Через минуту всё тот же голос сообщил, что результаты обследования не выявили аномалий здоровья и попросил пройти в камеру дезинфекции. Внутренние двери шлюза открылись в небольшой цилиндрический отсек, который сперва поприветствовал Александра вихревым душем из какого-то антисептика, а потом высушил потоком тёплого воздуха.

После этой процедуры ему наконец-то разрешили попасть на базу. Свет показался даже слишком ярким: успевшие привыкнуть к тусклому шлюзу глаза моргнули, адаптируясь к новой среде. Ничего общего с внешней серостью – холодная и чистая белизна, которую искусно разбавили голубым, сиреневым и зелёным – цветами разметки, знаков и декоративных панелей. Он едва не замешкался, ступая в эту стерильную роскошь в своей серебристо-красной «Скале», угловатой и неказистой, но всё же шагнул вперёд – ровно и уверенно, как подобает присягнувшему Союза и представителю ВКС.

– Александр Воронин, я полагаю, – сделал шаг ему навстречу невысокий мужчина в форменном комбинезоне СБ ОКИБ. – Приветствую вас на территории базы «Остия». Я – капитан Габриэль Локман.

– Вы знаете, кто я такой.

Они встретились взглядами. Плотный, но ничуть не грузный Локман казался человеком без возраста – не молодой и не старый, без морщин и признаков растительности на лице. Классический мягкий шлем делал его похожим на одного из тысяч безымянных функционеров, исполняющих волю Единого правительства, но взгляд был волевым, цепким и неприязненным.

– Знаю, – подтвердил капитан, не разрывая зрительного контакта. – А вы знаете, что нам необходимо побеседовать.

– Вам необходимо, – снова поправил его Алекс. Голос разума взывал об опасной линии поведения, но борьба с яростным чувством противоречия оказалась слишком неравной.

Локман вздохнул.

– Давайте не будем разыгрывать пьесу «непреклонный революционер и цепной пёс прогнившего режима». Есть подозрение, что мы оба – весьма паршивые актёры, так что много соцлайков не соберём.

– Не попробуешь – не узнаешь. Но я не против завершить эту процедуру как можно скорее.

– Тогда идёмте со мной. У вас нет проблем с ходьбой при низкой гравитации? Можно вызвать дрона или… – он критически осмотрел скафандр Александра – …нет, экзоскелет на это надеть нельзя.

– Не беспокойтесь. Проблем нет.

– Тем лучше. Так вы боевик Северного союза?

Переход был таким внезапным, что Алекс едва не расхохотался.

«Ну да, ну да. Что вы там хотите понять по моей реакции? Не прячу ли я в кармане пару брошюр Праведной доктрины и атомную бомбу в придачу?»

– С моей точки зрения, это вы – боевик на поводке у капиталистов. А я – хороший и праведный присягнувший хорошего и справедливого общества.

– Все любители поиграть в революцию так говорят, – ничуть не возмутившись, ответил Локман.

– Слушайте, капитан, а вы тут уже сколько времени провели?

Они вышли в неожиданно просторный коридор, украшенный «окнами» в земную природу: экраны казались иллюминаторами, за которыми виднелись зеленеющие холмы и лужайки посреди цветущего сада.

– Четвёртый год пятилетней смены. Скоро домой, на Землю.

– Похоже, вы в своей астероидной берлоге чуточку отстали от жизни. На данный момент Северный союз – крупнейшее объединение Евразии. Около миллиарда человек, которые играются в революцию.

– Возможно, я и повременю с возвращением.

Помещение располагалось тремя уровнями ниже шлюза, через который Алекс попал на «Остию», и сотней метров дальше, если считать от края швартовочного кольца. Лифт представлял собой пустую шахту, вдоль которой скользили ленты с кольцами, за которые нужно было хвататься руками – кругом виднелись огромные надписи «Прыжки в шахту запрещены. Штраф в размере суточного рациона.» Алекс заглянул вниз и почувствовал головокружение – ствол, плавно закручиваясь, уходил в неведомые глубины.

Кабинет оказался скромен, мал и скудно обставлен. Единственным его украшением был потолок с голографической проекцией облаков на синем фоне – неизбежное следствие долгих лет обитания в замкнутом пространстве. Над полумесяцем стола – реплика Всемирной хартии единства, на полочке – одинокий шарик поискового дрона.

– Присаживайтесь, – радушно предложил капитан, указывая на одно из двух одинаковых белых кресел, стоявших перед столом. Сам прошёл к своему рабочему месту, снял шлем и машинально провёл рукой по абсолютно лысой голове – ещё одному признаку долгого пребывания в замкнутых космических поселениях.

Кресло оказалось удобным, но для человека в скафандре – несколько маловато. Алекс поёрзал, поминая свои фобии неласковым словом.

– Воды?

– Нет, спасибо.

– Зря. Угощение за мой счёт, потом – придётся оплачивать. Итак, цель вашего визита?

Закатив глаза, Александр пересказал то же самое, что успел сообщить майору с «Шипа». Локман попросил переслать декларацию на груз и скормил её своему терминалу, долго рассматривал видимые одному ему изображения и таблицы, а потом, похоже, ждал результатов какого-то анализа. Всё это время Алекс хвалил себя за предусмотрительно составленные документы, подтверждение которым пришлось получать окольным путём через союзные лазейки в астронете: большая часть груза, по сути, была ворованной. Она, без сомнений, досталась бы иниматам, а то и погибла в бомбардировке, однако факта это не отменяло и теперь оставалось лишь надеяться, что схема легализации трофеев окажется достоверной.

Ещё опасней обстояли дела с настоящим и лишь условно законным грузом: о нём службе безопасности ОКИБ знать и вовсе не полагалось. У функционеров Единого правительства хватало способов задержать «Галар» на неопределённое время просто ради того, чтобы досадить Союзу – а это грозило массой неприятностей и никак не входило в планы.

«В них вообще много чего не входило – ни мятеж иниматов, ни гибель экипажа, ни моё дурацкое бегство…»

– А что планируете делать на «Остии»? – спросил вдруг Локман, так и не поделившись результатом проверки декларации.

– Отдохну, пока рассматривают заявку на конверсию моего груза в топливный эквивалент. Посмотрю на достопримечательности. Здесь ведь есть хоть какие-то?

Капитан поднял бровь.

– Ровно одна и вы находитесь как раз внутри неё. Вам известны правила поведения?

– Вряд ли они строже, чем на борту корабля.

Взгляд Локмана потяжелел.

– Напоминаю, что здесь не территория Союза. Запрещены агрессивная агитация, конфликтное поведение, неправомерная и опасная эксплуатация систем базы. Бытовые услуги оплачиваются через систему «Пазл-бокс», включая услуги по регенерации атмосферы.

– И воздух «Остии» нам сух и небесплатен… А та вода, которую я… гм… оставлю здесь на переработку, в счёт платежей годится?

– Нет. Церера богата водой.

– И всё равно дерёт за неё деньги. Узнаю прекрасный мир наживы.

– Вы гость и вы не терпите бедствие, – терпеливо объяснил Локман. – Это обычная практика, жаловаться на которую…

– Знаю-знаю. Не беспокойтесь, «Галар» платёжеспособен.

– Кстати о «Галаре». Почему вы – единственный член экипажа? Если не ошибаюсь, на кораблях этого типа обычно бывает пять или шесть человек в команде?

«А ты и в самом деле не знаешь? Значит, оставайся в неведении.»

– У нас нехватка опытных космонавтов. Когда от рейса не ожидается особых сложностей, его обслуживает минимально возможное число людей.

«Почти правда. Хотя хороший джинн может и раскусить.»

– Да и вас, судя по личной карте, опытным не назовёшь… Первый самостоятельный полёт, а за пределы лунной орбиты – вообще первый…

– Так и есть. Вас беспокоит состояние союзного флота?

– Обычное любопытство. Что ж, полагаю, у меня нет никаких причин и далее вас задерживать. Желаю приятно провести время на «Остии».

– Спасибо. Я постараюсь.

Алекс встал, но дверь кабинета открылась раньше, чем он успел сделать хотя бы шаг. На пороге стояли два… судя по всему, человека, однако определить их пол с первого взгляда оказалось не так-то просто. Стройные фигурки, упакованные в одинаковые комбинезоны – конечно же, снежно-белые – казалось, принадлежали подросткам. Бледные, как у всех космитов, лица – эльфоподобны до андрогинности. Мало того, ещё и похожи друг на друга, словно две кибер-куклы одной модели. Короткие волосы подстрижены идентичным образом, не оставляя пространства для индивидуальных отличий.