– А главный инженер? – решил я сразу навести справки о руководстве.

– Пигорев? И он такой же, – махнул он небрежно рукой. – Так-то… Он мужик хороший, ничего не могу сказать. Подляны какой-нибудь от него никто никогда не видел…

– Просто жёсткости не хватает, да? – подсказал я. – Или, всё-таки, они могут зубы показать, если что?

– Могут, – задумался Кукушкин. – Тут пару лет назад было… Наш местком добился участия в комсомольской стройке. Наши парни ездили, строили, а как пришло время квартиры получать…

– А, – решил уточнить я. – Это когда люди себе сами строят, чтобы удешевить строительство и ускорить получение жилья?

Слышал про такое, конечно, еще в прежние времена, но ни разу не видел никого, кто бы этим лично занимался. Так что надо собирать информацию… Мало ли где еще пригодится…

– Ну, да, это как самострой, только для комсомольцев, – кивнул Кукушкин. – Там несколько предприятий участвовало и когда наших парней решили на первый этаж всех выселить, Баклашов там такой скандал устроил! Все наши в результате нормальные квартиры получили. С третьего по четвертый, как по жеребьевке начальной выпало.

– Молодец, – задумчиво ответил я. Значит, может, если что, зубы показать… Добряк, но своих защищать будет. Это хорошо. Что нерешительный – плохо…

Попрощались с мастером, и я решил сразу съездить насчёт этого комбината в Пролетарский райком. Не застану Сатчана, пойду к Бортко.

Но Сатчан оказался на месте, только занят. Его помощница сказала, что он скоро должен освободиться. Ждал его, а сам думал, будет ли иметь спрос у советских людей тротуарная плитка? Хотя, почему бы только у людей? У нас столько предприятий, если на каждом дорожки выложить между корпусами… При любой проверке это будет хороший бонус для руководства на фоне других предприятий, где люди по доскам через лужи переходят. Ну и самим людям, конечно, будет тоже приятнее работать… Но руководителям предприятий, чтобы обосновать, почему на плитку и работы по ее укладке надо потратиться, я, конечно, про положительное влияние на проверяющих в первую очередь скажу.

Наконец, Сатчан освободился и вышел из кабинета вместе со своим посетителем. Собрался что-то помощнице сказать, проводив его, но увидев меня, сразу передумал и пригласил к себе кивком головы.

– Случилось что? – напряжённо вглядываясь мне в глаза, спросил он.

– Да нет, – поспешил я улыбнуться, чтобы успокоить его. – Был сейчас на одном московском комбинате железобетонных изделий… Как думаешь, тротуарная плитка будет пользоваться спросом?

– Какая?

– Ну, хотя бы, как на Красной площади. Но можно разные делать размеры и форму. Тридцать на тридцать, сорок на сорок…

– Да будет. Что ж не будет? – уверенно кивнул он. – Тем более, если сделать как на Красной площади.

– Даже лучше. Там же натуральный камень, не сильно гладкий. А плиточка ровненькая будет, – добавил я.

– Тем более, – уверенно сказал Сатчан. – И что за комбинат?

Ответил ему вкратце и рассказал, как туда попал.

– Руки хозяина там совсем не чувствуется, – делился я своими впечатлениями. – Я им такую идею денежную с этой плиткой придумал, разжевал, в рот положил, а они так смотрят на меня, мол, откуда ты свалился на нашу голову с этим предложением?.. Я аж вот засомневался, может, плитку выпускать так себе идея…

Чуть не добавил – по нынешним временам. А то Сатчан бы непременно удивился – по каким еще это временам могло бы быть хорошей идеей?

– Да нет, это руководство этого комбината ни рыба, ни мясо, – расслабленно откинулся в кресле Сатчан. – Или, просто, ещё не заинтересовано лично. Так а что ты там конкретно им предлагал?

– Да? Ну, смотри, в чём там суть…

Я рассказал ему про модернизацию производства, про высвобождение рабочих рук и про свою идею открыть розничный магазин.

– Мне сегодня эта мысль в голову пришла, наличие своего розничного магазина при производстве, не обязательно этом, любом, настолько упрощает жизнь в плане реализации дополнительной продукции! Во-первых, кто там проконтролирует объёмы продаж, особенно, оптовых? И в плане заметания следов: склад думает, что оптовая отгрузка проведена через магазин, магазин думает, что проведено через бухгалтерию. И ни у кого никаких вопросов. Особенно если пару раз сделать обмен своей продукции на что-то дефицитное с другого предприятия и тут же распродать своим рабочим, оформив взаимозачёт между предприятиями, то, чтобы потом не происходило, народ будет думать, что так и надо. Мало того, что так и надо, так и делается всё ради их же пользы. Никто никуда стучать не будет…

– Ну да, ну да… Подумают, что я понимаю в бухгалтерии, чтобы лезть тут со своим мнением?

– Да даже если и понимает в бухгалтерии, – добавил я. – Кто будет сам под собой сук рубить и лишать себя возможности хоть изредка покупать дефицит на работе? Тем более, если там всё будет по документам официально. Кроме всего нескольких оптовых отгрузок в месяц в нашу пользу, но ты попробуй их ещё отследи в такой неразберихе.

– Розничные магазины, значит, – кивнул Сатчан. – Ладно, предложу Бортко, пусть решают…

– Да, ты скажи, что розничные магазины при предприятиях нам очень много проблем сняли бы. И Мосторг тогда нам нафиг не нужен будет. И с торговой точкой договариваться и делиться не надо. Рисков меньше, доходов больше.

– Что ж мы зря письма писали от предприятий?

– Здрасте. Почему? – ответил я. – Письма, всё равно, нужны, просто у нас цель поменялась. То мы хотели на Мосторг с нашей продукцией выйти, а теперь мы хотим свои магазины при фабриках открыть.

– А так можно?

– Всё можно. Только надо поговорить, предложить, убедить, что такая форма обеспечения населения товарами первой необходимости целесообразна… И насчёт этого ЖБИ не забудь, поговори.

Продиктовал ему все адреса, пароли, явки по этому комбинату и собрался уходить.

– В понедельник, кстати, общий сбор, – напомнил Сатчан.

– Понял, – кивнул я. Ещё один месяц закончится, будет подведение итогов и очередные конверты. Мы попрощались, и я ушёл.

***

Москва. Лубянка.

Полковник Марковец вызвал к себе капитана Лилина. Тот и так уже понял сразу после звонка полковника Воронина, что влип в неприятности. И уже истомился в ожидании этого вызова.

Какой-то особой вины он своей не чувствовал, но по выражению лица полковника Марковца догадался, что его назначили козлом отпущения.

– Как тебе в голову пришло угрожать Ивлеву? – глядя на него исподлобья и еле сдерживаясь, спросил полковник. – Ты чем думал?

– Я лишь объяснил, что с нами выгодно сотрудничать, товарищ полковник, – попробовал возразить Лилин. – А он насмехаться начал. Мол, я подумаю… Вот тогда я и…

– Что обидного для тебя в словах «Я подумаю»?! – ещё больше разозлился полковник. – Если бы ты сам хоть иногда, хоть немного думал!.. Ты понимаешь, что подставил меня?!

Капитан замолчал, решив, что чтобы он сейчас не сказал, только ещё больше разозлит полковника. А тот разошёлся не на шутку. Долго орал, а закончилось все тем, что он отправил его на переобучение, велев заново прослушать весь курс по вербовке. И пригрозил, что лично договорится, что бы его там дрючили в хвост и в гриву. И не дай бог он не сдаст по окончании курса экзамен, вылетит из Москвы к чёртовой матери!

Выйдя из кабинета полковника, капитан чувствовал только обиду и раздражение. Ничего же такого он этому молодому пижону и не сказал, чтобы вот так с ним обходиться. Слегка пригрозил, только и всего… Кто вообще такой этот студент, чтобы вот такие последствия на его голову???

***

Москва. Шереметьево.

Диана и Фирдаус прилетели в Москву и стояли в очереди на паспортный контроль. От нечего делать Диана разглядывала красочный постер, призванный рекламировать продукцию «Сᴏюзᴨлᴏдᴏимᴨᴏрта». Группа красивых молодых людей, три девушки и два парня, очень модно одетых, изображали отдыхающую на природе компанию. Стол, застеленный белой скатертью и уставленный советской алкогольной продукцией, хрусталь, плетёные кресла…