Болезнь пожирала не только малыша, но и его мать. Мария очень быстро стала тенью себя прежней. Молчаливой, вечно напряженной, придавленной тяжелейшим грузом страха и мрачных мыслей. Она пыталась бороться, но ее противник был куда сильнее тех обколотых «зельем» мордоворотов, которых я вырубал в клетке господина Эда.

Мы вовремя нашли средство, которое хоть как-то помогало Илье. Оно не могло полностью вылечить малыша, но хотя бы заставляло болезнь поумерить аппетит, замедляло процесс.

Однако стоило лекарство очень дорого. Чтобы покупать его, нам пришлось продать все, что у нас было, и переехать в этот клоповник. А когда деньги стали заканчиваться, я и начал выступать на подпольных боях, используя свои «особенности».

– Матвей? – несмотря на смытый грим, сестра все равно испугалась. – Ты рано. Что-то случилось?

– Плохо дело, – ответил я и, пройдя на кухню, тихо, чтобы не будить Илью, рассказал обо всем произошедшем.

Мария слушала и все больше бледнела. А когда я закончил, одними губами произнесла:

– И что теперь?

– Теперь, – я помрачнел, – ты дашь мне свой телефон, и я позвоню Альберту.

Усталое лицо сестры мгновенно потемнело.

– Значит, все-таки решился… – прошептала она и нерешительно спросила: – Но ты уверен? Это очень плохой и опасный человек, он…

– Маша, – перебил я, беря сестру за руку, – лекарства у нас осталось на две недели. Три сотни тысяч на новую упаковку мы за это время не заработаем. По крайней мере, честным путем. Так что без вариантов.

Мария не нашла что возразить. Лишь виновато посмотрела на меня и сходила в комнату за мобильником. А я взял аппарат и по памяти набрал номер человека, с которым меньше всего хотел иметь дело.

– Алло? – жизнерадостный голос ответил после третьего гудка. Где-то на заднем фоне играл джаз, значит, Альберт опять сорит деньгами в любимом ресторане. – С кем имею честь?

– Это Упырь, – ответил я, хмурясь.

– А-а, Матвей. Здравствуй-здравствуй. Позволь я все же буду называть тебя по имени. А всяких там упырей, вурдалаков и прочих кровопийц оставим Эдику. Тем более дела у него сейчас довольно плачевные.

– Уже знаешь, – констатировал я и нахмурился еще больше, когда понял, что за визитом силовиков на арену вполне может стоять мой собеседник.

Каким-то образом Альберт пронюхал, что мои способности – не следствие уколов «зелья». К тому же я мог куда больше, чем любой из тех, кто выходил на арену господина Эда. Человека вроде Альберта мой феномен не мог не заинтересовать, и с недавних пор тот настойчиво предлагал мне поработать на него, провернуть пару делишек. Я понимал: ничем хорошим сотрудничество с таким человеком не закончится. Поэтому неизменно отвечал отказом. Похоже, Альберту это надоело, вот он и решил перейти от уговоров к более решительным мерам. А именно – сделать так, чтобы у меня не оставалось выбора.

– Да, Матвей, новости в наше время разлетаются быстро, – судя по голосу, Альберт находился в прекрасном расположении духа. Сволочь. – Но, думаю, ты все равно быстрее. Когда мне доложили, что очередной праздник боли и насилия сорвался из-за появления доблестных стражей закона, то я слегка напрягся. Меньше всего мне хотелось бы увидеть тебя за решеткой. Но потом я сказал себе: уж кто-кто, а этот отчаянный парнишка обязательно всех обставит и улизнет. И я рад, что оказался прав. Однако… Давай-ка ближе к делу. Ты ведь не просто так мне позвонил, да еще с незнакомого номера, правильно?

– Правильно, – я сжал кулак и продолжил: – Я согласен.

– Рад это слышать. Тогда, думаю, завтра нам с тобой стоит встретиться, подумать над планом и…

– Никаких встреч и планов, – перебил я. – Сделаю все сегодня же. А ты готовь деньги. Утром вся сумма должна быть у меня.

– Что же, – Альберт задумчиво хмыкнул, – тем лучше. Действуй, мой юный друг. Сейчас я пришлю тебе снимок и кое-какие инструкции. Надеюсь, ты меня не подведешь.

На этом разговор закончился. Я положил телефон на стол, Мария робко взяла аппарат, и спустя минуту он пиликнул.

– Сообщение, – пробормотала сестра и, видимо, открыв пришедшее во входящие фото, помрачнела. – Жуть какая…

Я протянул руку за телефоном и несколько секунд изучал снимок. Затем задумчиво покивал, попутно читая присланные Альбертом «инструкции».

– Сделать тебе еще порцию коктейля? – спросила Мария, когда я отложил мобильник.

– Да, давай, – ответил я и устроился на скрипучем и шатком табурете.

Под коктейлем подразумевался невероятно крепкий кофе с лимоном и шестью-семью ложками сахара. Гадость та еще, но каким-то образом этот напиток позволял мне входить в «режим зверя» гораздо быстрее.

Пока сестра хлопотала возле старой облезлой плиты, я сидел, скользя мрачным взглядом по скупому убранству кухни. Треснутое стекло в окне, отлипающие от стен обои, старая мебель, кое-как отдраенная мной и Марией, протертый едва ли не до дыр линолеум… Все здесь казалось мне отвратительным и чужим. Все, кроме одной детали.

Приколоченной к стене картины, на которой были изображены босоногая девочка, спешащая домой до того, как начнется гроза, и маленький мальчик, сидящий у нее на закорках.

Не могу сказать, что она мне нравилась, просто…

В этих детях я видел себя и сестру.

– Готово, – Мария поставила передо мной большую дымящуюся кружку.

Пока я медленно прихлебывал коктейль и прокручивал в голове план предстоящего дела, сестра сидела рядом и вязала. На сей раз – ярко-оранжевого единорога с фиолетовой гривой. Подобных чудо-зверей Мария делала по три-четыре каждый день. Часть игрушек переходила в собственность к Илье, часть шла на продажу.

– Прости, – неожиданно прервавшись, произнесла сестра и закусила губу.

– Что такое? – насторожился я, видя, что она готова вот-вот заплакать.

– Ничего, просто… Тебе приходится столько рисковать. Из-за меня. И с каждым разом все больше.

В ответ я лишь строго посмотрел на сестру. Подобные разговоры случались не раз и не два, и я уже не знал, как убедить Марию, что она ни в чем не виновата. Когда я был маленьким, совсем как тот парнишка на картине, Мария точно так же тащила меня вперед, защищая от бед, куда более серьезных, чем летнее ненастье. Теперь настал мой черед быть защитой и опорой, как бы банально это ни звучало.

– Все в полном порядке, – все-таки сказал я, когда молчание затянулось. – Да, придется рискнуть. Но я уверен, что справлюсь. В чем-то это даже легче, чем выйти на бой.

Мария не ответила. Лишь прерывисто вздохнула и вернулась к вязанию.

Покончив с коктейлем, я поднялся и пошел в комнату – готовиться.

Черные штаны, черная водолазка… Перчатки и маску надену потом, как доберусь до места. Я переодевался тихо и осторожно, чтобы не разбудить Илью, и время от времени поглядывал на его бледное остроносое лицо. Племянник улыбался во сне. Он вообще старался улыбаться как можно чаще, показывая нам с сестрой, что все в порядке. Несмотря ни на что.

– Вернусь утром, с деньгами, – сказал я Марии, уже собираясь выходить.

– Будь, пожалуйста, осторожен, – тихо ответила та, и по виду сестры я понял: ее ждет бессонная ночь наедине с тревожными мыслями.

Ладно, зато потом мы сможем хотя бы ненадолго расслабиться. Вознаграждение за сегодняшнее дело Альберт обещал вполне приличное. Быть может, работать на него окажется не так уж и плохо, как мне представляется.

Обо всем об этом я думал, идя по грязному коридору общежития. Однако стоило добраться до лестницы, как ближайшая дверь распахнулась, и оттуда злобно рявкнули:

– А ну-ка стоять!

Твою же мать, как все вовремя…

Тем не менее, я остановился. И даже кивком поприветствовал возникшего на пороге неопрятного толстяка, прижимающего к левому виску пакет со льдом. Опять мучается мигренью, значит, настроение у этого прямоходящего хряка еще паршивее, чем обычно.

– Хуле ты гривой машешь? – Савелий гневно сверкнул глазами. – Ничего не хочешь мне сказать?

– Деньги будут завтра, – ответил я. – Много. Отдам все долги и заплачу за пару месяцев вперед.