Семкин специально несколько раз назвал его трусом, чтобы задеть. Но полковник не вызвал своего обидчика на дуэль. Он выбежал на крыльцо и позвал солдат – пехотинцев, стоявших недалеко.

– Арестовать его!

Пехота быстро побежала выполнять приказ, но подойдя ближе, поняли, что арестовать надо Семкина, и в нерешительности остановились, не зная, что делать.

– Арестовать его! – продолжал орать взбесившийся полковник.

Солдаты смотрели то на полковника, то на майора, и тихо стали отступать назад, не решаясь арестовать своего командира.

– Так, ладно. Охрана!

На его зов подбежали солдаты из его личной охраны.

– Арестовать его, посадить в подвал до моего особого указания.

Крымские отобрали пистолет, саблю у майора и повели в подвал.

Весть о том, что майор арестован, быстро облетела весь гарнизон. Казаки, пехота, все решали: что делать? Многие советовали пройти и отпустить майора, а полковника посадить.

– Тихо! – на середину вышел Богдан,– здесь все не так просто, как вам кажется. Если мы сейчас его отпустим, то Суслик может подать жалобу, и мы можем сделать еще хуже своему майору. Пришьют ему побег, и что тогда? Каторга?

– Ладно, Богдан, говори, что делать? – спросил Макаревич, подходя в круг.

– Пока ничего, я должен поговорить с майором.

– Он же закрыт в подвале, там крымские, они преданные, как собаки. Ни за что не пустят, – загудели казаки.

– Старики, пошли со мной на переговоры, – строго сказал Богдан и пошел к подвалу.

У дверей стояли двое крымских с винтовками. Увидев идущего на них казака, вскинули винтовки.

– А ну, стой, куда прешь, морда казачья!

– Не стреляй, поговорить надо, – сказал Кузьмин, подходя ближе.

– Не о чем нам с тобой говорить. Проваливай по добру – поздорову.

Они навели винтовки Богдану прямо в голову, казаки схватились за свои винтовки, но крымских нисколько не напугали.

– Вот, блин! И правда, как собаки преданные, – сказал в гневе Дятко.

– Ладно, погодите, не убивайте. Нам только еду майору передать.

– Еду можно передать, но если полковник разрешит, – стоял на своем охранник, но винтовку все же повесил на плечо. Богдан подошел поближе.

– Слышал я, что крымские преданные хозяину, как собаки, но не знал, что на столько.

– Ну, убедился? Вот и вали, пока пинка под зад не получил.

Оба охранника были ростом повыше Богдана и сверху вниз смотрели на казака и смеялись ему в лицо, нанося оскорбления. Богдан подошел к охраннику сбоку и нанес ему удар в челюсть. С одного удара упали два охранника без чувств.

– Да, переговорщик из тебя хреновый, – сказал вахмистр и почесал затылок, – а что теперича делать будем, как очнутся?

– Ну, минут десять у нас есть, подумаем, – спокойно сказал Кузьмин и начал спускаться в подвал. Семкин все слышал и не мог остановиться от смеха.

– Да, Богдан, – сказал майор, – вахмистр правильно заметил, переговорщик из тебя не получится. Ну, ладно, ты сказал, что у нас есть десять минут, не будем терять времени. Ты сейчас закроешь все, как было. Я тут посижу и подумаю, что нам делать с этим полковником. Здесь надо выждать, понял?

– Хорошо, вашбродие, подождем. Я так и думал поступить, но казаки хотят убить Суслика и его охрану.

– Нет, не надо. Подождем. Скоро приедет Князь Барятинский, попробуем через него решить свою проблему. Все, Богдан, иди.

Богдан опять закрыл дверь, посадил охранников, как спящих, и ушел. Казаки взяли бинокль и от палатки наблюдали за охранниками. Они очнулись, как и говорил Богдан, минут через десять. Один из них встал, потом еще минут десять приводил в чувство своего товарища. Но, придя в сознание, они не пошли жаловаться, а остались стоять на своем посту.

В этот день казаки решали, что делать дальше, как быть с полковником. Пробовали голосовать. Большинство решило: надо убивать полковника, пока он их всех не погубил. Успокоил всех вошедший граф. Ему все обрадовались и, конечно, удивились. Никто не ожидал, что он вернется так скоро. Выслушав спокойно Кузьмина обо всех событиях, которые произошли без него, немного подумав, пошел навестить полковника. Сусликов, как всегда, спал. Граф вошел без доклада, ногой открыв дверь.

– Полковник, проснитесь! Вы все проспите.

Сусликов открыл глаза. Перед ним стоял граф. Он был единственным человеком в гарнизоне, которого боялся из–за родства с князем. И его появление испортило ему весь сон. Скрепя зубами от злости, он встал и подошел к столу, сел.

– Чего изволите, граф? Зачем к нам пожаловали?

– Да вот, захотел и пожаловал. Я, полковник, птица вольная, куда хочу, туда и жалую. Вот, например, сейчас я пожаловал к вам, и хочу от вас лично узнать, что делает в подвале боевой офицер?

– Если вы, граф, про майора, то он сидит там по моему приказу, и будет предан трибуналу за оскорбление старшего по званию.

– Геннадий Егорыч, вы решили осудить майора. Но скажите, кто будет командовать полком? Вы что ли? Так за вами никто не пойдет. А на сколько я вас знаю, вы не сможете вести бой, вы просто не умеете. Вы даже не подойдете к передовой. Вы, полковник, трус.

– Что, граф, дядей прикрываетесь?

– Нет, я не прикрываюсь. Если вы захотите вызвать меня на дуэль, то я всегда к вашим услугам. А насчет дяди, я сегодня напишу ему письмо о том, как вы здесь губите самый героический полк на Кавказе. И насколько я знаю командующего, вам несдобровать.

Полковник молча сидел за столом и со злобой смотрел на графа.

– Майор будет сидеть в яме. Так решил я и так будет.

– Ну, смотрите, полковник, я вас предупредил.

Граф вышел из штаба и пошел в палатку, рассказал о беседе с полковником и лег спать.

Рано утром Богдана разбудил вахмистр. Он зашептал на ухо:

– Там гонец от Евдокимова прискакал, спрашивает, кому отдавать. Вся почта шла через майора, теперь ты за него.

– Саша, ты что, охренел! Я – за майора.

– Вставай, я то читать умею, но боюсь там слова будут слишком умные, а ты сможешь, ты – грамотный.

Богдан взял уже распечатанный пакет и прочел. В пакете был приказ Евдокимова выступить трем казачьим сотням в ущелье, к реке Аргун, севернее восьми километров аула Ватуб и расчистить там место от горцев.

– Этот пакет сейчас кстати, на, неси полковнику.

Гонец тут же удалился.

– Ну что, повоюем, а то засиделись мы по домам.

Полковник собрал совещание в десять часов. Он сидел за столом, а все офицеры стояли и слушали.

– Так, все собрались? Значит, начнем.

Полковник зачитал приказ.

– Ваши предложения, господа офицеры, прошу высказываться.

Офицеры молчали и только исподлобья смотрели на командира.

– Андрей Ильич, возьмите указку и покажите на карте то место, куда нас вызывает генерал.

Павлов взял указку, подошел к карте, что-то долго на ней искал, но через несколько минут положил указку на стол.

– Геннадий Егорыч, здесь моя служба заключается в том, чтобы обучать молодых стрельбе. Я не знаю, где то место и как туда идти. У нас этим всегда занимался полковник Степанов и майор Семкин.

– Так, господа, кто может показать на карте дорогу к этому месту? Капитан Левицкий, покажете?

– Нет, что вы, я тут человек новый, и эти горы мне незнакомы.

– Так, господа, придется мне спрашивать у казаков. Может, хоть они знают, если офицеры не знают.

– Конечно, спросите, господин полковник, – подходя ближе, сказал поручик Чистяков, – особенно тех, кого вы били не так давно. Уверен, они вам дадут хороший совет.

– А, я понял, вы все сговорились. Бунт у меня в штабе.

– Ну что вы, какой бунт? Просто вы свою работу и ответственность хотите повесить на офицеров. Уверен, что у вас это не получится, – спокойно сказал Павлов.

– Ладно, хорошо, – сказал полковник, – слушай приказ. Трем казачьим сотням найти аул Ватуб, разбить горцев, вернуться и доложить. Все свободны.

– Господин полковник, вы должны дать точный и ясный приказ, как и куда нам наступать, – сказал Гарик Микоян, – и если такого не будет, я свою сотню в бой не пошлю.