– Первый класс я уже закончил, – уверенно сообщил Григорий, снова привлекая ее к себе.

– Может, погуляем? – слегка пожав плечами, поинтересовалась она.

– А мы и так гуляем, – напомнил он, поглаживая ее спину. – Постой... – он отпустил ее, подошел к лодке, достал из нее большое полотенце и расстелил на песке.

– Прямо здесь? – она отступила к воде.

Не утруждаясь объяснениями, кавалер подошел к даме и освободил ее от купального костюма.

– Они у тебя как большие яблочки.

Не стесняясь, Гриша снял с себя плавки.

Она не стала делать ему комплиментов по поводу того орудия, которое предстало перед ней, просто язык отсох.

Все закончилось несколько раньше, чем ей хотелось.

«Ничего, вся жизнь впереди», – подумала она.

– Тебе понравилось? – он озабоченно взглянул на нее.

– Поверь, мне не с чем пока сравнивать. В шестнадцать лет меня взял мой ровесник, признаться, я была пьяна, но он просто порвал меня, и все. Ты действительно мужчина – нежный, добрый.

Гриша просиял и наградил Дарью долгим поцелуем.

– Пойдем купаться?

Он выпустил ее из-под себя и доставил себе наслаждение, созерцая длинные волосы, узкую талию и необыкновенно пропорциональные ноги.

Совершенство. Как он не замечал ее раньше, ходит по институту тихая, скромная. Или он ничего не знает о ней? Наивно полагать, что такая красавица в двадцать лет будет девственницей.

– Ну, наконец, – Паша поспешил открыть дверцу, когда «Мерседес» остановился.

– Саня, сообрази костер, – по негласно установившимся правилам, Паша с Саней находились под Серегой. Он был личным телохранителем шефа. Кроме того, его физические данные позволяли диктовать условия всем и каждому, не опасаясь, что в ответ раздадутся возмущения или протесты.

Дорога с крутого берега к воде была очень прихотлива и требовала от водителя повышенного внимания и незаурядного мастерства, но Сане все было нипочем. Они не раз отдыхали здесь после «жарких» деньков в городе, вот и сегодня приехали снова.

Небольшая рощица закрывает вид на реку, но стоит только пройти сквозь нее, и сразу попадаешь на устланный речным песком берег. Хорошее, тихое место.

Пока Паша с Саней разделывали мясо, Сергей насобирал дровишек и, не мучая себя розжигом, плеснул бензина из десятилитрового неприкосновенного запаса на кучу веток, после чего кинул туда горящую спичку. Огонь вспыхнул и очень быстро принялся за сухое дерево.

Для шашлыка нужны угли, а значит, есть время для беседы и для того, чтобы приготовить стол – разостлать небольшое сиреневое одеяло подле очага и выложить на него сырые яйца, зелень, колбасу, горчицу, кетчуп, пеклеванный хлеб, воблу. Бутылки с пивом надо поставить в воду, пусть отойдут от тридцатиградусной жары.

У парней слюни текли от нетерпения. Они шевелились, словно пчелы, готовя ужин. Еще немного, и они набросятся на прожарившееся мясо.

– Давай, прораб, звони в город, – Воробок похлопал Сакурцева по плечу, – пусть кто-нибудь завтра утром снимет все деньги, какие у тебя есть, и привезет их сюда. И без фокусов.

Чем больше наблюдал Петр Аркадьевич за налетчиками, тем больше убеждал себя в том, что перед ним полные идиоты. Они обожрали его и выхлестали все вино, валяются в одежде на кроватях, где он любил заниматься любовью с женой. Хорошо, что ее нет здесь. Нашла там, наверное, себе какого-нибудь мальчика. Пусть веселится. Только заразу в дом тащить не надо. Он не был строг к ней. Главное, что она стройна и красива и мотается с ним на все встречи на зависть таким, как и он же, мужикам.

– Мой сотовый лежит в гостиной на втором этаже.

Повинуясь кивку главаря, Нюня, пыхтя, удалился с кухни.

Воробок критически осмотрел войско.

– Хватит потреблять спиртное, господа сраные. Наступает время великих свершений. – Он схватил бизнесмена за шиворот. – Сколько у тебя денег? Нет, подожди, давай мне суммы в баксах. Я люблю баксы. Десять тысяч есть, или двадцать?

– У меня на счетах сто шестьдесят восемь тысяч долларов.

Возня и чавканье, не прекращавшиеся на кухне вот уже полтора часа, сменила тишина. Слышно было, как пощелкивают старинные часы в коридоре.

Сакурцев не соврал. Он назвал ровно столько, сколько имел. Он наслаждался наступившим коллапсом. Наконец до них дошло, на кого они нарвались.

– Под честное слово я могу привлечь еще столько же.

Он рассчитывал этой фразой добить засранцев, но вышло наоборот.

– Ты решил показать, насколько круто замешан? – Воробок очнулся, но сумма в триста пятьдесят тысяч прочно засела в его голове. Это реальный шанс кончить побираться. Правда, была одна проблема: за десятую часть этой суммы их всех могли отправить на тот свет ребята, которые были намного крепче его кодлы.

Никто, кроме шефа, не спешил просыпаться. Каждый стал лихорадочно высчитывать свою долю, начиная от всем поровну до того, что половина достанется предводителю.

– Че случилось? – поинтересовался Нюня, появившись в кухне с аппаратом в лапе.

– Дай ему телефон, – почти прошептал Воробок, – пусть звонит. – Взяв со стола перепачканный в сливочном масле нож, главарь банды повертел им перед зрачком хозяина дома. – Если сделаешь все плохо, я отрублю тебе руку.

– Я отдам деньги, – покорно сообщил Сакурцев, – только не убивайте и не мучайте меня.

– Кому ты будешь звонить?

– Это мой секретарь.

– Женщина? – огонь сверкнул в глазах вождя.

– Нет, мужчина.

– Ты педик?!

Петр Аркадьевич замотал головой.

– Он очень хороший секретарь.

– Я послушаю, – Воробок прислонился своей щекой к лицу Сакурцева. – Нюня, набирай номер.

– «...После того как иракские власти передали документы инспекторам ООН, экономические санкции против Ирака будут отменены. Это заявление сделал...»

Никитин взял телефон, услышал привычное:

– Это я...

– Узнаю, Петр Аркадьевич.

Никитин постоянно доил строителя. Заканчивался месяц, и от Сакурцева должны были поступить средства.

– Евгений Викторович, съезди прямо сейчас к моему банкиру и забери все деньги. Наличными. Я по телефону дам подтверждение. Привези все ко мне в дом на Волге.

Вначале Никитину не понравился тон, которым говорил с ним бизнесмен, но когда до него дошло, о чем его просят, он задумался на мгновение. С чего бы это Сакуре понадобилось снимать все добро?

– Очень срочно, Аркадий Петрович? – тоном вассала поинтересовался Никитин.

– Дело разъезжается по швам. Мне надо срочно успокоить кредитора.

Это была полная чушь. Весь Саратов знал, что Петр Аркадьевич никогда ни у кого не берет взаймы, только разве у государства, а с этой организацией расплачиваться вовремя не обязательно.

Неужели на него осмелились наехать? Кому же это он насолил, интересно?

– Сейчас уже поздно, думаю, закончим завтра к десяти.

– Мне надо еще, найди Никитина и попроси сто шестьдесят восемь тысяч, думаю, он не откажет.

– Хорошо, – Евгений Викторович пытался следить за тем, что говорит. Похоже, на его постоянный источник материальных благ кто-то наехал и слушает сейчас весь этот треп. Говорить самому Никитину, чтобы нашел Никитина?

Это был звонок своей крыше и просьба о помощи.

– Завтра в десять утра я привезу деньги, – пообещал мафиози.

С кем ему придется иметь дело, он пока понятия не имел. На всякий случай надо обзвонить всех коллег по бизнесу, если это кто-то из своих – будут проблемы.

Плотно сжав губы, Никитин поднялся с кресла и пошел к себе в кабинет. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из домашних слышал хоть слово из того, что ему придется произнести.

– Что-то у тебя больно легко все получается? – Воробок взял пленника за подбородок. – Неужели ты так просто расстанешься со всеми своими деньгами, да еще и для нас займешь?

– Перебинтуйте меня, – тихо произнес Сакурцев, – из раны, кажется, все еще течет кровь.