– Не забудь прикупить винишка.

Подъехав к участку, Элли обнаружила, что Том Грэм с парнем и девушкой уже собираются уезжать.

– Все в порядке, Элли. Просто отвезу их домой.

– Я сперва поеду в «Колокол», а потом известить Харперов.

– Резонно. – Если Грэма и озадачило, что ей нужно в «Колоколе», уточнять он не стал. Для него полицейская работа была нехитрым ремеслом, которое Элли зачем-то всегда усложняла, принимая слишком близко к сердцу. Он проморгал бы половину того, что они с Милли заметили на месте происшествия, а если бы и обратил внимание, все равно пришел бы к выводу, что Тони Харпер заплутал в метели и замерз по пьяни.

– Не задерживайся. Судя по последним прогнозам, опять будет снегопад, да покруче предыдущих. Даже горную дорогу может завалить. Не хотел бы я там застрять.

– А сказали, когда будет?

– Не позднее шести.

– Ясненько. Спасибо, Том.

На заднем сиденье Томова внедорожника жались друг к дружке Рик и Кейт. Девушка слабо улыбнулась Элли и помахала рукой. Элли кивнула в ответ и проводила их взглядом.

Снежок по-прежнему то сеял, то прекращался. На часах было чуть больше трех; полтора-два часа до наступления темноты и (предположительно) три до того, как грянет буря, но Элли давно усвоила, что не стоит доверять свою жизнь синоптикам. Хорошо бы оказаться дома не позже пяти, но и это слишком поздно.

– Тогда лучше поторопиться, – проворчала она и поехала к Низинной дороге.

Деревенские полицейские участки Дербишира много лет назад закрылись в пользу более крупных центральных, вроде участка в Мэтлоке, к которому Элли с Томом формально были приписаны. Обычно им поручали округ Барсолла, поскольку они там жили; знание местности могло сыграть решающую роль в поисках заплутавших туристов. Старый участок полагалось продать, да покупателей не нашлось, и деревенский совет решил превратить его в музей или центр культурного наследия. Из этой затеи тоже ничего не вышло, и, хотя синяя лампа и другие опознавательные знаки были убраны, участок на Низинной по-прежнему принадлежал полиции Дербишира. В основном там хранили аварийное снаряжение, а когда непогода, как сейчас, отрезала деревню от мира, он служил оперативной базой. Пережиток другого времени, застрявший в некоем подобии лимба; Элли такое состояние было знакомо.

Джули Робинсон сидела за старым сержантским столом с чашкой кофе. Вообще-то она вместе со своим мужем Филом управляла почтамтом, но в такие моменты брала на себя обязанности диспетчера.

– О, Элли, привет.

– Слыхала о Тони Харпере?

– М-м. – Джули вздохнула. – Бедный малый.

– Он был вчера ночью в «Колоколе», так что я возьму показания у Фамуйива. После этого мне предстоит визит на ферму Харперов.

– Боже. – Джули скорчила гримасу. – Ладно хоть тебе, а не мне.

– Угу.

Серьезные преступления были в Барсолле редкостью, и со стандартным снаряжением в виде перцового баллончика, наручников и телескопической дубинки Элли обычно чувствовала себя вооруженной до зубов; но поскольку эти редкие злодеяния почти всегда совершали Харперы, сегодня был не тот случай. Она прихватила еще пару наручников на всякий пожарный. Раньше на складе хранилась парочка электрошокеров, но в конце прошлого года управление в Мэтлоке забрало их обратно. Чертовски жаль, особенно сейчас.

Возвращаясь через деревню, она снова зашла в магазин и купила две бутылки «Мерло». Уговор дороже денег, да и выпить ей потом все равно понадобится. Еще взяла холодный корнуолльский пирожок и прикончила по дороге.

Элли обогнала Тома, который двигался со своей обычной черепашьей скоростью, и поехала по горной дороге мимо Воскресенского подворья, вдоль Копьевой насыпи к Северной дороге, проходящей вдоль подножия Воскресенского кряжа.

Холмы и перевалы, через которые вела Северная дорога, были уязвимы для зимних штормов, часто отрезавших Барсолл от внешнего мира. Одной из причин сильного чувства локтя в деревне (оно стало одной из причин, почему Элли здесь так понравилось) было то, что для выживания не оставалось ничего другого, кроме как полагаться друг на друга. По словам местного викария Мэдлин Лоу, даже это не всегда спасало, и одна особенно затяжная и суровая зима – «Злая», как всегда называла ее Мэдлин, с заглавной буквы – почти опустошила деревню в Средние века, оставив к весне лишь горстку выживших.

Тем не менее по этому участку Северной дороги пока можно было проехать. Однако и в лучшую погоду поездка была долгой и изматывающей, так что возможность завернуть в паб ради обеда или пинты пива выглядела заманчиво, особенно если все равно собираешься пополнить бак. «Колокол» был построен в семнадцатом веке, но его нынешние хозяева шли в ногу со временем и установили рядом бензоколонку.

Фамуйива выкупили заведение у предыдущих владельцев пять лет назад и сохранили в былом виде. Поскольку их бизнес целиком зависел от путешественников, особенно зимой, выбирать клиентов не приходилось. Вот почему Тони Харпер постоянно там околачивался.

Элли не увидела никого на заправке, но в окнах паба горел свет, а рядом стоял новенький «Вольво», явно городской. В такую погоду уютный паб радовал глаз, а еще там можно было неплохо пообедать; в других обстоятельствах Элли выкинула бы к черту остатки пирожка и заказала пюре с сосисками. Однако штормовое предупреждение никто не отменял, да еще предстояла встреча с Харперами. Времени в обрез. Элли заперла «Лендровер» и вошла в паб.

В зале было пусто, если не считать пожилой пары, потягивавшей кофе над остатками ужина в углу (очевидно, это владельцы «Вольво»), и Шарлотты, дочки Йоды, протиравшей стаканы за стойкой. Элли остановилась у столика стариков, чтобы уточнить, куда они путь держат; путь они держали в деревню в трех милях к югу, дорогу к которой пока что не замело. Убедившись, что супруги слышали штормовое предупреждение, Элли двинулась через зал. Драный красный ковролин давно следовало заменить, но его пылесосили и мыли шампунем; обшитые дубовыми панелями стены и висевшие на них медные канделябры были отполированы до блеска. Рядом с тяжелыми старинными часами с маятником, установленными над камином, из стеклянной витрины смотрело на Элли чучело щуки, словно рыбина винила ее в том, что оказалась здесь.

Не на меня смотри, подружка: смотреть надо было, что в рот берешь (как сказал епископ актриске).

Элли облокотилась на стойку:

– Привет, Шарлотта.

– Наше вам.

– Ты вчера вечером была в баре?

– Нет, слава богу. Дэйв возил меня поужинать.

Дэйв Чэппл, двадцати трех лет от роду, был старше Шарлотты на три года. Он работал на своего отца, владевшего половиной арендуемой в Барсолле недвижимости, что делало бы Дэйва неплохой партией, имей он хоть малейшее представление о такой штуке, как половая верность. Элли понятия не имела, насколько Шарлотта осведомлена на сей счет, но бедная девочка, как видно, до сих пор полагала Дэйва своим обратным билетом к огням Манчестера. Элли не раз подумывала о том, чтобы высказаться, но какая двадцатилетка станет слушать старших? В этом возрасте вам кажется, что вы все знаете. Сама была такая.

– Стало быть, в баре был твой папа?

– Ну не мама же, верно?

– Ой. – Элли всегда нравилась Шарлотта, и некоторую дерзость с ее стороны она вполне могла бы снести, но всему же есть предел. – Вот этого не надо.

Шарлотта картинно вздохнула.

– Пардон. Я хотела сказать, – добавила она с подчеркнутой учтивостью, – подождите, констебль Читэм, я сейчас же за ним сбегаю.

Она вышла из-за стойки. Рядом со стойкой находились еще с полдюжины обеденных столиков, используемых в короткое время летнего наплыва туристов, бильярдный стол и лестница на второй этаж. Девушка сняла цепочку с надписью «Только для сотрудников», прицепила ее обратно и побежала наверх. Элли пожалела, что не может позволить себе пропустить стаканчик. Или закурить. И что в барах вообще больше не разрешают курить.

Потянуло сквознячком, и чей-то голос произнес: