Поэтому 27 июля встал вопрос о дальнейшей стратегии расследования: либо арестовывать Джонсона в ближайшие часы и проводить тщательный обыск принадлежащего ему имущества в надежде отыскать улики, либо продолжать оперативную работу, рискуя выпустить подозреваемого в "чистое поле" и утратить скрытность проводимых мероприятий. В принципе, каждое из направлений имело свои достоинства и недостатки, но в конечном итоге победила склонность чиновников к перестраховке. Джонсона было решено "брать" и "колоть".
Правда, улик для "колки" не было. Вообще! Убийца не оставлял на месте преступления отпечатков пальцев, что казалось совсем неудивительным, принимая во внимание любовь Рассела Джонсона к перчаткам. Имевшее место совпадение групп крови подозреваемого и убийцы являлось всего лишь совпадением и, строго говоря, ничего не доказывало. Такая же группа крови была ещё примерно у 90 тыс. половозрелых мужчин, жителей провинции Онтарио. Вся надежда следствия сводилась к тому, чтобы добиться признания Джонсоном своей вины, да возможному обнаружению каких-то улик при тщательном обыске. Вот собственно, и всё!
Арест подозреваемого и его первый допрос поручили двум опытнейшим детективам полиции Лондона Роберту Янгу и Ларри Россу. Росс был полицейским в третьем поколении (один из его сыновей сейчас имеет адвокатскую практику, так что тоже в каком-то смысле продолжил семейную традицию законников), он задерживал и допрашивал более дюжины опасных убийц. По канадским меркам это очень серьёзный опыт. Существует такое предание – официально никогда не подтверждённое – что прокурор Майкл Мартин предупредил обоих следующим образом: "Либо вы арестовываете Рассела и добиваетесь его признания в ходе первого же допроса, либо вы ничего не добиваетесь и в этом случае извиняетесь перед ним и выпускаете на свободу. Вы допрашиваете его от начала до конца, и вас никто не сменит!" В древней Греции матери говорили уходящим на бой воинам: "Со щитом, либо на щите", – подразумевая, что сын либо победит, либо погибнет в бою. Королевский прокурор в данном случае сказал примерно то же самое: либо детективы добиваются успеха и "колят" убийцу, либо выбранная ими стратегия допроса проваливается, и в этом случае никто им не поможет в минуту позора. Цинично, конечно, но действенно.
В архиве полиции Онтарио хранится аудиозапись ареста Рассела Джонсона. Квартира Рассела была напичкана скрытыми микрофонами, так что всё было прекрасно слышно от начала до конца. Когда-нибудь мы, возможно, услышим, как же именно это произошло. Росс и Янг вошли в квартиру Джонсона без всякого сопровождения, хотя вокруг дома находилось не меньше дюжины полицейских, готовых вмешаться при любом признаке того, что что-то пошло не так. Джонсону был сообщено о необходимости незамедлительно проехать в полицейское управление. Тот воспринял это требование абсолютно спокойно, попросил дать ему пару минут на то, чтобы одеться и обуться. За это время он также помыл руки.
Допрос начался незамедлительно по приезду в управление. За его ходом следила большая группа полицейских и прокурорских работников. В числе наблюдателей присутствовал и упоминавшийся выше психиатр Рассел Флеминг.
В самом начале допроса Джонсону предъявили постановление об аресте и поинтересовались, понимает ли он суть выдвинутых против него обвинений? Тот ответил утвердительно, заявил, что готов во всём сотрудничать и отказывается от вызова защитника. Он отрицал свою причастность к убийствам женщин, отвечал спокойно и лаконично, в полемику с детективами не втягивался. Стало ясно, что подозреваемый оказался крепким орешком, и сложно было понять, как же именно можно от него добиться признательных показаний.
Допрос Рассела Джонсона продолжался более 22 часов. Поначалу раз в час – а затем и чаще – обвиняемый в сопровождении полицейского конвоя выходил в туалет, где умывался и мыл руки. После двух десятков таких ходок, детектив Росс запретил Джонсону выходить из комнаты, объяснив это тем, что тот не пьёт столько воды, чтобы отправляться в санузел каждые полчаса. Запрет дал эффект очень скоро: Джонсон стал потеть, тяжело дышать, ему явно стало не по себе. Наблюдавший за ходом допроса психиатр Рассел Флеминг предположил, что обвиняемый переживает паническую атаку и, возможно, в ближайшее время с ним случится нервный срыв. Так и произошло – в начале двадцать второго часа допроса Рассел расплакался и признался в том, что болезненные помрачения рассудка толкали его на преступления.
Рассказ Джонсона произвёл тяжкое впечатление и превзошёл все ожидания правоохранителей. Согласно утверждениям арестованного, тот нарушал предписания наблюдавшего за ним психиатра и не принимал согласно графику назначенные лекарства в нужной дозировке. Причина для такого поведения была на редкость тривиальна – лекарства вызывали сонливость, вялость, упадок сил, от них терялась координация движений, ухудшалась быстрота реакции, и становилось невозможно сосредоточиться. Но самый неприятный побочный эффект заключался в том, что Джонсон просто не мог заставить себя заниматься культуризмом: мышцы делались ватными, при малейшем усилии начинался тремор, безумное сердцебиение. Рассел нашёл выход из положения – он произвольно уменьшал дозировку и пропускал приём лекарств, что позволяло ему чувствовать себя более или менее нормально и купировать острые формы присущих ему расстройств. Подобной тактики он придерживался уже давно – лет десять или около того.
Подобная тактика, однако, имела один серьёзный недостаток. В какой-то момент Джонсон почувствовал, что не в силах управлять своими сексуальными потребностями. Похотливые импульсы толкали его порой на странные даже для него самого выходки: он мог остановить автомобиль, за рулём которого сидел, выйти из него и схватить за ягодицы проходившую по тротуару девушку, после чего вернуться к машине и уехать. Он мог подолгу – по часу и более – сидя в машине, бесцельно рассматривать проходящих мимо женщин. Он не делал попыток познакомиться с ними или хотя бы переброситься парой слов, просто тупо таращился. Когда наваждение проходило, он сам поражался тому, на что тратил время.
С 1969 г. он начал в ночное время проникать в дома без цели совершить хищение. Ему просто нравилось прикосновение к чужой жизни. Джонсона интересовали женские вещи, если в доме оказывались вещи мужчин, он на них даже не обращал внимания. Зато он нюхал духи, рассматривал нижнее женское бельё, вытаскивал всю бижутерию. Иногда он забирал особенно понравившиеся вещи, но очень быстро избавлялся от похищенного, потому что, придя в себя, понимал, насколько опрометчив такой поступок.
Поначалу Джонсон влезал в индивидуальные дома, однако через некоторое время понял, что с точки зрения техники проникновения гораздо проще попадать в квартиры. Не надо ломать замки, разбивать стёкла, отжимать филёнки… достаточно подтянуться на руках и войти через балконную дверь. Если балконная дверь заперта, то можно встать ногами на перила и, подтянувшись ещё раз, подняться на балкон этажом выше. Джонсон подтягивался без особых затруднений более 30 раз, так что мог вскарабкаться на самое высокое жилое здание в Лондоне, даже не вспотев.
Свои вылазки он совершал по ночам, обычно в полнолуние, либо ближайшие к нему ночи. Преступник подолгу рассматривал спящих женщин, ходил по квартире, затем уходил тем же путём, что и пришёл. После таких вояжей он хорошо спал и наутро даже сам не верил в реальность ночного приключения. Джонсон заявил на допросе и впоследствии это повторял, что частенько на следующий день приезжал к тому дому, в который проникал ночью, и, рассматривая его, пытался понять, действительно ли он влезал наверх по балконам или это была всего лишь игра воображения? Подобный дуализм, кстати, характерен для шизофреников – они часто путают реальность с фантазиями и оказываются неспособны отличить реальные события от ярких видений.
В какой-то момент Джонсон решился перейти от созерцательной прогулки по чужой квартире к нападению на её хозяйку. Впервые это случилось в октябре 1973 г., тогда он задушил в кровати молоденькую девушку. Понаблюдав в течение нескольких дней за домом жертвы и не увидев полицейских, Джонсон понял, что совершённое им убийство осталось незамеченным. Последовавшая после допроса проверка показала, что 19 октября 1973 г. в собственной кровати в квартире на четвёртом этаже дома в Лондоне была найдена мертвой 21-летняя студентка университета Мэри Хикс (Mary Hicks). Удивительно, но врач-терапевт после поверхностного осмотра тела решил, что следов насилия нет, и в качестве причины смерти указал аллергическую реакцию на прописанное лекарство. Поскольку смерть молодой женщины не квалифицировалась как подозрительная, полицию никто не вызывал и труп был похоронен без вскрытия.
