– А я их знаю, – сказал мой компаньон, – они вином торгуют в соседнем ряду.
– Оооо, я вижу, что вы ваа-ще орлы, те самые, которые деревья клюют. Вам так захотелось вслед за торговцами пивом меня материально приподнять. За нападение кодлой и с дубьём, чтобы вопрос замять, с каждого возьму по три серебряных монеты. Если завтра утром принесёте, за день просрочки – плюс одна. Это «счётчик» называется.
Они восторгов и энтузиазма по этому поводу не выразили. Придётся убеждать.
– Для лохов объясняю один раз. Пока тут меня не было, мой компаньон был БОМЖ-интернешнл, он весь пообносился. Раз не сговорчивые такие… Утнапиштим, раздевай всех до гола, весь хабар с них твой. Они уйдут отсюда голыми, когда мы их отпустим, а одежонка у них ничего, а тебе смена будет.
Затем, я обратился к ним.
– Чего тут разлеглись в гостях, как у себя дома? Хотите… пока вы здесь, к вам в ваши лавки в гости полтергейст на чашечку винца заглянет? А то и вообще «красный петух» залетит?
Это их проняло, и они единогласно приняли прямо-таки повышенные соцобязательства. («соц» – это не социалистические, не думайте. Социальные. Они решили меня материально «приподнять», а затем, держать социальную дистанцию, дабы не причинить вред своему драгоценному здоровью). Но только при условии, чтобы перечисленные не званные гости, к ним не заглядывали «на огонёк».
– Вот хорошо, вот договорились. Вы сами поймите, ваше перебродившее поило в торговле мне не конкурент. У меня бражка качественнее, а конечный продукт, это вообще «Бодун Всеславович», а то, что вы делаете, это, «Дристун Панасович». Эй, Утнапиштим, неси мой кувшин и чашки, чтобы они поняли разницу, дадим им попробовать (можно на них опробовать) мой новый сорт «Росинка маковая».
Он принёс хитрый кувшин с двумя отделениями. Я наполнил всем чашки грамм по пятьдесят. Нам, конечно «классики», а им – «Росинки маковой».
– Ну что, вздрогнем, – решил я объявить тост, – чтобы вы расплатились с долгом мне и не обеднели от того. Пьём залпом. Кто не допьёт – тот содомит! – Так я их убеждал вести жизнь праведную. Ну, пусть, сам лукавил не много, так «двойной стандарт» же, никто не отменял, привык я к тому, что как говорили древние римляне: «Что подобает Юпитеру, то не подобает быку».
Мы все выпили. Мы с Утнапиштимом закусили «мануфактурой». (Кому всё «разжёвывать» надо – занюхали рукавом). А не званные гости уже были в костюмах Адама, поэтому им закусить было не чем.
– Всё, теперь свободны, если не хотите, чтобы мы стали искать у вас золотые вставные зубы.
Мне надо их было выставить поскорее, после приёма «Росинки маковой». Чёрт её знает, как она подействует, а то как их приглючит у меня. А оно мне надо?
Как я вскоре узнал поило получилось из сорта «Росинка маковая» даже не забористое, а убойное. Они только и успели в своих костюмах от кутюрье Адама добраться до своих лавок, как их накрыло. Пока приход, пока отходняк. С деньгами они ко мне смогли прийти только на пятый день. Этим они меня реально «приподняли».
Они признали, что мой продукт силён, а им с их прокисшим компотом, хоть закрывайся, но ничего, не закрылись, просто скромнее стали жить. Ну да это и не ново. Это как в моём веке всё население в сравнении с жителями столицы. Вы, скромнее живите, это нам нужнее. Тем, кто в столице не живёт, им скромнее надо быть, у них потребностей меньше. А в столице известное дело, все жадины с просторов бывшей общей родины собираются. Им больше нужно на жизнь. Вот поэтому там и оседают всевозможные бывшие торговцы овощами и фруктами – «пэрсиками» и прочими «ананас-бананасами» в таком изобилии. Им деньги нужнее, а остальные…, как у нас некоторые словоблуды утверждают: «духом сильнее», каким именно, при этом не говорят, но, наверное, им даже и питаются, тем и живут уже лет сто пятьдесят. Может от этого у нас так и силён феномен предательства. Отчего говорят так о наследниках Киевской Руси: «Один украинец в лесу и с ружьём – это партизан. Двое – это отряд. Трое – это отряд с предателем» – от чего так? Ну да эти вопросы я оставлю альтернативным социологам и философам, ну и мне тоже, деньги нужнее, то-то я в столицу столько раз переезжал в прошлой жизни. Хотя и не прижился я там. Так что, «Росинка Маковая» себя оправдала, виноторговцы тоже.
Да вот ещё случился один неприятный казус. После того как я выдворил этих правдоискателей, а надо сказать, что с ними я всё же и сам ухитрился набраться, пошёл я ложиться спать. Только лёг, влетает ко мне мой компаньон со словами: «Господина принца, принцесса, дочь царя Урука требует видеть, пришла она в лавку и ждёт».
Вот уж как говорится «беда не приходит одна». Утнапиштим помог мне облачиться в царские одежды.
Я вышел. Смотрю, стоит особь, явно женского пола, по виду лет тридцать, весьма потасканной внешности, да и судя по манерам и виду, так не слабо «под мухой».
– Я принц Индийского княжества Дварака – Арджуна, которого жители Урука зовут Гильгамешем! – Представился я с поклоном, ведь, хоть и ужратая, но «дама».
– А я принцесса царского дома Урука Шамхат. А ты симпатяжка! – с этими словами, она потрепала меня рукой по щеке. – А земли Индии богаты золотом, самоцветами и слоновой костью! Я возьму тебя в мужья!
– Милостивая государыня Шамхат. Брать кого-то в жёны я вообще-то пока не собирался, да и возвращаться мне сейчас с женой некуда.
Она никакого внимания не обращает на мои слова и талдычит своё.
– После свадьбы мы снарядим за богатствами караваны в Индию за твоим приданым, а жить мы будем здесь, в Уруке!
А мне это надо? «Бросать якорь» я не планирую «в этой бухте», да и «жена для моряка, что якорь для корабля». Мне уж хватило и Гиты, и Зиты, и Сяо Мэнь, да и эта особь тоже живёт только нижней чакрой муладхарой, чёрт, язык сломаешь, короче – «елдой», всё о ней помышляет, да ещё склонна к алкоголизму. Да и в любом случае, мне с «золотым» караваном в Индии делать нечего. А значит, что, или проблемы не решаемые, или тур агента и экскурсовода Ивана Сусанина придётся из себя разыгрывать.
– Ваше Высочество, я в славный Урук не для женитьбы прибыл, пусть даже и на такой «красавице».
– Да мне принц это «до лампады» и я всё равно тобой овладею. «У вас товар, а у нас – купец!».
– Милостивая Шамхат, давай к этому вопросу мы вернёмся, когда ты будешь в лучшей форме. Сейчас наш разговор как у немого со слепым, я надеюсь, что ты не всегда пребываешь в такой форме. Я конечно понимаю, что кто ни курит и не пьёт – те оттягивают свой конец, а те, кто и пьют и курят – кончают раком. Следовательно, твоя жизненная позиция мною понята, хотя и не принята. Так что всё же мы не подходим друг для друга.
Так мы попрекались ещё какое-то время. Я уже начал выходить из себя от этой похотливой непроходимо глупой самки собаки.
– Собирайся, пойдёшь со мною!
– Уильямом Фолкнером, наверное, про тебя будет подмечено: «Особенно опасно смешивать алкоголь с одиночеством». Неудачники часто свое раздражение за не сложившуюся жизнь перекладывают на других, на семью, или на обстоятельства.
– Пошевеливайся, с-с-собирайся быстрее!
.– Ага, – говорю, – щаас, только шнурки поглажу, понимаю, как же, «если вам хотя бы не много за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца, Солнце всем на планете одинаково светит и принцессе, и простой проводнице…». Мужчине Бог дал талант иметь мозги, а женщине дал умение их грызть. Но у меня есть свои эротические фантазии, который с твоими не совпадают совсем. Слышишь, красавица во всех местах, лингам будет твоим мужем, и тоже во всех местах, пусть для тебя секс будет лучше, но новый год чаще, чтобы ты с «косых глаз» хряка шелудивого оминетила, да любись ты отныне конём!
Она попыталась схватить меня, но сама оказалась развёрнутой к двери. А я в крайнем бешенстве напутствовал её словами, которые Утнапиштим сразу же бросился записывать в свой цитатник на глиняную табличку со словами: «Подожди, подожди, повтори пожалуйста ещё раз, только помедленнее, я записываю».
