– Не понял, молодой человек! Вы что, называете меня вором?! Айзек Бромберг никогда и ничего не крал. Айзек Бромберг взял то, что принадлежит ему.
– Вам?
– Мне. Я был сталкером. Вы что, не знаете? Как вас зовут?
– Руди.
– Хорошо, Руди, идите сюда, поговорим.
…Петя Ангелов раскалился до последнего градуса бешенства. Проклятый отчёт не сходился. Откуда-то, одна за другой, вылезали всё новые нестыковки. Например, в отчёте указывалось, что гибель детей была причиной, по которой молодой и перспективный Роберт Скляров бросил нуль-физику. А БВИ упрямо утверждал, что физик Скляров покинул Радугу не в 28-ом, и даже не в 29-ом году – в 31-ом.
Тут ещё требовательно зазвенело где-то в углу. Петя попытался вызов проигнорировать. Зуммер замолк. Потом завёлся снова.
Видеофон обнаружился в ящике стола Руди – древний, с помутневшим растрескавшимся экраном. Слегка попахивающий всё той же сельдью. Индикатор зарядки мигал на последнем издыхании.
– Упорный, как подшипник, – сообщил Ангелов видеофону, – Ну?
– Дон Румата? – осведомились с жутким акцентом.
– В Мирза-Чарле дон Румата. Депрессия у него.
– Га? – похоже, слово "депрессия" в словарный запас говорившего не входило.
– Ну… Неприятности… – в этот момент окончательно разрядившийся видеофон прощально пискнул и погас. Петя уронил его обратно в ящик. За это время он пришёл к выводу, что дело тёмное, и лучше всего будет пообщаться непосредственно со Скляровым.
Роберт сиял. "Совсем изменился человек", – порадовался Ангелов.
– О, Петя! Как ты? Как Руди, Джереми?
– Лучше всех! Роберт, тут у меня небольшой вопрос. Скажите, вы говорили, что покинули Радугу из-за гибели детей.
– Да, конечно… Это было…
– А в каком году?
– Сейчас, минутку… В 31-ом.
– Роберт, но катастрофа была в 28-ом?
– Как в 28-ом? Не путаешь? – короткое молчание, и чуть растеряно, – да, на самом деле…
– Так из-за чего же вы ушли?
– Я же сказал! А…а…кажется припоминаю, после той катастрофы там была такая ужасная атмосфера… Кто-то даже погиб… И Волны эти – раз в месяц… Бункеры высокой защиты… Ты не представляешь, Петя, каково это, неделями жить без окон и питаться одними концентратами.
– Роби, а откуда Волны? Ведь эффективное экранирование нуль-камер изобрели уже в том же 28-ом, – за это утро Петя основательно поднахватался в истории нуль-физики.
– Не знаю, – чуть не плача ответил Скляров, – это Гофман… нет тогда он уже погиб… А, вспомнил, проект Маляева. "Тьма". Звездолёты для полёта к чёрным дырам. На них ставили неэкранированные нуль-камеры.
– А зачем? Это давало какие-нибудь преимущества? Их же нельзя использовать вблизи планет.
– Не знаю… Так было надо! – и, внезапно разозлившись, – да что ты ко мне пристал?! Оставьте меня в покое!
Экран погас, лишь мерцала в углу надпись: "Доступ с вашего номера на номер "Роберт Скляров" заблокирован абонентом".
"Вот и поговорили", удивлённо подумал Петя, – "Гм.. Это Джереми говорил, что 90% всей секретной информации можно получить из открытых источников? Ну, проверим". И он с головой ушёл в технологию изготовления неэкранированных нуль-камер. Через некоторое время ему повезло. Петя так и не понял, для чего нужна деталь стандарта ГАЛСТ-379894-27, но это было не так уж и важно. Главное, она была положительно необходима для создания неэкранированной нуль-камеры и не использовалась больше нигде. Плюс к тому, обладала серийным номером. В годы с 28-го и поныне было выпущено 49 таких деталей – с номерами от 26 до 74. Ангелов дал поиск на корабли, для которых заказывалась эта деталь. Результат был странным – 49 кораблей, от зонда до лайнер-звездолёта. Корабли находились в консервации, разбросанные по космопортам галактики. Называлось всё это "Проект Йормала". Непонятки множились, как кролики.
"Если готовился массовый штурм чёрных дыр – почему об это не сообщали? Почему операцию законсервировали? Зачем нужны неэкранированные камеры? А ведь Руди сказал бы, что не в тех руках такой корабль может стать оружием", – мысль неприятно резанула – чужая, холодная, – и в то же время он знал – его собственная.
"Ох, Ангелов, с кем поведёшься – так тебе и надо."
Тут ритмичная перекличка аварийщиков в наушнике вскипела разворошенным муравейником.
Петя поднял глаза на экран планетного вещания как раз вовремя, чтобы увидеть дона Рэбу в полном епископском облачении, тяжко оседающего на лестницы Всемирного Совета. А ещё – невзрачного серого человечка с пистолетом в руке, делающего шаг с перил в километровую пропасть.
…Отец Шига смотрел в облака. Лицо его было безмятежно – понимающий человек сказал бы, что боевой магистр Ордена весьма обеспокоен.
– Товарищ Рага, – сказал он по-русски, – Возьми себя в руки и повтори сначала.
– Товарищ Шига… Дмитрия убили… Смотреть страшно. Только по шраму на пятке и опознали.
Страшно было слышать слово "страшно" от испытанного брата, в Арканарском очищении к вящей славе Господней отпустившего души восьми десятков еретиков. Ни разу не повторившись в выборе способа отпущения.
