III. АЛХИМИЯ

В середине XIV века в Париже жил ничем не примечательный владелец книжной лавки по имени Николя Фламель.

Каждое утро он открывал свой небольшой магазинчик и вёл вполне тихую, благопристойную жизнь обычного французского горожанина. Доходы были не очень большие, но на жизнь хватало.

Однажды к нему в лавку зашёл приезжий торговец и предложил купить старинную рукопись. Это была 21 страница текста, написанного на древне-арамейском языке.

Фламель живо заинтересовался древним манускриптом. Он заплатил торговцу 2 флорина и отправился искать переводчика, но в Париже такого не оказалось. Упорные поиски привели его в Испанию в местную иудейскую общину, но здесь к незнакомцу из Франции отнеслись с недоверием и удручённый книгоиздатель собрался домой, так и не раскрыв содержание книги.

Однако на обратном пути, ему повстречался пожилой еврей, который едва взглянув на рукопись, сразу узнал её … это была «Книга иудея Авраама». В ней рассказывалась история египетского мистика по имени Авраам, были описаны магические практики, которые он передавал своему сыну Лашеху и повествование о том, как он эти знания приобрёл, часто указывая на страх перед Богом, важность правильного жизненного уклада и порочность «обретения богатства и роскоши».

С переведённым фолиантом Фламель вернулся домой в Париж, а дальше началось что-то странное.

Он вдруг сказочно разбогател. Уже через пару лет в его собственности было 40 домов и несколько крупных земельных участков. Он женился на довольно обеспеченной вдове и вместе с супругой активно занялся благотворительностью, расходуя на строительство церквей, часовен, приютов. Они помогали людям в нужде и пользовались большим уважением среди парижской аристократии.

Фламель покинул этот мир в 1410 году, дожив до 80 лет и был похоронен в церкви Сен-Жак-де-ла-Бушери в Париже, при этом он сам спроектировал своё надгробье. Его жена умерла на несколько лет раньше, детей у них не было, поэтому всё своё богатство он завещал церкви. И здесь можно было бы закончить эту вполне заурядную историю в духе Средневековья, если бы не ещё одна странность. Дело в том, что вполне уважаемые парижане, которые знали Фламеля лично, стали утверждать, что видели его в разных городах Европы, но стоило им приблизиться к нему, как он тут же растворялся в толпе.

Современная наука привела нас к космическим кораблям и к искусственному интеллекту. Сегодня за считанные часы мы можем переместиться в любую точку мира, увидеться и услышаться с близким человеком в режиме реального времени, находясь на разных континентах, и всё это для нас уже совсем не чудо.

Позитивисты уверены, что наука давным-давно расколдовала нашу необъятную Вселенную и победила все нелепые мистерии, которые на протяжении тысячелетий охмуряли людей, складывая собой искажённый лейтмотив их жизни, полной болезней, страданий, насилия и всяческих унижений. Эзотерика, тайные знания, магические символы, небесные знаки … все они остались в далёком прошлом и лишь иногда эхом зучат в древних сказаниях, фантастических романах или в каких-нибудь популистских лженаучных теориях.

Однако то, что мы отвергли незримый мир, очарованные познанием тактильной реальности, значит ли это, что его не существует?!

Профессор богословия, монах-францисканец Роджер Бэкон (ум.1292), который сам был алхимиком, писал, что …

«Алхимия есть непреложная наука, работающая над телами с помощью теории и опыта, и стремящаяся путём естественных соединений, превращать низшие из них в более высокие и более драгоценные видоизменения».

Слово «алхимия» содержит в себе всю удивительную многогранность того творческого средоточия, которое скопилось в нём с незапамятных лет.

Название этой науки имеет довольно сложное происхождение, ибо оно возникло из квинтэссенции двух мощных культур … Восточной и Западной.

На языке Древних греков она звучала, как «Chymeia», то есть «наливать, настаивать». Здесь же словом «khem» или «chemy» называли «чернозём» и «Чёрную страну», имея ввиду Египет. И, хотя наверно многие не согласятся, но именно с этой древней цивилизацией была очень тесно связана вся культурная, мировоззренческая и научная традиция эллинов, в том числе среди «рудознатцев», рудокопов и золотых дел мастеров. Наконец древнекитайское «ким», означает «золото» или «златоделие».

Так или иначе, синтезированные в лабораториях исламских магистров, обе традиции получили единое название, известное сегодня всему миру, как «Al-Chymeia», «Аль-Кимея» или … Алхимия.

Её называли «королевским искусством» и «Философией Огня», а её приверженцев – «адептами».

Её запрещали и приравнивали, то к колдовству, то к шарлатанству. Алхимиков называли «красильщиками луны», «философами огня», их боготворили и боялись, преследовали, бросали в темницу на вечное заточение и сжигали в «очистительном огне», но тем не менее, будучи вне закона, они смогли выжить и сохраниться, продолжая своё опасное погружение в самые потаённые сокровищницы Божественной силы Природы, и передавая свои тайные познания лишь наиболее достойным.

В 1316 году Папа Иоанн XXII, который кстати сказать сам был адептом «философии огня», издал буллу против алхимиков «Sponolet quas exhibent», дословно «Они обещают то что сами не знают», где разъясняется, что мошенники под видом чародеев обманывают простой люд и вовлекают его в свои ложные, богохульные опыты.

Примерно в это же время, французский король Карл V своим указом строжайше запретил алхимические изыскания на территории Франции. Тоже самое на своей территории сделал английский Генрих IV в начале XV века. Между тем, присутствие алхимика при дворах коронованных особ Европы было вполне заурядным явлением, поэтому большая часть этих запретительных эдиктов, скорее, была направлена не на само «королевское искусство», а на шарлатанов, которые наживались на доверчивых обывателях, скрываясь под маской адептов мистического знания. Таких было немало.

И всё-таки, примерно до конца XVII, на основной территории континента, алхимики были не совсем легальны. Их имена лишь изредка возникали в людской молве, а рукописи, в отличии от трактатов математиков и астрономов, вообще не имели массового хождения, но даже если они попадали в поле зрения, то понять их было совершенно невозможно, ибо почти всегда эти тексты состояли из загадочных символов, тайных знаков, странных рисунков и нелепых витиеватых изречений.

Многие философы, учёные, правители и богословы отвергали Алхимию, считая её лженаучной болтовнёй, ересью, богохульством и чёрной магией, но все они страстно искали и пытались постичь тайное мастерство «златоделов», негласно собирая в своих кладовых древние тексты, символы и всевозможные артефакты. Они приглашали алхимиков и тратили немалые деньги, чтобы узнать их секреты и воплотить самые пленительные, самые вожделенные свои мечтания … обрести бессмертие и непреходящую власть.

Эмпирический кодекс Алхимии создавался в химических лабораториях и ремесленных мастерских через всевозможные опыты превращений металлов, минералов и прочих веществ. Подобные навыки считались чрезвычайно опасными, как с точки зрения применения, так и с точки зрения преследования властей, поэтому записывая свои манипуляции, адепты действительно использовали различные шифры, символы и пароли.

Например … «Чёрный ворон ненавидит дуб, вырванный с корнем», из трактата шотландского мистика Сентониуса (ум.1604) под названием «Новый химический свет».

Интересно, что этот мистический парафраз, незаметно для читателей, обыграл вполне скептически относящийся к алхимии знаменитый Вальтер Скотт (ум. 1832) в своём приключенческом романе «Айвенго», когда на ристалище сошлись два рыцаря … с одной стороны опытный и могучий храмовник Бриан де Буагильбер, на щите которого был изображён герб – «ворон терзающий череп», с другой – главный герой книги, молодой Айвенго со своим гербом – «дуб вырванный с корнем». Бриан де Буагильбер был очень искусным воином, но по какой-то странной причине он проигрывает, пусть тоже неплохому, но не такому маститому и не столь опытному рыцарю. По совпадению или нет, но «дуб вырванный с корнем» на щите Айвенго, в алхимической традиции, являлся символом «тайного огня», что являлось второй стадией алхимического превращения, в отличии от «ворона терзающего череп», который символизировал первую, то есть более низкую стадию.