Первое желание – поскорее убраться отсюда. Но в этом случае она навлечет на себя подозрение.

Пошла обратно, к нему. Тронула за плечо. Ей очень хотелось верить, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Стала щупать пульс. А его нет. Кровь перестала циркулировать по телу. Президент ассоциации частных товаропроизводителей был мертв.

Люди поднялись со своих мест и спешно стали покидать ресторан. Оркестр замолчал. Находились «смельчаки», которые подходили к лежащему на полу телу. Увидев, что человек не шевелится, они разворачивались на сто восемьдесят градусов и так быстро ретировались, что сбивали с ног тех, кто шел впереди. Зал пустел с поразительной скоростью. Женщины что-то шептали своим спутникам, те бормотали в ответ нечто нечленораздельное и сердитое. Умер человек. Один из тех, кто совсем недавно сидел за таким же столиком, как и они, и ел пищу, приготовленную на той же кухне.

К Дарье, сидящей на корточках около тела, подбежал бледненький официантик:

– Вы, пожалуйста, никуда не уходите. Оставайтесь здесь, пожалуйста. Вы не заплатили за ужин.

Она поднялась.

– А то, что он сдох, тебя это не волнует? – Дарья была готова заехать ему по морде.

– Вот именно, вот именно.

– Что «вот именно»? Кроме меня, платить некому? – она старалась взять себя в руки. – Сколько я должна?

– Триста сорок восемь.

Она отдала ему триста пятьдесят рублей и попросила не утруждать себя поисками сдачи.

– Все равно не уходите. Он ведь умер.

– Да. Точно. А я сидела с ним за одним столом.

– Это вы были с ним? – услышала она за спиной и повернулась. К ним подошел упитанный лысый дядечка, разменявший шестой десяток.

– Вы кто, простите?

– Директор ресторана.

Отрицать тот факт, что она не с ним, в смысле не с телом, было бесполезно. Обратное с удовольствием подтвердит вот этот жидковолосенький мальчик с подносом.

– Да. Я. Здесь и познакомились.

– Пройдите ко мне в кабинет, – он отступил в сторону и сделал приглашающий жест рукой. Будь Даша первый день на свете, она так и сделала бы. Но директор пока не знал, кем он хотел руководить. Через секунду все встало на свои места:

– Ментов я буду ждать здесь. Их уже вызвали? – тон ее со спокойного сменился на агрессивный.

Один приятель Дарьи, у которого была восточноевропейская овчарка, еще в конце одиннадцатого класса как-то просветил ее: «Ни один кобель не будет драться с озверевшей сукой. Сука готова умереть в драке. Самец же намеревается выжить. Это психологическое преимущество заставляет кобеля отступить».

Она произнесла последнюю фразу так, будто была готова к тому, что за только что сказанные слова ее порежут на месте.

– Хорошо. Как угодно. Ждите здесь. Только ничего не трогайте.

– И вы ничего не трогайте.

Дарья знала, что потом она, может, и поплачет, сгоняя стресс, но не сегодня, не сейчас.

Директор больше ничего не сказал ей и ушел. Время от времени подходили официанты, работавшие в зале. Любопытствовали, отходили в сторону.

Сидя рядом с трупом, Дарья чувствовала себя крайне неприятно.

«Что смотреть? Ну чего пялиться? Вон еще повара с кухни глазеют, словно любопытствующие мартышки. Идиоты. Умер человек, умер. Нет его».

Она подумала, что смерть не менее притягательна, чем рождение. Она вызывает не меньший интерес, а то и больший. Чем? Может, своей неизбежностью, а может – уродливостью.

В зал вошли два молодых сержанта. Один шел впереди, другой, чуть поотстав, следом. Ее увидели сразу. Потом стали глазеть по сторонам в поисках тела.

– Он здесь, – подсказала Дарья, поднимаясь.

Следом за нарядом милиции прибыла еще одна парочка.

В ресторан вошел небольшого роста человек в черном кожаном плаще. Шляпу он немедленно снял, то же самое сделал и его высокий широкоплечий спутник. В руках у последнего Дарья увидела «дипломат».

– Никого не впускать. Заведение закрыто, – отдал распоряжение патрулю человек в кожаном плаще.

Сержанты пошли к выходу.

– Капитан Лиховцев, – представился мужчина, закуривая и разглядывая Дарью, словно игрушку. – Вы почему не ушли? Были вместе с ним? Кем он вам приходился?

На широком лбу то появлялись, то разглаживались морщины.

– Никем.

Следователь посмотрел себе под ноги, на труп. К бедняге уже подсел широкоплечий и молчаливый. Он светил в безжизненные глаза фонариком, щупал пульс.

– Петрович, он мертв на сто десять процентов, – сообщил номер два номеру один, снимая перчатки и закуривая следом за капитаном.

Лиховцев оглядел стол, на котором, помимо фруктов, стояли виски, шампанское, недоеденная камбала и салат из моркови.

– Он хотел познакомиться с вами?

Дарья проследила за взглядом капитана. Перед ней был отнюдь не дурак. Он посмотрел, что и как стоит на столе.

– Вы это по посуде прочитали?

– Видный мужчина, сразу ясно, что состоятельный – видите этот огромный перстень, – и одежда не с «толчка», – он снова посмотрел на труп. – Вряд ли он стал бы лишь пить виски, в то время как вы заказали отменный ужин. Это неестественно. Он подсел к вам, стал задавать всякие вопросики, пытаясь завязать разговор. Что было дальше?

Дарье было приятно, что она встретила человека, который хочет помочь ей выпутаться из этого дерьма.

– Он заказал себе виски. После того, как попросил закусить моим салатом, я встала и пошла. Обернулась на шум, а он уже лежит с открытыми глазами и смотрит мне вслед. Умер мгновенно. Я подошла, пощупала пульс.

Напарник капитана посмотрел на Дарью с долей интереса.

– Он не хрипел, не закатывал глаза, не хватался за горло? Не махал руками? Судороги были?

– Я бы сказала, что его просто отключили.

– Но несколько секунд вы его все же не видели, – уточнил капитан.

– Не более пяти, – согласилась Дарья. – Все, что он успел, – выпил рюмку виски.

Лиховцев согласно кивнул головой.

– Ваши документы.

Дарья отдала ему права. В это время подошел директор ресторана, следом за ним жидковолосый официант.

– Вы из милиции? – поинтересовался самый главный распорядитель в пункте общественного питания.

– Сергей Петрович Лиховцев, – представился кожаный плащ.

– Я директор: Андюшков Герман Владимирович. А вот официант, который обслуживал этот столик.

– Спасибо, вы предусмотрительны, – поблагодарил капитан. – Юноша, что вы можете нам рассказать?

Конский хвостик заправил выбившуюся прядь за ушко:

– Эта дама сидела одна. Потом вот он, – парень неловко кивнул на труп, – подсел к ней, заказал виски. Только не подумайте ничего такого. Это действительно виски. Я уже не одну бутылку открыл. С посетителями все было нормально.

– Не надо волноваться, – успокоил Лиховцев. – Покойный, как только вошел в ресторан, сразу подсел к даме?

Дарья смотрела на этого плотного, смахивающего на Глеба Жеглова следователя и считывала с его лица упрямство – нижняя челюсть чуть вперед, хорошо развитые надбровные дуги; волю – крупные черты лица; великолепную память – высокий лоб, острый взгляд черных глаз; нестабильные нервы – седина, а ему, может, чуть больше сорока, постоянно шевелит губами.

– Этого я сказать не могу. Я мог его не увидеть.

– Вы отпускали кого-нибудь домой? – вопрос адресовался директору.

– Нет. Что вы, – заегозил Андюшков. – Никто никуда не уходил.

– Я хотел бы поговорить с официантами. Прямо сейчас, – он отошел от тела на некоторое расстояние и сел за столик. – Приглашайте по одному ко мне. С этим молодым человеком, будем считать, я уже переговорил.

Дарья смотрела на то, как работает капитан, и понимала, что задача номер один у него – найти преступника по горячим следам. Только это не погоня и не бытовуха. Она сама про себя знала, что ни при чем, а вот капитан об этом не знает и должен будет убедить сам себя в том, что она девочка чистая и непорочная.

Следователь беседовал с людьми уже минут тридцать. Дарья была вынуждена отойти в сторону, чтобы не мешать следственной бригаде фотографировать и снимать отпечатки с посуды.