Вот только самого Крокера на их пути уже не было – уже только уловив хлынувший из машины цвет агрессии, он рухнул на грязную лестницу странноприимного дома и покатился по ней, под прикрытие массивной статуи.

Краем глаза Крокер увидел, как Элдридж прыгает под прикрытие статуи с другого края, и тут по лестнице застучали пули!

Цепочка воронок выбиваемых пулями устремилась к Крокеру, но достать его не успела!

Бах!

Стрелок выронил пистолет-пулемёт и схватился за горло – через его пальцы плеснуло кроваво-красная пена – в следующий миг раздался ещё один выстрел – голова стрелка взорвалась, окатив машину и улицу кровью и мозгом!

Элдридж метнулся под прикрытие статуи, не выпуская из рук револьвер. К тому времени Крокер уже выдернул свой «Кольт» и, практически не целясь, и не думая о последствиях, вроде случайного попадания или рикошета пуль в сторону прохожих, открыл огонь по машине, поскольку там, в салоне, тоже были агрессивные люди, чьи «сферы» просвечивались через двери.

Элдридж тоже присоединился к Крокеру и всадил в машину весь «барабанчик», после чего прижавшись спиной к статуе, стал торопливо перезаряжать револьвер.

Крокер перезарядил пистолет и, держа машину под прицелом, присмотрелся.

Машина, немного похожая на дуршлаг для макарон, стояла на месте и не двигалась – а в её салоне медленно «таяли» останки «сфер».

– Мы их уложили, – проворчал Крокер, не думая и опускать пистолет.

– Ага, – странным голосом проговорил Элдридж, глядя назад.

Крокер посмотрел назад и скрипнул зубами, от ярости – стрелок, стремясь убить его, особенно не зацикливался на осторожности и скосил пулями из «Томпсона» как минимум троих бедолаг, что сидели на лестнице. И ещё четверых ранил.

Спустившись с лестницы, Крокер пнул машину, и осторожно заглянул в неё.

Водитель сидел, опустив руки и уткнув лицо в «баранку» – на его боку было три рваных окровавленных раны. Его спутник лежал рядом, с разорванным в клочья горлом и двумя пулевыми отверстиями в груди. Запах в машине стоял настолько мрачный, что Крокер только головой повертел, стараясь изгнать из себя воспоминания о Мировой Войне, связанные с этим запашком – крови и нечистот.

– Поздравляю. Мы только что грохнули сразу троих, – проворчал Элдридж, что как раз перетягивал своим ремнём ногу одного из раненных.

Услышав это, толпа стремительно набежавших зрителей отшатнулась метра на два. Люди, пусть и привыкшие к мрачной жизни в Пристанях, с ужасом смотрели на Крокера и Элдриджа. Крокер физически ощущал исходящий от них страх.

Страх не испускал только Мимак. Повар стоял на крыльце, рядом с бледным отцом Уолдорсом и смотрел на Крокера странным взглядом – взглядом мрачного, хищного зверя. Который встретился с более агрессивным противником и с уважением осматривает его.

– Отец Уолдорс! – рявкнул Крокер, и потёр висок. – Потрудитесь объяснить, что тут происходит?

– Я бы вас попросил со мной в таком тоне не говорить… – прошелестел Уолдорс.

– Да? А в каком тоне с вами говорить? – Элдридж встал и упёр руки в бока. – Этот тип, что пытался сделать из нас миски для отбрасывания пасты, общался с вами, когда мы пришли.

– И его приятели – тоже, – ввернул Крокер, мигом вспомнив, где он вдел нападающих.

Это были трое тех громил, которые смотрели на него с изумлением и страхом.

– Я не знаю, кто они, – проговорил Уолдорс. – Они пришли в мой дом как странники. Я не могу их знать. А ты… ты… ты – колдун. Их убил!

– Что бы они меня не убили.

– Убили? Да ведаешь ли ты что натворил – чародейское отрепье? Этих людей можно было спасти и привести к Богу! А ты их убил.

– Они подняли на меня оружие. И получили в ответ то, что несли другим…

Крокер усмехнулся, а затем проговорил, более играя на публику, на недалёких, глупых людей.

– Я – само возмездие. От меня ничто не укроется.

И увидел, как сферы зрителей приобрели тусклый, тёплый свет надежды…

…– Без обид, Крокер, но тебя из дома лучше не выпускать. Что это за чушь такая? Не успел из участка выйти, как в перестрелку вляпался, – проворчал Кидд, осматривая место происшествия и вытирая лоб салфеткой. – И троих убил. Ты что, никак от Великой Войны отойти не можешь?

– А пусть сами не наезжают, – парировал Крокер. – И вообще шеф, что за дела? Меня с Элдриджем тут чуть не уложили, в два штабеля, а ты на меня бочку катишь. Может мне, помереть было нужно?

– Да я не спорю, на тебя напали, ты отбился. Но есть, какие предположения. Почему эти типы к тебе вообще привязались? Не просто же так устроили эту стрельбу.

– В принципе могли и в этом странноприимном доме устроить стрельбу, – проворчал Элдридж, вытирая лоб. – Жарко что-то стало. Это… я к чему? Они ещё в этой церкви могли устроить стрельбу. Но не стали.

– Элдридж – это итальянцы, готов съесть свою шляпу, если не так. Для них стрельбу в церкви открывать – это дикий грех. Хоть эти уроды и полные психи, но у них есть свои границы зла.

– Всевидящий, смотри, чего я у одного из них нашёл, – осматривающий тела Роджер показал Крокеру записную книжку, заляпанную кровью. – Может тут, что интересное есть?

– Есть, – кивнул Крокер и показал Кидду книгу. – Смотри вот на этот рисунок.

Записная книжка была заполнена названиями улиц, номерами домов и названиями лавок и магазинов – в общем, обычный путеводитель для приехавших из Италии – поскольку все записи шли на итальянском. Однако среди всего этого выделялась – до боли знакомая штука.

– Чё такое? Какая-то побрякушка?

– Точно такую же побрякушку мы сняли с трупа, который в доме у мадам Сары нашли, – Крокер посмотрел на рисунок. – Ну да, точно она.

– И что? Ты-то тут причём? – проворчал Кидд. – Не ты же этого приятеля грохнул, чего на тебя-то бочку катить.

Он отстегнул от пояса флягу и, открыв её, передал Крокеру.

Сделав глоток воды Крокер призадумался. В принципе Кидд был прав – с логической точки зрения этим типам вовсе ни к чему его убивать. Они его видели-то впервые.

Или не впервые?

– Роджер! Дай-ка я их осмотрю… – оттолкнув Роджера, что как раз осматривал трупы. Крокер присел на корточки и принялся осматривать их одежду и обувь.

Одежда у всех троих убитых была чистой, новой, но уже хорошо поношенной – побывавшей в чистке и стирке. Обувь тоже была хорошо стоптанной на каблуках и носках. А вот сами парни были похожи на крестьян, что приплыли из другой страны и приоделись благодаря какой-то халтурке. Загорелые – с обветренными лицами, грубыми пальцами – в мозолях, и с не так давно остриженными волосами, что успели выгореть на солнце.

– Ты точно с ними незнаком? – проворчал Кидд, глядя на Крокера.

– Нет. Но они меня знают. И пытались убить.

– Что за фигня?! Крокер, Кидд, гляньте сюда, – проговорил Виллис, что ползал на коленях и собирал пули, выпущенные из пистолета-пулемёта неудавшихся убийц. – Ты смотри что тут.

Крокер, Кидд и Элдридж подошли к Вильямсу и заглянули в его блюдо, куда он скидывал пули. И сами удивились.

– Чтоб меня. Это же серебро, – Крокер поднял одну из пуль и повертел её в пальцах. – Они меня что, за оборотня приняли?

– Тут не все пули из серебра. Вообще часть – простые пули из свинца. Но есть и серебряные, – прогудел Виллис. – Я бы так вам сказал, что там на каждые пять простых патронов приходился один с серебряной пулей.

– Не, ну это уже чушь какая-то. Я им что – упырь какой?

– Упырь? – удивился Кидд.

– Ну… я на Великой Войне общался кое с кем… В общем с русскими и сербами. В Европе есть верование, что оборотня или живого мертвеца – упыря, можно убить серебряным оружием.

– А не осиновым колом?

– Осиновый кол вбивают в труп в могиле, чтобы он встать не мог. А так – серебром пуляют.

– Что за чушь?!

– Чушь не чушь, Кидд, но эти ребята, похоже, в неё верили и считали, что меня можно завалить только серебром. И знаешь, если такая пуля попала бы в меня или Элдриджа, то мы бы смело могли себя записывать в покойники.