Анна и Роман встречают нас приветливыми улыбками, их дочь Марго с очаровательной непосредственностью подростка округляет глаза:

– Роза, какая ты красивая! Научи меня так же заплетать косы! – и умоляюще складывает ладошки перед собой.

– С удовольствием, юная леди, – посылаю самую тёплую улыбку, на которую способна, и сажусь рядышком с девочкой, желая оказаться как можно дальше от магнита по имени Владимир. Низ живота всё ещё тянет, неудовлетворённое желание даёт о себе знать.

– Как спалось? – Анна намазывает тост.

– Отлично, тут такой воздух, мы спали как убитые! – краем глаза замечаю быстрый взгляд Владимира.

«Неужели о чём-то догадывается? Да нет, не может быть!» – непринуждённо наливаю крепкий кофе и беру булочку.

– Какие трассы нас сегодня ждут? Что открыто? – быстро перевожу тему.

– С утра ясно, все трассы, кроме чёрной, открыты. Будем ориентироваться на вас. Какие вам по силам?

– О-о-о, – задумываюсь, – я пару лет не каталась, сначала семейные обстоятельства, потом учёба… – осекаюсь и добавляю, – потом любовь.

– Как мило! – Анна влюблённо смотрит на сосредоточенно жующего бутерброд супруга. – Я вас понимаю, мы тоже первое время были так увлечены друг другом, что забывали обо всём на свете!

– Вот-вот, – продолжаю играть влюблённую дурочку. – Поэтому думаю, что можно начать с синей трассы, освоиться, а потом перейти к красной. Милый, – смотрю на Владимира, разглядывающего рекламный буклет, – ты же не против начать с такой легкотни?

– Совсем нет, – опасно улыбается «милый», – лишь бы ты была довольна и берегла себя, ведь вечером нас ждёт роскошный ужин и очень интересная программа, если верить объявлению!

От того, каким тоном это сказано, меня бросает в жар.

«Да уж, очень интересную программу ты мне устроил этим утром, до сих пор коленки трясутся…»

После завтрака мы облачаемся в снаряжение и дружной компанией отправляемся на синюю трассу.

Я и забыла это прекрасное чувство свободы, наслаждаюсь снегом и ветром, быстро скользя по склону.

Как прекрасно оторваться от людей, условностей и просто парить по заснеженным склонам в тишине, наедине с собой.

– А вы прекрасно катаетесь, – замечает за обедом Роман, который после пары спусков уединился с Владимиром в уютном кафе недалеко от трассы. – Мне кажется, вам и красная трасса по плечу!

– Да, – делая глоток горячего ароматного чая, улыбаюсь. – Сама хотела спросить, не против ли вы перейти на красную трассу?

– Мы только за! – смеётся Анна, которая катается просто потрясающе и кажется какой-то снежной феей, парящей на немыслимой скорости.

– Я посижу с книгой, устала, – вставляет Марго, – поснимаю ваши катания.

– Наш личный фотограф, – гладит дочь по волосам Анна, ласково улыбаясь.

А у меня щемит сердце от этой милой семейной сцены. Когда-то мы всей семьёй точно так же сидели в подобном кафе и наслаждались отдыхом, и мама гладила меня по голове.

– Я в уборную, – улыбаюсь, стараясь скрыть эмоции.

– Я провожу тебя, милая, – Владимир встаёт и подаёт мне руку. – Всё в порядке? – тёмные глаза смотрят с неожиданной заботой. – Ты устала?

– Нет, – и неожиданно для себя признаюсь, – просто вспомнила наши семейные поездки, когда смотрела на Анну с дочерью. Мама тоже так меня гладила по голове.

– Скучаешь? – он останавливается и смотрит в упор.

– Очень. Ты даже не представляешь как.

Владимир внезапно прикасается к моему плечу и легонько сжимает его:

– Представляю.

Поднимаю на него глаза и не вижу ни тени лжи или насмешки: вампир искренен.

– Спасибо.

Неловко помолчав, добавляю:

– Я не расклеилась, всё нормально. Спасибо за участие.

И не дав ему ничего сказать, поворачиваюсь и вхожу в уборную. Потому что чувствовать его взгляд и участие после всего, что было между нами вчера вечером и сегодня утром, – просто нестерпимо. Потому что чувствую, что… влюбляюсь. Безнадёжно и глубоко, по самые уши вязну в трясине под названием «Владимир Росич, Высший вампир».

«Так легче, – думаю я, прислоняясь к холодной кафельной стене уборной, – если думать, что он всего лишь вампир, который заплатил за опытную эскортницу, которому нужно лишь юное тело и смазливое личико».

Потому что представить хотя бы на краткий миг, что ему действительно не всё равно и что он сопереживает, означает просто окунуться в беспочвенные грёзы и размечтаться, что такой, как он, что-то нашёл во мне. Пусть и хорошенькой, даже красивой, но всё же самой обыкновенной человеческой девушке, да ещё из эскорта.

– Нет, Роза, нет! – встряхиваю головой. – Не поддавайся на его чары. Скоро это всё закончится, и ты вернёшься в свою прежнюю жизнь, без всяких вампиров, эскортов, сутенёров с мерзкой ухмылкой.

Но когда выхожу из уборной и вижу терпеливо ждущего вампира, с любезной улыбкой подающего руку, то уверенность в том, что всё очень скоро будет так, как прежде, тает, как снег в жаркий летний день…

Остаток дня мы проводим на красной трассе, к великому удивлению, и эта трасса даётся мне легко. Папа много раз говорил, что я прирождённая лыжница, как и он, – так легко мне всегда давались сложнейшие трассы и склоны.

Остаток дня пролетает, как одно мгновение, и, когда мы весёлые, краснощёкие и смеющиеся вваливаемся в отель, я с удивлением думаю о том, что сегодня был лучший со дня смерти родителей день.

– Увидимся за ужином, не опаздывайте! – бросает Роман и уходит вслед за супругой и дочерью.

– Тот самый ужин с развлекательной программой? – снимаю в лифте шапку.

– Да, живая музыка, чинный благородный вечер, – хмыкает Владимир. А потом неожиданно добавляет: – А ты молодец, отлично каталась сегодня!

– Спасибо, ты тоже!

– Ну, я-то старый вампир, – криво улыбается, – мы любим скорость, свободу.

– Я тоже, – киваю, – на спусках всегда кажется, что я птица и парю в небе – так свободно себя чувствую.

– Тогда тебе стоит прыгнуть с парашютом, – бросает Владимир чуть раздражённо, открывая дверь в номер.

Едва мы входим, как чувствую звенящее напряжение в воздухе. Чёрт, что за перемены в вампирском настроении?

– Пойду готовиться к вечеру, – смотрю на чемоданы с вещами и очень надеюсь, что есть что-то приличное, – нужно найти платье.

– Я в душ, – скользит оценивающим взглядом по мне Владимир, – оденься достойно, ничего вульгарного.

– Обижаешь, – отмечаю про себя, что наши мысли сходятся. – Всё будет на высшем уровне.

– Надеюсь, – он бросает на меня многозначительный взгляд и будто нехотя скрывается в ванной комнате.

Открываю чемодан и изучаю свой вечерний гардероб. Надо отдать Энджи должное: достойное вечернее платье среди этого разнообразия брендовых вещичек имеется. И даже туфли моего размера.

Когда Владимир выходит из душа, то буквально застаёт врасплох: снова это чёртово полотенце вокруг бёдер, снова этот оголённый мускулистый торс без единого волоска. Я ведь сегодня бесстыже ласкала его, только что не мурчала, как мартовская кошка… Чувствую, как становится жарко и как возбуждаюсь от одного воспоминания об утренних ласках…

Отвожу взгляд, надеясь, что он ничего не заметил.

– Твоя очередь, – он кивает в сторону ванной, – нужно быть внизу через час, так что не задерживайся.

Я киваю и быстро ретируюсь в ванную, надеясь смыть это наваждение.

Никак иначе то, что со мной происходит, не назовёшь. Самое настоящее наваждение. Едва вижу его, чувствую его запах, превращаюсь в какую-то сладострастную блудницу, отчаянно желающую ласкать это потрясающее мускулистое тело…

Я отчаянно тру себя мочалкой, стараясь смыть соблазн и похоть, и мысленно прокручиваю возможные варианты разговора с вампиром… Вспоминаю, как Анна сказала сегодня, что рада нашей компании и надеется, что мы будем общаться и дальше. «Вы такая приятная пара, вспоминаю нас в конфетно-букетный период. Роман так же смотрел на меня, как Владимир на тебя», – будто масла в огонь подлила.

Не заметила, чтобы Владимир как-то по особенному на меня смотрел или вёл себя, но всё же робкая надежда, что он выслушает меня и сможет как-то помочь, теплится в груди.