Постепенно она стала раздражать его своим страхом и он начал к ней придираться ни за что ни про что. Чувствовал сам - добром это не кончится. Ну что ему надо? В постели Юля - нежна и страстна, чуточку застенчива, что ему нравилось на фоне многих слишком раскованных сексуальных кудесниц (хотя больше все же было натуральных овечек, которых приходилось всему учить). Дома - тоже было чисто. Рвануть на сторону - проблем не было: и у Марины, и у Люды, если договориться заранее; легко можно было организовать "окно" детей отправляли к дедушкам и бабушкам. Ему нравились обе эти женщины: без всяких комплексов, они, кажется, представляли совсем новую регенерацию женщин, не желающих жить в браке. Когда Сергей сказал Лиде, что она могла бы выйти замуж запросто (он сам видел, как подкатываются к ней мужики), она сказала: "Зачем, Сережа? Обслуживать еще одного мужика? Бегать для него по базарам и магазинам, таскать сумки, готовить, стирать, штопать, ублажать, считаться все время, что в доме есть еще один человек? Нет, простите. Пока молода - мне хватит тебя (и - хохотнула игриво - ясно же это была игра: если не он, то найдутся другие погреться в такой постели), состарюсь - мне ничего не нужно будет. Пропишу к себе внука или внучку - кого подарит сын, и тихо доживу. Если, конечно, какой-нибудь раз раньше времени не сведет в могилу". И добавила: "А сейчас я живу, как говорит мама - ни мята, ни клята... Ты же знаешь, что на нынешних мужиков особо рассчитывать нельзя - мельчает мужик. Я не собираюсь следовать газетному призыву "Берегите мужчин". Мрут, мол, шибко. Это - не мои проблемы. Кто их создал, тот пусть и разрешает". Он думал, что плохо себе представляет, кто это все создал. И спросил ее. Она покосилась на него, отложила сигарету и сказала: "Ну, вроде ты не знаешь. Если у нас - девяносто процентов мужчин оценены государством в сто двадцать рублей, то что от них ждать? Загнаны в угол. Кто может - подворовывает. По-моему, мы занимаем первое место в мире по воровству и взятничеству. Это ломает людей". - "А сколько, на твой взгляд, должен получать средний мужик?". Она опять посмотрела на него - шутит, что ли? И ответила: "Ну никак не меньше, чем нынешние профессора".

А Марина (Георгиевна) была еще резче: "Ну, Сережа! Ты не рассказывай мне про нашу жизнь. Живут только те, кто имеет левый заработок. Мне это известно лучше, чем тебе. Ко мне приходят с рецептами и выкладывают в кабинете такие деньги... Я не беру - может быть и подставка. Хотя иногда чувствую, что - нет. Один раз конфеты оставили. Хорошо, что одна открыла. Там было... пятьсот рублей. Устанавливали контакт... Так мне пришлось, отрабатывать. Несколько раз доставала редкие препараты... Вообще-то я могла бы пожить... До тюрьмы: это все рано или поздно заканчивается".

Он теперь вдруг как на одной картине представил, как рушилась его жизнь с Юлей. Ее пугливость стала его доставать. Он иногда повышал на нее голос: "Да перестань ты бледнеть по каждому поводу!". Потом, не сдерживаясь, стал шпынять ее. Потом, не сдерживаясь, стал шпынять ее. Потом, не считаясь с ней, иногда заруливал то к Люде, то к Марине. Домой возвращался поздно, и не то, чтобы пьяным, но было видно, что пил. Юля молчала, только один раз укорила: "Если был с друзьями - позвонил бы...". - "Не умрешь без звонков". Он хамил ей и знал, что не получит отпора. Потом стал иногда не приходить домой. Потом - уезжать командировки. Все ждал: сколько она продержится. Потом - уезжать в командировки. Все ждал: сколько она продержится. Понимал сам рушит все. Но удержаться не мог. Это как альпинисты, у которых от высоты уже поехала крыша - им бы давно остановиться, вернуться назад - впереди явная гибель, а они лезут с упорством идиотов выше. Зов смерти. Вот и у него - зов разрушения. Он даже не ожидал, что Юля вдруг уйдет без всяких объяснений: видимо, и унижения есть предел. Он не стал ей сразу звонить. Ждал. Но позвонила она и очень ласково (дорого, ей видимо, стоило, перебороть свой страх: "Сережа! Давай разведемся. Тем более - у нас нет детей. Бедняжка - нашла оправдание! Давай, давай разведемся. Это он все затеял. Значит отсутствие всяких покоренных вершин, отсутствие званий, премий, сборников и собраний сочинений, звенящей славы (народ не вмешается на стадионы. Хотя что он нашел у этих вознесенских и евтушенок?) он возвысился над одним человеком? Всегда чувствовал себя выше и ... гениальнее? Ему вдруг пришла в голову мысль, что хорошо бы покаяться, пойти в церковь, исповедаться. И тут же остановил себя: а есть ли в православной церкви обряд покаяния, то есть исповеди? Он не верил в бога, ему казались смешными все эти уловки человека решить свои эгоистические вопросы хитросплетнями религиозных догм. Он прочитал библию - книгу человеческих надежд, заблуждений и поисков истины. Нет, он не даст ударить по второй щеке. И когда его били там, у дерева, он жалеет о двух вещах: что потерял сознание и что в кармане не было пистолета. Положил бы всех. И что это Христос ничего не говорит о войнах, не предвидел того, что сейчас спрятано в шахтах, затаилось на подводных лодках, разъезжает по стране в составах, замаскированных под пассажирские поезда? Если начнется, то все и кончится. Может, это толкает людей на себялюбие? Господь-бог его, конечно, не примет, но вот с ангелом он не прочь побеседовать. Где? - Да на облаке! "Подогните эту ногу" - услышал он вдруг (это что - помощники ангела? Стало удобнее сидеть). Неужели он отсюда не сорвется? Хотя - не страшно - полетит. Уже пробовал. Да и этот сидит напротив совершенно спокойно. Как же к нему обратиться? Господин? Товарищ? Ваше преосвященство? Или просто окликнуть: эй! - поймет, наверное, что к нему. Рядом же больше никого нет. Но ангел сам обратился к нему: "Слушаю тебя, раб божий Сергей!". Сергей не возмутился слову "раб" - он знал, что мать, вопреки воле отца, крестила его. Ну, отцу положено было быть против: член партии ленинского призыва. Сергей глянул на посланца бога и сказал себе: "ну сейчас мы с тобой поспорим!, а ангелу задал вопрос: "Послушайте! Кто это гонит людей за разной добычей: квартирами и автомобилями (а там, у них, так за самолетами и яхтами), деньгами и женщинами (покрасивше и помоложе!), джинсами и сейками и черт знает еще зачем. Кто-то придумал такой порядок на земле! А на других планетах - тоже самое?". Ангел ответил: "В писании ясно сказано, что человек должен добывать хлеб насущный в поте лица своего". - "Замечательно! Но зачем ему к хлебу насущному столько разных цацок? Жил бы в пещере или в шалаше. А то ведь ненасытна утроба!". - "Может, эти наставления и понадобились, что в тех заповедях, что Бог передал Моисею - есть немало проколов? (поймет ли он слэнг? - оказывается, понял)". - "Что вам не хватает в надписях на скрижалях, чтобы жить в мире с собственной совестью?". - "Да много чего!" Вот, например, записано, что не пожелай жены ближнего своего. А если жена ближнего тебя желает - тогда как? Он ведь может быть пьяницей, жлобом, импотентом, наконец...". - "Надо уметь усмирять плоть...". - "Ну ладно здесь возможен вариант проекции и на женское поведение, хотя заметьте - это совсем неочевидно. Но вот представьте: я заночевал в горах в маленьком мусульманском селении. Муж - уехал по делам. Даже - на охоту. У него (с разрешения господа бога, заметьте! - четыре жены). И вот ночью одна из них подкатилась мне под бочок. Что мне делать? Хозяина я не знаю вообще. И здесь, в горах, женщины просто вынуждены жить с ним - других мужчин нет. Заметьте: я не желал жены ближнего своего. И жена оказалась - не одна. Да может, он до нее и не дотрагивается! А тут я - белый, чистый, молодой русский парень". Ангел ответил: "Ты должен жить по заветам святого писания, а не потому, что у кого-то четыре жены. Христос принес людям новый завет". "Но меня на это не купите (опять слэнг). Лучше рубануть словами из фильма: "Цыган не купишь, председатель!", да неизвестно, работают ли у них на небесах кинотеатры. И он сказал: "Знаете, святой! Я верю в самые добрые намерения Христа. За несколько тысяч лет ветхий завет действительно стал ветхим. Теперь христианам, в отличие от мусульман, не запрещают есть свинину. Хотя... у нас в армии ребята - узбеки ели свинину. Грамотные. Знают, что запрет свинины в исламе связан был с плохой термической обработкой свинины и возможными заболеваниями эхинокомом. Но вот я предложил бы несколько дополнений и к заповедям Христа". Ангел удивленно посмотрел на него. "Да, да! - не удивляйтесь! Две тысячи лет назад не знали наших проблем. Экологии, например. Мы же тонем в мусоре. Нет чистой воды. Воздух отравлен химией. Продукты - тоже. Я б искал бы в десять заповедей хотя бы слова Экзюпери. "Встал - убери планету" (что я ему о б Экзюпери - он у них, наверное, за садовника - самолетов у них нет, а книги не нужны за всеобщей ясностью жизни и поведения. Или, например, кто во времена Христа мог представить атомную бомбу? Почему в заповедях не написано: не воюй! Не изготавливай нового оружия. Ангел был озадачен. Но Сергей мог сказать ему еще многое: "Или вот: "чти отца и мать свою". А что же ничего не сказано, как родителям не только кормить чад своих, но и понимать их, помогать советом и делом, когда им трудно. Я бы прямо записал для родителей правило: пусть зов новой плоти не отвернет вас от каждодневной заботы о детях". Сергей знал, что говорил. Ангел с удивлением смотрел на него. Он был задумчив, и видимо, подыскивал годную для данного случая притчу из Луки или Иоана, Марка или Матфея. Уста его были плотно закрыты и Сергей никак не мог понять, что это и к кому это относится? Может, у них здесь своя система подсказок или вопросов? Он впервые был на облаках и не знал здешних правил. Хотя, странно, выше облаков был и не раз". "Кажется, он что-то говорит? Или пытается сказать? Мне показалось, что у него чуть шевельнулись губы". Наверное, здесь общаются только с теми, кто идет по их стезе, но не знает всех фишек по пути и вот если спросить про фишки, то, наверное, ответят с удовольствием. Но он спросит о женах. Почему советская власть разрешает жениться только три раза? Вот он уже был женат трижды. Значит, дальше грешить? Ведь всякая власть от бога - четко записано у Христа". Что же наша, христианская власть, не разрешает жениться в четвертый раз? Может, ему в четвертый раз повезло бы? Он был уверен, что поднял глаза на ангела, но облако уже исчезло, и, как понял Сергей, ангел проткнул толстый слой плотного белого облака над Сергеем, как это делали за звуковые перехватчики, в считанные секунды прорывавшие самые плотные и толстые облака, здесь, наверху, должно точно не хватать кислорода - еще пока был ангел, это вопрос как-то был улажен небесной канцелярией. А теперь - без гермошлема на такой высоте. "Включите кислород". Он не знал, сказал ли он эти слова, или кто-то другой, или приказал ангел с высоты небес или положения, но кислород появился, он сразу почувствовал его прохладную жизненную силу и решил, что теперь он доспорит на любые темы (только не с богом - он не знал, как выглядит господь-бог и побаивался неизвестности). Он бы расспросил, что произошло с его третьей женой: он ведь вроде сделал выводы из первых двух браков. Да, досадно. Тем более, что воздуха теперь у него - полна грудь. Может, ангел исчез, понимая, что у Сергея в заначке еще не менее десятка каверзных вопросов? Вот от же завет: не сотвори себе кумира. Кроме бога, разумеется. Но козе понятно (вот повело на слэнг!), что речь идет об идолах многобожников. Кумир, которому поклоняются. А что плохо в том, если вот уже четыре сотни лет поклоняются Джоконде - кумир ведь для многих!). А Венера Милосская? Аафродита? Другим сотворенный кумир, если это - образец красоты почему не поклоняться ему? Что плохого, если для кого-то кумир - Юрий Влассов. Пусть качает мускулатуру. Или для девчонок какая-нибудь Бриджит Бардо. Или Мэрелин Монро. Пусть следят за фигурами. Кто-то же из святых отцов сказал, что красота спасет мир. И Федр Михайлович с этим согласился. Но ангел больше не появлялся - с таким безбожником, как он, ему, видимо, говорить было больше не о чем. Тем более - о женах. Это их, исламский ангел, с удовольствием поговорил бы с ним о женах, так как в Коране целая глава так и назван: "Жены". Но исламскому ангелу Аллах не разрешит говорить с гяуром. Или кафиром. Какая разница! Факт, что христианский бог сильно промахнулся по части жен. "Да убоится жена мужа своего". Что-то не работает эта заповедь. Простой советский закон и борьба феминисток отменили это "убоится". Иначе бы... Да, такая, как Люба - убоится! Он вспомнил, как случайно познакомился с нею. Попал в гости к геологам, для которых он был просто журналистом, который мог хорошо ходить по горам, был контактным, мог врезать в компании не хуже других, похохмить) и это было так - в их среде пульсирующая злобинка словно задремывала. Да и что было делить с этими ребятами, которые занимались бесконечным делом - искали то одно, то другое). Диктор телевидения Люба попала в компанию случайно: ее старшая сестра была замужем за начальником партии и та пригласила на посиделки по случаю окончания полевого сезона сестру. А его, Сергея, ребята забрали прямо из кафе "Бадахшон", куда пришли за пивом для стола.