Если бы Бог был просто «Отцом», то мы должны были бы считать Его далеким по месту и времени Творцом этого мира, Который непосредственно не участвует в его делах. Он бы управлял этим миром с неба, подобно генералу, командующего своими передовыми войсками из далекого бомбоубежища. Но христиане знают, что Бог совсем не такой. Если бы Бог был просто «Сыном», то мы должны были бы считать Его идентичным Иисусу Христу: Иисус есть Бог, и Бог есть Иисус. Все от Бога сосредоточено в Иисусе, подобно миллиардам кварт в пинтовой кружке. Но христиане знают, что Бог совсем не то. Иисус Христос не обращался к Себе, когда молился. И Новый Завет особо подчеркивает это различие между Отцом и Сыном: Бога-Отца и Иисуса Христа нельзя отождествлять. Если бы Бог был просто Святым Духом, то мы должны были бы считать Его частью мира природы, участвующим в естественном процессе, или таким, каким Его представляют идеалистические философы XIX в. Но христиане знают, что Бог совсем не то. Он не является частью естественного процесса, а находится над ним и в нем.
Итак мы должны признать необходимость соединить эти три модели или представления о Боге в одно целое, если хотим правильно понять христианский концепт Бога, каждая из этих моделей является отправной точкой, а две другие добавляют перспективу и глубину этого понимания. Говорить о Боге как Отце, это значит говорить об одномерном Боге; говорить о Боге как Отце и Сыне — это значит говорить о двухмерном Боге; но говорить о Боге как Отце, Сыне и Святом Духе — это значит говорить о трехмерном Боге, Боге, Которого мы встречаем в реальном мире. Отец, Сын и Святой Дух являются главными строительными блоками христианского понимания Бога.
Конечно, было бы проще, если бы мы могли описать Бога при помощи одной из этих моделей. К сожалению, христиане должны принимать Бога таким, как Он есть, а не каким бы им хотелось, чтобы Он был. Наши интеллектуальные схемы должны приложить большие усилия, чтобы вместить в себя Бога, подобно старым мехам, которые должны вместить в себя молодое вино. Мы уже показали, как трудно выразить словами Бога. Если человеческие слова не могут до конца описать аромат кофе, если применить здесь знаменитую аналогию Уиттгенштейна, то насколько труднее им описать Бога! Те, кто говорит о «нелогичности» учения о Троице, по-видимому, исходят из предположения, что если чего-то нельзя понять, то именно потому оно неверно. Они кричат: «Противоречие!» и надеются что все откажутся от того, что представляется в том или ином смысле противоречивым. Но реальность не такова.
Современная наука признает фундаментальную таинственность реальности, и в лучшем случае мы можем надеяться частично понять или представить себе, какова она на самом деле. Просто потому, что мы можем только частично понять, что из себя представляют вещи, неизбежно возникает то или иное противоречие. Приведем пример природы света. До начала XX в. было ясно, что свет ведет себя очень странно, иногда, как волна, а иногда, как частица. «Противоречие!», восклицали ученые, «это совершенно две разные вещи». Но благодаря развитию квантовой теории, оказалось, что это противоречие выражало трудность понимания истинной природы света. Иными словами, оно возникло не из-за света, а из-за наших трудностей понять что есть свет. Теперь возвратимся к моделям Бога. Природа света такова, что надо использовать две противоречащие модели для объяснения его поведения. Одной модели было не достаточно, и тогда использовали две — модель «волны» и модель «частицы». Трудность возникла в связи с тем, как мы «изображаем» или воспринимаем свет, а не в связи с самой природой света. Так и с учением о Троице. Как и свет, Бога очень трудно «изобразить». Трудность возникает просто в связи с тем, как мы думаем о Боге. И где необходимы были две противоречащие модели света, чтобы объяснить его поведение (до развития квантовой теории), то для объяснения, как христиане встречают и узнают Бога, потребовалось три «противоречащие» модели.
Пойдем немного дальше. Большинство из нас знает, что такое свет без необходимости думать о волнах, частицах или квантовой теории. Свет — это то, что нам нужно, чтобы видеть, выполнять свои повседневные дела, читать и писать. Он исходит от солнца и, в меньшей степени, от луны. Мы получаем его от включения электрической лампочки или дневного искусственного света. Если бы мы были физиками, то могли бы представить себе его более детально и вникнуть во все его сложности, т. е., начать говорить о волнах, частицах и квантовой теории. Но нам нет необходимости это делать, чтобы использовать свет или узнать его, когда видим его.
Так и большинству из нас, кто знает, что такое Бог, нет необходимости думать о Троице. Бог сотворил мир и нас. Он есть «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа». Он воскресил Иисуса Христа из мертвых. Он стучится в дверь нашей жизни, смиренно прося впустить Его. Ему мы поклоняемся и Его мы почитаем и Ему мы молимся и т.д. А если бы мы были богословами, то могли бы размышлять о Нем более детально, что привело бы к учению о Троице, и тогда бы мы начали говорить об Отце, Сыне и Святом Духе. Но нам не надо делать этого, чтобы встретить и узнать Его, как и не надо нам быть исследователями природы света, чтобы включить автомобильные фары. Не учение о Троице лежит в основе христианской веры, а живой Бог, Которого мы встречаем через Иисуса Христа силою Святого Духа, — Бог, Который есть Троица.
Итак, как же нам соединить эти три модели Бога в одно целое? Может быть, потому что я ирландец, одним из самых почитаемых мною людей является св. Патрик, покровитель Ирландии. Он провел аналогию связи между Богом и Троицей с трилистником, несколько похожим на клевер и люцерну. Все три части листа составляют основную часть этого листа, но сам лист больше своих частей. По этой аналогии Бог является листом, а три его части отдельными лицами Троицы. Такую же аналогию можно провести с треугольником, имеющим три стороны, с семьей, состоящей из двух родителей и их ребенка. Отдельные лица Троицы — Отец, Сын и Святой Дух — соединяются, создавая одно целое, в котором они, трансцендентно, создают более высокое целое. Так, когда мы думаем о Боге, мы не думаем о трех отдельных богах, а думаем о Едином Боге, Которого узнаем и встречаем в трех лицах одновременно.
Приведем еще одну аналогию. Представьте себе реку, может быть, большую, как Нил или Миссисипи, когда она впадает в море, может быть, через широкое устье. Вы хотите увидеть ее истоки и узнать, где они находятся. Предположим, что у вас есть маленькая лодка, которую вы вводите в устье и начинаете плыть вверх, чтобы проследить течение реки до ее истоков, подобно великим экспедициям прошлого века, которые отправились на поиски истоков Нила. Вы начинаете с того места, в котором река впадает в море, и плывете по ходу ее течения, пока, наконец, (может быть очень нескоро!) не понимаете, что в большое озеро, в которое вы только что вошли, не впадают и из него не вытекают никакие другие реки. Вы проследили путь реки до ее истоков.
Что же из всего этого следует? Первое это то, что устье, течение и источник, все они являются частями одной и той же реки. Все вместе они составляют эту реку и отсутствие одной из них немыслимо. Река должна иметь устье, течение и источник, из которого она вытекает, или озеро. Богослов XIX в. Ансельм Кентерберийский использовал эту аналогию реки Нила для объяснения Троицы.
Однако второе более важно. Мы начали искать источник реки в том месте, где она встречается с морем, где ее течение, или поток, впадает в море. И именно это место позволило нам попасть в течение самого потока. И именно течение направляло нас к источнику и явилось местом, где лодка могла безопасно плыть. И наконец мы достигаем источника, здесь конец нашему путешествию. Разве вы не видите, что сама река — от устья до источника — направляла наш путь и явилась средством достижения нашей цели? В каждой точке нашего путешествия сама река помогала нам в наших поисках, указывая нам направление и предоставляя средство передвижения. Хотя целью нашего путешествия был источник реки, каждая точка на этой реке — будь то устье или ее течение — исходила из того же источника. Мы уже встретились с водой этого источника, когда вошли в устье реки. Может быть, не сразу поняли, что это была вода из источника реки, но несомненным остается, что это была та же самая вода.
