Так было и в этот раз. Материал, отданный на монтаж, был полулегальным. Сергей добывал его с видеооператором Игорем на улицах в преддверии предстоящих выборов. Он хотел, чтобы власть почувствовала нарастающее напряжение в народе. Чтобы его тексты не были голословными, Сергей обильно снабдил их интервью с людьми, встреченных на улицах города.
Владлен Семенович, просмотрев материал, опять заартачился. Он страшно боялся неудовольствия совета владельцев издательства. Сергей решил идти ва-банк. Предложив сделать для проформы «рыбу», подсунуть материал в этом приблизительном изложении своим денежным тузам. Тема была злободневной, как никакая. Предстоящие выборы набрали вес в массах и в СМИ, а потому хозяйский глаз должен сам утвердить сюжетную канву и тему материала. После его одобрения уже потом добавить мелкие, но острые перчинки. Погоду они не сделают, а суть будет изложена как задумано.
Возвращаясь, в зеркало заднего вида Сергей заметил «Тойоту», юрко ныряющую вслед за ним. Авто упорно не отставало. Сергей поначалу не придал этому никакого значения. Но «Тойота», назойливо следовавшая за ним, поселила в нем некое беспокойство. Что-то намерено явное прослеживалось в маршруте этой тачки. Несколько раз в зеркало заднего вида Сергей видел эту, весьма потрепанного вида, машину. Его преследовали почти до самого дома. Глянув в очередной раз на повороте к дому назад, Сергей с каким-то облегчением не увидел своего преследователя. «Черт! Параноиком становлюсь! Кому на хрен я сдался!».
Зарулив во двор, он въехал на парковочную стоянку. Выйдя из машины, Сергей огляделся. Надо было убедиться, что интерес к его персоне у какой-то зачуханной тачки пропал. Ее не было видно. Но напряжение, поселившееся в нем, не давало ему расслабиться. Он вдруг почувствовал, как что-то вокруг стало быстро меняться. Куда-то пропали припаркованные машины, будто стремительно навалившаяся темнота поглотила их. Машин всегда было много возле дома, но сейчас на парковке не было ни одной. И его машина исчезла, словно и не было ее. Сергей замер. Что за чертовщина происходит вокруг?! И холод, адский холод сжал его тело как тисками! Едва удержав себя от панической атаки, Сергей с силой шлепнул себя по щекам. Хлесткий звук пощечин быстро затух в плотном, вязком мраке. Он оторопело оглядывался по сторонам. В памяти вдруг запульсировала давно забытая картина пятнадцатилетней давности. Вокруг него контурами угадывались очертания прежней панорамы двора. Рядом с местом, где он стоял, виднелся обсаженный акациями за низенькой оградкой, стол с двумя широкими лавками. Чуть поодаль белесой массой маячила трансформаторная будка.
Тьма, мгновенно накрывшая все вокруг, внезапно выплюнула из своего чрева плюгавенького, в кепчонке и спортивных трениках мужичка.
– Серега, будь другом, одолжи трешку, – сипло забормотал он. – Гадом буду, если завтра не отдам. А?
Сергей с ужасом узнал в мужичке умершего три года назад дворового бомжа Валеру. В точности таким он видел его в последний раз. И тогда тот так же выпрашивал у него на чекушку. Он стоял, трясясь от холода и похмела всем тщедушным телом. Сергей смотрел на него и панический ужас сковал все его существо.
Видение продолжалось недолго. Все внезапно вернулось. Сергей в изнеможении привалился к машине. Опустившись на сидение, Сергей вытер пот. Черт знает, что такое это было! Все внутри дрожало мелкой судорожной изморозью. Считанных секунд ему хватило, чтобы понять, что с ним что-то не так. Он не допускал реальности случившихся с ним сейчас и утром… Он понимал, что существуют психические срывы от переутомления. Стрессы, мертвой хваткой вцепившиеся в его нервы и мозги, могли породить эти бредовые глюки. Но он чувствовал, что дело совсем не в его психике. Сергей чувствовал, что как бы ни измотался он, стрессы не есть причина таких миражей. Это что-то другое. Что же? Что?..
Рассеянно отвечая на радостные клики жены, Сергей устало опустился в кресло. Ожидая, пока Аня приведет себя в порядок, он с мрачным ощущением обреченности копался в своих мыслях. Такие провалы в прошлое не сулили ничего хорошего. Сергей встал. Покопавшись в шкафчике, он вытащил плоскую фляжку коньяка. Немного задержавшись в размышлении «пить или нет», свинтил крышку и сделал несколько глотков. Коньяк мгновенно ударил в голову. Сергей глубоко вдохнул и расслабился. Тепло разлилось по телу, отозвалось в затылке и сердце. «Ладно, порядок… Будем считать, что со мной нечистая пошутковала…».
На концерт они успели впритык. Народ, разогретый предстоящим действом, почти буйствовал. Ор стоял оглушительный. Сергей невольно поморщился, когда рядом какая-то девица в немыслимом одеянии зашлась в истошном вопле. Он с сожалением подумал, что зря не захватил беруши. Когда-то он сам был безбашенным фанатом тяжелого рока. Ревущие акустические системы на порядок сильнее, чем самолет на взлете, ничуть его не травмировали. Наоборот, всей их кодле хотелось раствориться в этих немыслимо адских звуках. Но время шло…
Что-то прибавилось в мозгах, что-то изменилось в его отношении к жизни. Вся прелесть прежних увлечений постепенно истаяла. Приятели из прежних претерпели те же самые пертурбации. Пропал интерес, который склеивал их разнокалиберные сущности в единый сплав. Потому распалась их компания на отдельные индивидуумы. Редкие встречи заканчивались коротким приветствием, иногда парой-другой банок пива и только. Жалко ли было ему того восторженно-изумленного времени? Ничуть. Сергей прекрасно понимал, что жизнь все равно возьмет свое. Только она может обломать любого, самого крепкого в своей вере человека. Сам человек сделать этого не в состоянии. Как и, впрочем, любой другой. Менее слабые духом ломаются на допросах в известных учреждениях, раскиданных по всем странам. Сильный же предпочтет умереть, чем оказаться от своих догм. Но жизнь… О, это совсем другое. Очнется иной после тяжкого беспамятства похмельного загула и обрадуется. Не помер! А ведь точно помнит, как синело лицо, не хватало воздуха и легкие, разрываясь в спазмах, умоляли о глотке воздуха. Сердце уже не билось, оно трепетало в предсмертной хаотичной пляске. И вот это воспоминание, вдруг прорвавшееся через мутное сознание, делает свое дело. Жизнь остановила череду таких загулов. Жить захотелось, наверное. Ведь не все еще сделано, и страшно умирать в полном дерьме…
Аня тянула мужа поближе к сцене. Он неохотно двинулся за ней. Расталкивая потные, горячие тела, Анна ничуть не смущалась, когда ее также бесцеремонно облапив ладонями, отставляли в сторону. Видя это, Сергей иронично хмыкал. Ему слишком хорошо была знакома такая обстановка. Здесь не было ни парней, ни девушек. Эта ревущая в фанатской истерике масса жила только одним-единственным посылом: «Я и Боги!».
Происходящее на сцене Сергея мало занимало. Из головы не шли тягучие, тяжелые мысли по поводу дневных фантазмов. Анализируя их, он все больше склонялся к варианту какой-то психической аномалии, случившейся с ним. Опять же, никакой мистики он не допускал в принципе. После некоторых размышлений он пришел к выводу, что надо пройти обследование, типа томографии. Черт его знает, может у него в мозгу развилась опухоль и сейчас он пожинает плоды ее развития. На ум пришел когда-то виденный фильм с участием Джона Траволты. В том фильме его герой вследствие развития опухоли в мозгу поначалу обрел чуть ли не провидческую способность, доходящую до сверхгениальности. Сергей поморщился. Не очень-то похожи его видения на сверхспособность. Тело покойной матери и другое покойное тело в уже в ожившей ипостаси, никак не тянули на киношный вариант.
Когда они возвращались домой, Сергей в темноте заметил, что за ними следует, как тень, фигура. Он заторопил жену. До самой парковки тень следовала за ними.
Глава 2
Другое событие, как точка отсчета в его жизни, произошло внезапно. Перед ним разверзся кусок другого места. Это было похоже на вставленную в распахнувшееся перед ним пространство огромную, без всяких рамок, картину. Первым движением чувств Сергея был удивленный ступор. Это дало ему кусок времени, чтобы остаться в разумном состоянии. Голова не лопнула, сердце трепыхалось на прежнем на месте. Только липкий пот противно разбежался теплыми струйками между лопаток. Несмотря на фантасмагоричность ситуации, чуть погодя к нему пришло понимание происходившего с ним. Видимо, что-то произошло с глазами или психикой. Невозможно видеть одновременно два куска жизни в едином восприятии.
