливали бурым цветом, но в заливчике ил более-менее отстаивался и оседал на дно. Когда на него ступала нога, он приятно продавливался между пальцев.

– Господи, – простонал Эдик, – когда ж я залезу в нормальную холодную воду! Как мне надоело все теплое, если б только кто-нибудь знал!

– Накувыркаешься еще в снегу, – проворчал Искандер, яростно шкрябаясь мокрым песком. – Как пошлют куда-нибудь к диким германцам…

– Пусть!

– Не спешили бы вы на север, – проворчал Гефестай, – пока на югах делов не закончим…

Сергий, наплескавшись, влез обратно на палубу. Девушки Кадешим спокойно отнеслись к его наготе – рассматривали с интересом, но без особого любопытства. Так оценивают костюм – смотрят, хорошо ли сидит, каков покрой, из какой ткани пошито. Лобанов надел белый плащ прямо на голое тело, не вытираясь. Запахнулся, затянул кушак, накинул куколь.

– Ты сейчас на монаха похож! – объявил Эдик.

Подтянувшись, он взобрался на палубу. Пошел, отряхиваясь и косясь на девушек. Неферит с улыбочкой подала ему плащ.

– Кончай помывку! – огласил Сергий свой приказ. – Строиться!

И выступил отряд в поход. Все были одеты одинаково, в блестящие белые или желтовато-белые плащи. Каждый и каждая несли, перекинув через плечо, двойную торбу – за спиной поместив в нее бурдючок с водой, а спереди – припасы и оружие.

Промытый потоком овраг открывался сразу за священной рощей сикомор. Взобравшись по промоине наверх, отряд попал в узкую полосу сухой саванны. То там, то тут за растрескавшуюся землю цеплялись кусты колючей акации, пучки жесткой травы трепало ветром. Акация не шелестела под его порывами, а сухо терлась кривыми, узловатыми ветками и массой длиннющих шипов. Как услышишь этот звук – сразу пить хочется. А впереди раскинулась усыпанная песком и остроугольным щебнем равнина, бесконечная и безрадостная. Великая Западная пустыня. Преддверие ада. С запада пыхало свирепым жаром, неистовая мощь солнца рушилась на песок, и тот калился под ногами, прожигая тонкую подошву сандалий. Воздух был удушающ и сух, сперва он втирался в легкие как промокашка, потом, когда влага покинула рот – как наждачка.

– Скоро солнце сядет, и станет полегче! – пообещал Ахми.

В ало-золотном свете заката четко обрисовались контуры округленных песчаных дюн, достигавших ста пятидесяти локтей в высоту. Солнце садилось в красной пылевой дымке, глубокая синяя тень расползалась по безжизненной равнине, чередуя подливы мрака с красными вспышками на гребнях дюн. Сзади, тая в неподвижном воздухе, доносился пронзительный хохот гиен и жалобное тявканье шакалов. Впереди стыла тишина.

Сергий шагал вторым после Ахми. Было жарко – горячие откосы песка отдавали помалу накопленное тепло, но хоть солнце не резало глаза. Гряды песчаных холмов становились все выше и выше, добираясь до отметки в триста локтей. Песчистая, раскаленная горная страна, погребшая западные просторы душным, сыпучим пламенем… Бесконечное царство Пашта, древнего, полузабытого египтянами, бога всеобъемлющего пространства.

Пройдя пару схенов, вся компания выбралась на край склона плато, заваленного сплошной каменной россыпью. Кручи, пропиленные оврагами, изгрызенные ветрами, обрывались вниз острыми, черными ребрами. По правую руку склон, образованный плитами крепкого известняка, делался пологим, и Ахми свернул туда. Плиты, отполированные до зеркального блеска песчаными вихрями, будто ступени, вели вниз, к расползавшемуся чернеющей плоскостью сериру – невеликой равнине, покрытой обломками камня, с углублением древнего озера, сверкавшего выцветами солей. Равнину замыкала гряда зубчатых утесов, прошивавших завалы песка наклонно, косыми черными обрубками, а между утесами и высохшим озером дыбилась скала о двух вершинах.

– Двугорбая скала, – сказала Неферит с удовлетворением.

– Верным путем идёте, товарищи! – тут же ввернул Эдик.

Пала тьма, высыпали звезды.

Сергий откинул капюшон, почесал в затылке, и тут же множество голубых искр посыпалось с волос, с одежды.

– Сегодня ночь холодного огня! – объявил Ахми.

«Падающие» скалы окутались слабым голубым мерцанием, на макушках уплотнявшихся в пучки синего пламени.

– Красиво! – сказала Саджах, и провела руками по плащу. Снопики искр так и брызнули.

А тишина стояла полная, нарушаемая лишь шарканьем подошв. И вдруг громкий треск надорвал тишь. Затрещало вдали, вблизи, под нргами – жара спадала, и камни подавали голос. Отрывистые хрусты переходили в протяжные стоны, словно духи и привидения всего Египта собрались на свой съезд.

– Мощная Сохмет! – прошептал Уахенеб. – Ахми, я от тебя в шоке – и как можно жить в таких страшных местах?

Ахми только посмеялся, и повел отряд дальше – по глинистым солонцам, широкой полосой грозных песков, блестящего щебня, покрывавшего все видимое вокруг пространство, по узким уэдам – высохшим руслам – с редкими пучками иссохших трав. Однообразная даль уходила на запад, позади дико и угрюмо торчали пильчатые острые вершины, вознося трепещущие синие факелы.

Сергий поднял глаза к небу, и понял, прочувствовал понятие «бездонный». Наверное, только в пустыне можно увидеть вот эту прорву прозрачной темноты, это копилище далеких миров. На суше и на море по ночам видно небо, в пустыне тебе открывается Вселенная…

– Одинокая скала! – оповестил всех Ахми, указывая на каменный столп, уткнутый в небеса посреди каменистого пустынного плоскогорья – тассили – изрытого гладкими воронками, на дне которых выступали угольно-черные участки почвы. Понижаясь, тассили перешло в аукер, хаос узких трещинообразных обрывов, глубоких промоин, сильно выветрившихся останцов и длинных хвостов осыпей.

– Скоро уже! – подбодрил уставших товарищей Ахми. – Эрг уже близко.

Эрг – большая впадина – открылась сразу, бледно отсвечивая под звездами. Эрг был занесен песком, но пучки сухого дрина шелестели в междурядьях песчаных барханов, топырили кривые стволики акации – вода близко!

Ахми уверенно повел отряд к закругленным склонам утесов белого песчаника. Его покрывала блестящая кора, темно-коричневая днем, почти черная, но остывание по ночам отслоило камень, «пустынный загар» облез, пятная утесы белыми отметинами.

– Сюда! – ликующе воскликнул Ахми, протискиваясь между скальных стен на песчаную площадку, заросшую сухой травой.

Сергий увидел широкую расщелину, куда все они могли войти по шестеро в ряд. Шершавые бока расщелины поднимались высоко, постепенно смыкаясь краями. Из глубины расщелины тянуло влагой…

– Вода! – радостно вопил Ахми. – Чистая вода! Много!

Сергий поспешил на зов и едва не промочил ноги – от стены и до стены серебрилась поверхность крошечного озерца.

– Ну, вот, – проворчал Гефестай довольно, – совсем другое дело…

– Девушки вперед! – галантно распорядился Эдик. – Пейте, сколько влезет!

– Спасибо, – кротко ответила Саджах, чем вызвала приступ веселья. Люди сбрасывали с себя тревоги, разряжали опасения.

Напившись, Лобанов вышел наружу. Близилось утро – на востоке возжигалась широкая пурпурная полоса. Острые, словно наточенные, или серповидные гребни дюн загорались красным золотом. Тени расцветились лиловым, а небо – лазурью. Алый шар солнца повис над мутным горизонтом, покрывая пустыню розовыми сумерками – у подножий уступов заря осаждалась розовато-пепельными тонами, а темные вершины горели фиолетовым светом.