Что за ботва? Чего ожидайте? Меня что, вырубили? Тогда почему обрыва связи нет? Какие ещё ошибки? Сволочи, с-собаки, с-с… А, чёрт, не могу больше… Он вывалился из кресла, скинул обруч и прямо в перчатках убежал… куда надо. Через пару секунд, подтягивая штаны, он влетел в кресло, натянул обруч — ничего, всё по-прежнему — «Ожидайте». Чего ожидайте, где связь? Если оборвалась, где сообщение — «Обрыв связи», если нет, то чего ожидать? Бред какой-то…

У него мелко тряслись руки, и противно дрожало внутри. Вот тебе и всё сотрудничество. Дрон Корчмаря, наверное, пропал. Страшно жалко. Страшно жалко, что я даже ни одного гада рубануть не успел. А-бид-на. Ну, так что, сколько ещё ждать? Может перегрузиться и по новой зайти? Вот тебе и шпионские игры, опять меня выкинуло, на самом интересном месте. И с того же места. Хотя… тот раз, ничего ожидать не предлагалось. Может ещё не всё? Может, и не всё. Чёрт, вот влип. Чем это меня стукнуло? Такое чувство, что кто-то сверху. Как выстрел. И всё, как отрезало. Да, что же там происходит? Совершенно невозможно терпеть. Войти, войти, войти, как же мне войти?

Никакого плавного перехода, никакого медленного слияния — вдруг и сразу он оказался лежащим на краю обрыва. Внизу, метрах в двадцати от него у костра толпились «головоглазы», обступив со всех сторон Верховного Назгула. Они громко шумели. Над толпой рокотал голос Лика Запада:

— А мне плевать, что подумает Служба Безопасности ДР и эти долбаные вояки! У меня свои установки. Меня больше волнует то, что вы провалили элементарное задание — доставить дрона к берегу, дождаться лодки и предать его из рук в руки посыльным Корпорации. И это после того, как мы с великим трудом смогли его поймать. Что могло быть проще? Доставить и передать. Или вы хотите дождаться участи Инквизиторов? Я что, должен за каждым бегать и учить его правильно выполнять приказы? Мы что, по-вашему, здесь в игрушки играемся? То, что вы заманили его сюда, это верное решение, Базука. В какой-то мере, вы смягчили этим свою участь. Тем более что наши подозрения подтвердились — он может слышать прототипы. Это наша удача и мы её не упустим.

— Но Верховный, Служба Безопасности, наверняка, напичкала его жучками. Мы не можем его отправлять на поиски в таком виде, даже в бессознательном состоянии он опасен…

— Не волнуйтесь, Тадэуш, через несколько минут прибудут наши эксперты. Они сделают всё, чтобы вычистить его дрона и чтобы у наших недругов не было прямых подозрений. Потерпите немного. В СБ ДР думают, что установили с нами сотрудничество? Пусть думают так и дальше. А мы будем делать своё дело.

Опа-на, вот оно, как всё обстоит — всё-таки, действительно, они меня заманили, оказывается. И на вояк им наплевать, и на Службу. Бежать мне надо отсюда, вот что. Бежать. Он огляделся. Он лежал на краю один, и вокруг никого не было. Странно, сюда-то меня, зачем закинули? Боятся, что бы через меня не подслушали и не подсмотрели? Так надо было тогда меня за камушек спрятать, подальше, куда-нибудь. Чего тут-то выложили? Я же их как на ладони вижу. Далековато, правда, оттащили, но всё равно. Чепуха какая-то. И тут он вдруг увидел себя. Как раз в отдалении, и как раз за камушком — лежал его «лизард», в состоянии транса. Как раз недалеко от… себя. От себя!!!?

— Вы получаете какую-нибудь информацию от него сейчас?

— Нет. Они заблокировали канал «глушилкой» и, судя по всему, уложили его в отдалении. Встроенная автономная камера фиксирует бок камня, а микрофоны — шум ветра и отдалённый ропот. И всё.

— То есть, они не поверили в ваше «наивное» неведение.

— Похоже, да. И, похоже, с его дроном придётся расстаться. Скорее всего, они «пересадят» его в свой. Мотивируя это внезапной неисправностью. Официально мы не сможем им возразить. Хотя протест всё равно направим, на самом высоком уровне.

— Ну, что ж, хороший дрон — ощутимая потеря. Тем более что, это личный дрон вашего друга, как вы говорите. А он настоящий профессионал, и его дроны отличаются уникальной настройкой.

— Да, конечно. Нам будет очень жалко, если дрон попадёт в руки наших западных э-э… партнёров.

— Так. И вы полагаете, что обострение событий достигает именно такого уровня, когда необходим протест с нашей стороны, не преувеличиваете?

— Нет. Я уверен, необходим именно протест. Ну, мы не Островной клан, в конце концов, мы официальная организация, ведущая Проект Острова дронов. Накладывать более серьёзные санкции рановато, а вот протест, выраженный в форме недоумения, будет в самый раз.

— Ну, если вы так считаете, то я не возражаю. Выражайте протест. Теперь на счёт агента. Вы действительно были не в курсе, что им занимается наш резидент?

— Очевидно, агент и сам был не в курсе этого факта. У вас очень профессиональные сотрудники, а парень… э-э… просто парень, без особых хитростей.

— Ну, что ж, тогда этот вопрос мы оставим на усмотрение наших сотрудников. Юноша, очевидно, особыми талантами не блещет. Ну, может со временем, после соответствующей подготовки и если согласится нам помогать… А как вы, всё-таки рассчитывали получать от него информацию, из другого дрона, без жучков?

— Да, ничего хитрого. Прямое общение. Мы определили его координаты вне сети. Конечно, конфиденциально. И с вашего благословления.

— Разумно, но… грубовато. Нарушается этика игры. Нам не следует забывать, что это всё-таки игра. И в игре недопустимо действовать неигровыми методами. Это ваше «читерство», должно быть очень веско аргументированным. Этак и они, чего доброго, захотят его похитить. В реале. А нам придётся, в реале, его охранять. Так мы, не дай Бог, выйдем в область действия… Сами знаете кого. Кстати, а вы уверены, что этот «чёрный дрон», и есть один из пропавших, два года назад, из нашей лаборатории на Острове, прототипов? Они ведь считаются уничтоженными, не существующими. И, честно говоря, по нашим данным, особой ценности собой не представляют.

— Я в курсе этой истории. Тем более что, ведущим специалистом этого проекта был другой из моих, близких в прошлом, друзей.

— Да, я знаю. Эти ваши юношеские игры в двенадцать «К». Весьма романтично. В наше время такое поведение не вызовет понимания со стороны окружающих.

— Согласен с вами. В наше время тоже не все отличались подобным альтруизмом. Кстати, мой друг сейчас в очень тяжелом состоянии. Уже больше года он лежит в коме. Состояние тяжелое, но стабильное. Почти полная атрофия двигательных функций, но дышит сам, и питается жидкой пищей сам. При этом медицина фиксирует мозговую деятельность, на обычном уровне, словно он просто спит.

— Даже так. Интересно. А он не подключен к сети дронов, случайно? Вы, кажется, проводите эксперименты со стар…шими товарищами на предмет стимуляции мозга.

— Нет, что вы, конечно не подключен. Он же не может контактировать, он без сознания. Мы пытались его поддержать, но, увы, было уже поздно. Это было уже после того, как его группа прототипов пропала. Очевидно, у него был удар, на этой почве.

— И вы предполагаете здесь связь — пропавшие прототипы и его кома? Может быть, может быть. Но мы, в своё время, не нашли ни чего. Тогда же, кстати, пропал из ремонта один полевой дрон. Это нас обеспокоило больше. Но потом дрона списали на выявленного в тот момент «крота» в нашем окружении, а часть прототипов нашли в обваленном штреке, в Первом Бастионе. И решили, что остальные пропали под обвалом… Я тогда ещё не командовал, и у меня нет уверенности, что мой предшественник просто не замял дело. Но и не верить ему, причин у меня тоже нет.

— Возможно, и нет связи. Но, меня беспокоит подозрительная активность «головоглазов» в этом направлении, особенно то, как они, очень уж убедительно доказывали, что дрон их собственность. Слишком убедительно. И то, как они реагировали на возможную утечку информации, в виде сбежавшего свидетеля. И та настойчивость, с которой они добивались его участия в поисках пропажи. Слишком, знаете ли, нервно. И потом, разве вы слышали, что-нибудь, о сбегающих дронах? И, если это не фантазия нашего молодца, то что? Очень уж нам не хочется остаться в дураках, в случае, если тут есть хоть доля правды. Вот мы и приняли решение разработать ситуацию. И вот вам, пожалуйста — очередная нервная реакция. Кстати, у них есть разрешение на использование «глушилки»?