– Слава Аллаху, слава Аллаху… – повторяла Бахрихон опа.

Я посмотрела на неё, не в силах унять дрожь в теле и душившие меня рыдания.

– Бахрихон опа… а если бы… – пробормотала я.

– Всё хорошо, дочка, ребёнок простудиться может, пошли в дом, –  сказала женщина, обнимая меня и помогая встать, так как от страха ноги меня не слушались.

Я обняла сына, прижав к груди и мы быстро пошли к дому. Рассказывать Турсун баю о том, что случилось, я не стала, да и зачем? Он бы скорее всего обвинил меня, что не смотрела за ребёнком. Главное, сын жив.

– Что с тобой, ласточка моя? Ты грустная и бледная. Не заболела часом? – щупая мой лоб, спросил Турсун бай.

– Я в порядке, хозяин, голова немного болит, – ответила я.

Но в эту ночь, Абубакир заболел, его тельце горело, словно угли, он плакал и не засыпал. Бахрихон опа принесла отвар из трав и напоила его. Но жар не проходил и утром позвали Хатира опу. Кроме неё и не было никого, кто бы мог помочь.

– С чего это вдруг Абубакир заболел? Всё же хорошо было, – испуганно говорил Турсун бай.

Я лишь растерянно смотрела на него и плакала. Была ранняя весна, произойди этот случай летом, всё обошлось бы, но было ещё довольно прохладно. Хатира опа протирала ребёнка горячими примочками, поила отварами… но ничего не помогало. Промучившись двое суток, мой малыш умер.

Турсун бай плакал, как ребёнок, всё время повторяя имя сына и прижимая к себе бездыханное тельце малыша. Бахрихон опа, стоя у дверей, рыдала, закрыв лицо руками. А я сидела на полу рядом с Турсун баем с каменным лицом, не осознавая, что сына больше нет. Весть о смерти ребёнка, разнеслась по всему дому, почти все плакали, только жёны хозяина и две его дочери стояли в стороне и безучастно смотрели на происходящее. На Турсун бая было страшно смотреть, он не переставал плакать и не отдавал ребёнка, прижимая мёртвое тельце сильнее.

Вдруг меня что-то подтолкнуло, сама не ожидала, что так произойдёт. Я вскочила на ноги и побежала к выходу, Бахрихон опа, увидев меня, кажется поняла мои намерения и перестав плакать, выбежала за мной.

– Халида? Куда ты? Нет! Не смей! – кричала она мне в догонку.

Но я не слушала её и побежала быстрее. Подбежав к Зайнаб, я сорвала с её головы платок и вцепилась ей в волосы.

– Мерзавка! Это ты его убила! Я убью тебя! Ты толкнула его в воду! Он был ещё такой маленький, сам бы он не смог. Как ты могла, шайтана ты дочка, а не Турсун бая! – кричала я.

Бахрихон опа пыталась меня оттащить от девушки, Зайнаб была дочерью старшей жены хозяина, мать которой зарезала Бахрихон опа.

– Ааааа! Отпусти меня! Отец? Меня убивают! – завопила Зайнаб.

Нас пытались разнять две жены хозяина и две прислужницы, вместе с Бахрихон опа. Только я вымещала на Зайнаб всю горечь и боль и крепко держала девушку за волосы. Я была младше её на год, меньше ростом и худенькой. Но откуда взялись силы, не знаю, только, повалив девушку на землю, я села на неё и со всего размаху стала хлестать по её лицу.

Тут из комнаты выбежал Турсун бай, видимо, услышал крики со двора. Подбежав к нам, он схватил меня в охапку и поднял. Размахнувшись, он ударил меня с такой силой, что я упала, отлетев на пару метров от него. Никто не посмел помочь мне встать, даже Бахрихон опа. Я, уткнувшись в землю, наконец дала волю чувствам и разрыдалась. Кажется, Турсун бай сжалился надо мной, он подошёл и поднял меня с земли. Я уткнулась в его грудь, не в силах унять ни дрожь в теле, ни рыдания. Всё моё тело содрогалось, Турсун бай обнял меня и прижал к груди. Все вокруг словно застыли.

– Пойдём в дом, – отпуская меня и обняв за плечи, сказал Турсун бай.

Я побрела за ним, утирая мокрое лицо руками. Почему-то я обернулась, не знаю, что заставило меня это сделать. Я увидела улыбающееся лицо второй жены хозяина и Зайнаб, которая, поднявшись с земли, отряхивалась от пыли и утирала лицо подолом платья.

– Говори, – сев на пол, на постеленную курпачу, строго сказал Турсун бай, когда мы с ним вошли в комнату. Оглядевшись, я увидела, что ребёнка нет, его успели унести.

– Я… я не знаю, что Вам сказать, – опустив голову, пробормотала я, боясь вглянуть в глаза Турсун бая.

– За что ты вдруг напала на мою дочь и избила её? Это же не просто так, верно? – спросил Турсун бай.

Я подняла голову и посмотрела на него.

– Я боялась говорить Вам… два дня назад… не обнаружив сына в комнате, я выбежала во двор. Там… там у хауза стояла Зайнаб и злорадно улыбаясь, смотрела на воду. А в воде… а в воде барахтался наш сыночек, наш Абубакир… о, Аллах! За что? Он же ещё такой маленький… был,  – воскликнула я и закрыв лицо руками, зарыдала.

Турсун бай медленно поднялся и подошёл ко мне.

– Если ты лжёшь мне.... смотри, а если это правда… я не знаю, что я с Вами сделаю! Ты видела, как Зайнаб толкнула в воду моего сына? Сама видела? – в ярости закричал Турсун бай.

Я испуганно отняла руки от лица и посмотрела на него.

– Грех на душу брать не буду, я этого не видела, – опуская голову под пристальным взглядом хозяина, ответила я.

– Бахрихон! – вдруг обернувшись, заорал Турсун бай.

Вздрогнув от его крика, я тоже обернулась на дверь. Вошла Бахрихон опа и склонившись встала перед Турсун баем.

– Звали, хозяин? – тихо спросила она, не смея поднять голову.

– Это правда, то, что она говорит? – спросил он строго.

– Но… что она говорит, хозяин? – испуганно спросила Бахрихон опа.

– Это Зайнаб столкнула моего сына в хауз? – немного снижая тон, спросил Турсун бай.

– Я этого не видела, хозяин. Когда мы с Халидой подошли ближе… Абубакир был в воде, а Ваша дочь, Зайнаб, стояла рядом и с улыбкой смотрела на воду, где чуть не утонул ребёнок. Это всё, хозяин, – покорно опуская голову, сказала Бахрихон опа.

– Оставайтесь тут! – приказал Турсун бай и быстро вышел из комнаты.

Я посмотрела на Бахрихон опа, она побледнела и задрожала.

– Он убьёт её. Зря ты рассказала, – еле выговорила она.

– Ка… как убьёт? Свою дочь? Нет… он не сможет. Рука не поднимется, это же его родная кровь… нет, Вы ошибаетесь… – говорила я, но от криков Зайнаб, которые прорезали тишину, я замолчала и сжалась от страха.

– Отец! Умоляю Вас! Я не виновата! Я помочь хотела, когда увидела брата в воде! Отец! – кричала она.

– Несчастная! Неблагодарная тварь! Иблис! Я кормил тебя, одевал, ни в чём тебе не отказывал. Ты, выродок своей матери, отправляйся к ней! – неистово кричал Турсун бай.

Во дворе стоял крик и плач женщин. Я выбежала во двор вместе с Бахрихон опа, но тут же остановилась, увидев на земле окровавленное тело Зайнаб. Она лежала с перерезанным горлом, с открытыми глазами, выражавшими такой ужас, что у меня кровь в жилах застыла.