Пришла одна «прости господи», «ночная бабочка», я ей и сгоношил бабочку во весь крестец. А после неё коллег понабежало…половина правда ушла, они рассчитывали все в первую тройку попасть, а как до денег дело дошло, так половина и умотала, правда они все предлагали рассчитаться «натурой», но их платёжное средство, как «деревянный рубль» – ни разу не конвертируем. Вот уже за ними и нормальная клиентура потянулась.
Без дела сидеть не приходилось, то бражку ставил, то дровишек подкидывал, то разбавлял, то колол боди-арт. Но и местные «сольдо» или «шекели», или как их тут называют, зато стекались, хоть и тоненьким ручейком, но неостановимо. За три недели четверть всех вложений отстучалась. Ну это, если мои десяти рублёвики принимать за полновесные золотые.
Мой подельник поначалу было заегозил, «низменно» мол всё это, я вот «о высоком…», а я ему мол «такие времена…низменна вся наша жизнь – особенно побираться и бомжевать», так что уж лучше ты думай по-приземлённее, например, «о высокой…», особенно, если толстые низкорослые тебе не по вкусу, а потом ничего, вошёл он во вкус, большое дело азарт. Был бы каталой, можно было бы и игорный бизнес «поднять» местных лохов разводить. Не зря умными людьми сказано: «Знал бы прикуп – жил бы в Сочи». Но не дано. К «хозяину» не ходил, профессию эту не освоил. Так, напёрстки крутить мог, но это оставим на крайний случай.
Ещё через неделю вышел некий казус. Появились завистники. Торговцы пивом ощутили жёсткую конкуренцию, продажи у них пошли вниз. Пятеро торговцев пивом пришли нас бить. Как говорится: «Дело было вечером, делать было нечего», нарисовываются пятеро, хватают моего Утнапиштима за шкирку прямо на улице, возле нашей лавки и давай его трясти, объясняя ему, что они сейчас с ним будут делать. Я как раз был в заднем помещении, когда это всё начиналось. Выхожу и вижу такой беспредел.
– Отставить! Мать вашу за ногу головой об угол! Ща…всех убью один останусь! Пасть порву, моргала выколю, задницы на британский флаг распущу и самих вас опущу! (Не обессудьте, ну а чё я им ещё сказать могу в этой ситуации?: «Милостивые государи, не соблаговолите ли вы покинуть сей благословенный дом в котором Вам отказано в гостеприимстве и предлагается заняться эротически спортивным ориентированием, то есть, пойти отсюда на… или в…).
Ну они как командирский (ефрейторский) мой рык услышали, так с ними чуть медвежья болезнь не случилась. А ефрейтор, это, надо сказать зверь, не зря в армии говорили, что: «лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора». А надо вам сказать, что я уже весь месяц практиковался в языке не только со своим компаньоном, но и с клиентами – носителями языка, а клиентки так и вообще были специфическими, у них литературной речью были только одни предлоги и местоимения, но их извиняло то, что у них тут и литературы ещё не было. В общем, как выражаются в «легавке» – «спец контингент». Конечно, первое что я стал осваивать – командно-административный язык. Ну компаньона моего эти беспредельщики сразу отпустили.
– Вам, что, выпивки на халяву? – спрашиваю я. – Так у меня уксуса нету.
– Вы выскочки, вы нам всю торговлю задушили! – Мне один из них в ответ. – Мы вас бить пришли.
– Алё-на, ты, чмо в натуре, торговать ничем кроме своей задницы не умеешь, так и не берись! А бить хотите, так бейте меня если получится. Я вас предупреждаю, если вы это будете не «раз на раз», то каждый станет пидорас, и я тогда за себя не отвечаю – предупредил!
Ну они так переглянулись и на меня кинулся самый толстый. Руку его я взял на болевой – рычаг локтя стоя. А потом заставил плясать, переходя с приёма на приём и с сустава на сустав, а он отплясывал то шейк, то вприсядку, акомпонемируя себе повизгиваниями, и завываниями, пока не был отпущен и не упал без сил.
Потом на меня бросился самый высокий, с ним я покончил удушающим приёмом локтевым сгибом зайдя к нему за спину и растягивая его нажатием ноги под колено, этот сначала сипел, потом хрипел, потом долго кашлял, когда я его уже отпустил.
После этого, оставшаяся троица переглянулась и всей кучей они бросились на меня.
Со словами «вечер перестаёт быть томным», я шагнул в сторону на фланг этой фаланге и нанёс круговой удар ногой в бедро ближайшего противника, от чего тот упал и противно заверещал.
Второй начал разворачиваться и споткнувшись о лежачего начал падать на меня, но нарвался на «двойку» руками в голову, после чего всё равно упал.
Третий развернулся и хотел бежать, но мой прыжок с боковым ударом ногой в спину уложил и его.
– Эй, Утнапиштим, подлый трус, выходи! Работа есть, тебе же всё одно, «что иметь подтаскивать, что иметых оттаскивать». Помогай их тащить в лавку.
Так мы их и затащили всех пятерых и дали пол часа оклематься.
Затащив их в лавку, во мне проснулся я из 90-х под влиянием недовыплеснутого адреналина. Со словами «Это наша корова и мы ее доим» я их усадил на стулья, завязал руки перед собой, а куда им рыпаться то, посадил так, чтобы лампа светила каждому в глаза, а за спиной организовал темноту. Лицо изобразил дружелюбное, Утнапиштиму в руки дал дубину помощнее, которой, он стал ритмично похлопывать себя по ладони другой руки, а сам я взял нож. Так же, поставил перед ними стол, на котором разложил одного из них, раздев по пояс, правда вместо привычного утюжка или паяльника, взял раскаленную железную кочергу. Ну тоже сойдет!
И обращаясь к нему сказал: «Не ссы Капустин – полюбим и отпустим», – затем продолжил, обращаясь ко всем.
– К-кого п-полюбим? – Вопросил один из них.
– Тебя, Жертва!
– П-пожалуйста, м-меня н-не надо!
– А кого надо … полюбить? Укажешь?
– Я, я вам блудницу приведу Вавилонскую, каждому!
– Не-е, зачем, у меня вы есть.
– Не обижайте нас…
– Я таки вижу, вы лохи с «понятием», не хотите в «обиженку», «под шконку» – по-научному, а блудницу не, не надо, вдруг будет не в масть, ну, это, не по вкусу по-вашему, лучше денежкой вместо блудницы – «рыжьё» гони! Всё по справедливости, раз сам предложил так и будет! Кто ещё так думает присоединяйтесь.
– Да, да, – забубнили они, сами не до конца понимая, что – мы лохи с понятиями!
Да-а. Был бы историк, или социолог, смело за диссертацию взялся бы «о древности появления «понятий» и их роли в становлении и развитии социума с древнейших времён до наших дней». Вот так и рождаются научно-исторические мифы. Но в этом месте и времени «учёность» определялась совсем иными критериями, не формальными, и наука не стала ещё вещью в себе со своими собственными «понятиями». Да и периодики для обязательной публикации ещё не существует, ну разве что, кроме глиняных табличек, которые периодически пишут жрецы. – Подумал я, а им ответил:
– Ну что, вы попали…попаданцы…блин, а я предупреждал? Теперь вы мне должны ещё за науку. (Ну вот, опять наука! Куда без неё!) – Начал я их воспитывать, что бы в натуре знали, чью «корову» они хотели «подоить» и под кем они теперь ходят, и кто тут главный авторитет.
– Это наша корова и это мы ее доим – сделав серьезное лицо и похлопывая свою ладонь дубиной, раз в дважцатый сказал Утнапиштим.
Один из них, видимо самый смышлёный, полез куда-то в пояс и достал серебряную монету.
– Вот, плачу за науку, – потом полез снова в свой пояс и достал ещё одну монету, – пожалуйста, о могучий, о справедливый, это тебе плата от меня, чтобы ты мог купить услугу порочной дамы.
Я аж обалдел, ну да ладно, как говорится: «дают – бери, бьют – беги». Эти же дурни не побежали, а народная мудрость утверждает, что дурака и в церкви бьют.
– Ну вот, пацан по понятиям живет, никак сообразил, что за право торговать на моей территории мне процент капать должен, да и мало ли что случится с вашими харчевнями, от пожара никто не застрахован, да и ночью могут обидеть сильно лихие люди, а так подо мной ходить будете. Сэкономите, мне заплатите по одной монете, Перевозчику платить не придётся, … по одной монете, на каждый глаз.
– Да, это наша корова и мы ее доим! – не унимался Утнапиштим.
