Заморинские зарисовки

Почему заморинские? Потому что знакомство с лесом, его обитателями и вообще с природой еще в детстве происходило в деревне под сказочным названием Заморино. Правда, сегодня от нее осталось несколько домов-старожилов, окруженных многочисленными садоводческими участками, а коренные жители уже давно по-современному именуют себя дачниками.

Всего лишь лет тридцать тому назад (даже трудно поверить) это место было глухоманью, куда редко заглянет чужой человек. Лесные зверушки не боялись близко подходить к деревне. Часто случалось увидеть то серого зайца под окном избы, то лесную сову, сидящую на печной трубе, то следы кабанов на опушке близ деревни.

Одна из самых ярких картин детства до сих пор стоит перед глазами. Большое поле с желтым овсом втиснулось клином в березовую аллейку. На нем в укромном уголке, с двух сторон закрытым покачивающимися на ветру березами, отдыхают лосиха и ее маленький детеныш, доверчиво прислонившийся в теплому боку своей мамы.

Лоси не были редкостью в этих краях. Их часто можно было встретить в лесу во время похода за грибами или малиной. Иногда они сами приходили к человеческому жилью и издалека с высокой горки подолгу обозревали раскинувшиеся внизу деревенские избенки. Однажды тихой осенью маленький лосенок, по своей детской наивности не знающий страха, пробежал вдоль всей деревни как маленькая лошадка. Именно так и сказала о нем подслеповатая старушка, единственная, кто из людей встретился ему на пути.

С тех пор многое изменилось. В лесу стало больше грибников, чем грибов. Четвероногие лесные жителя ушли в более укромные места, спрятавшись от человеческого шума. Но даже теперь, попрощавшись с прежней тишиной, продолжаешь с интересом наблюдать за природой, как когда-то в детстве. Вот пара трясогузок вьется вокруг гнезда, отчаянно предупреждая своих птенчиков: «Сидите тихо, рядом стоит человек». Другие птички, нарядные, изящно-тоненькие, примостились на веточках и, изогнувшись, склевывают сладкие зернышки овса, посеянного в огороде.

Там же, в огороде, бывает, нечаянно наткнешься на колючего ежика. Он сразу начинает деловито фыркать и сердито сворачиваться плотным клубком, как только до него дотронешься рукой, но быстро добреет, унюхав блюдечко с молоком. Тогда можно разглядеть его кожаный носик-пуговку и глазки-бусинки.

Не меньшее умиление вызывает паучок, предки которого плели паутину под одним и тем же окном избы. И он продолжает эту традицию. Паучком его называют ласково. На самом деле это огромный, круглый и упитанный паучище с интересным рисунком на спине. Необыкновенно таинственно он смотрится в своей ажурной паутине на фоне темно-синего ночного неба. Ночь – его любимое время суток, днем, особенно если ветряная погода, он предпочитает отсиживаться в своей норке под наличником.

В один год, когда было сильно жаркое лето, пришлось спасать от засухи не только огород с овощами и прочей зеленью, но и картофельное поле. Из ручья, некогда носившего гордое название «речка», протянули шланги, установили насос. Когда его хозяин в очередной раз пошел проверить, как хорошо он работает, напротив, на берегу сидела нутрия и заворожено смотрела на столь загадочный прибор, появившийся в ее владениях. Из-за шума мотора зверек, похожий на трубочку с хвостиком, вовремя не услышал человеческих шагов и в панике не знал, куда ему кинуться. В ручье в этом месте оказалось слишком мелко, вода скатывалась с непромокаемой шкурки. Пришлось быстро выскакивать на сушу и удирать в норку. Спрятавшись у себя дома, зверушка, наверное, в страхе вспоминала пережитое.

Наблюдаешь за природой и ее детьми, и становится радостно и солнечно на душе. Воспоминания об этих светлых летних встречах, согретых солнцем, помогают сохранить хорошее настроение и холодной зимой.

Про заморинского Кузю

Наша семья приобрела дом в деревне в конце семидесятых прошлого века, когда еще слово «дача» еще не было в моде. Дом-развалюха, который постепенно стал нашей благоустроенной «фазендой» на весенне-летний период, находился в заброшенной, как тогда говорили, «неперспективной» деревеньке под названием Заморино. В счастливые годы детства мы с братом проводили с нашей мамой-домохозяйкой все летние каникулы на свежем воздухе. Совершали дальние и близкие походы в лес за грибами и малиной, гоняли на велосипедах, бегали на речку загорать и купаться, кататься на надувной лодке, а вечерами жгли костры и пекли картошку. В первый сезон мы даже не сразу познакомились с нашими соседями, потому что все время были заняты. Знакомство с ними произошло через их собаку, точнее песика, которого звали Кузька.

Как-то с братом мы понесли для Кузи лакомство. Это была моя первая с ним встреча. Отдав колбаску, я опрометчиво решила собаку в момент поедания колбасы погладить, за что тут же получила грозное предупреждение с показом клыков. Это был единственный раз, когда Кузька огрызнулся, потом у него со всей нашей семьей было полное взаимопонимание. Он даже принял на себя обязанность наш дом тоже охранять от посторонних как свой родной.

Однажды мимо деревни гнали стадо коров. Пастух то ли зазевался, то ли отстал, разговаривая с кем-то, и коровы, не долго думая, свернули с дороги и пошли на деревенские огороды. Тут Кузька показал, какой он охранник. Он всем своим маленьким, но плотненьким тельцем растопырился между нашим и соседским домами и начал звуковую атаку громким лаем. Многие коровы испугались и повернули назад. На особенно смелых и настырных буренок Кузька прыгал все с тем же грозным лаем, совершенно не страшась того, что его масса тела в десятки раз меньше, чем у «противника». Только благодаря кузькиной храбрости мамин цветник перед домом был спасен, а уж до огорода «враг» не дошел.

Конечно, мы очень любили этого песика за его доброту и ум. Внешне он был самой обыкновенной дворнягой. Коренастого и упитанного телосложения, небольшого роста с короткой черной шерстью и хвостом, туго завернутым в «баранку». Благородство ему добавляла только белоснежная манишка на грудке и белое брюшко. За высшее блаженство Кузька почитал, когда он плюхался на спинку всеми четырьмя лапами кверху, а его долго чесали по брюху. Он очень радовался, когда встречался с нами случайно на реке или в лесу, в который любил ходить с хозяином-охотником и заядлым грибником. Прыгал, весело лаял, как будто удивлялся: «Как? И вы здесь! Вот здорово!»

Кузька и сам был неплохим охотником. Как-то по весне он поймал глухаря, который, видимо, увлекся на свою беду токованием. Притащил рано утром птицу на крыльцо, съел, но оставил голову и лапки, чтобы хозяин увидел и похвалил. Когда все заметили, какой он ловкий, доел остатки. Часто съестные вкусности перепадали Кузьме с нашего стола. Он мог сам о себе напомнить. Не успеешь собрать на стол, он тут как тут, сидит под открытым окном, ждет. Сначала беззвучно, потом начнет поскуливать с намеком: «Ну, что? Не видите что ли? Я пришел!» Нарочно не замечаем, тогда он начнет громко лаять, не отступиться, пока не бросишь ему что-нибудь в окно. Но чаще мы накладывали ему разные блюда в глубокую алюминиевую миску, специально ему выделенную, и выносили на улицу. Тут он встречал радостно и умел послужить, если просили.

Через дорогу у нас находилась помойка для пищевых отходов. Как-то раз мама, вынося в очередной раз ведро с помоями, застала Кузьку на «месте преступления», как он подумал, потому что бросился наутек. Оказывается, там он нашел свое самое любимое лакомство – рыбные шкурки и кости холодного и горячего копчения. Их он и «воровал» с помойки. Как ему было стыдно, что его «застукали». Маме пришлось объяснять застыдившемуся песику, что она просто не знала, что Кузьке будет это вкусно, и ничего позорного он на самом деле не совершил.

Кузька жил долго. К старости он стал плохо видеть и медленно ходить. Сильно он грустил, когда понимал, что заканчивались наши каникулы, и мы уезжаем в город. Иногда приходил нас проводить, садился на дорожку рядом с нашими рюкзаками и печально смотрел умными карими глазами.