Этот вопрос необходимо прояснить, дабы избежать ненужных двусмысленных толкований. Не то что бедняк, но даже человек, принадлежавший к «среднему классу», в какую бы эпоху и в каком бы месте он ни жил, то ли в доисторические, то ли в исторические времена, в любой точке нашей планеты никогда не смог бы владеть «гаремом» в современном англосаксонском толковании этого слова – как здания, в котором он держал бы с полдюжины или хотя бы трех-четырех молодых женщин для ублажения своего тщеславия и физических прихотей. Люди, принадлежащие к верхушке общества, всегда и везде жили в иной категории социальных измерений. Но это уже другая история, которая будет изложена в том месте, какое ей диктует логика повествования. Пока что все, что необходимо понять и запомнить, сводится к следующему: утверждение, что первобытный человек всегда стремился иметь «гарем», безусловно, соответствует истине, однако истиной является и то, что обзавестись таковым было не всегда легко.
Существовали определенные условия, которые ограничивали распространение полигамных отношений в любом сообществе в целом до такой степени, что в нем преобладала моногамия, несмотря на то что все его мужчины стремились к противоположному идеалу. К таковым следует отнести: во-первых, приблизительное численное равенство обоих полов или излишек мужчин; во-вторых, отсутствие очень состоятельных или располагающих значительной властью мужчин, вследствие чего для женщин нет особой выгоды выходить замуж за уже женатого мужчину; в-третьих, это всеобщий, очень низкий уровень жизни, или, попросту говоря, жуткая нищета; в-четвертых, рост социального статуса женщин, которые начинают пользоваться определенным уважением, и потому в дело включается такой фактор, как естественная ревность, и, наконец, начинает развиваться тот вид исключительной страсти к одному конкретному лицу, который лишь долгое время спустя наделал столько шума в мире. Сначала это явление было характерно лишь для немногих племен и могло существовать на заре человечества не только у первобытных людей, но и у определенных видов животных и птиц, у которых эта страсть продолжает проявляться. Время от времени она наблюдается даже у самых примитивных племен, которые еще обитают в далеких уголках Земли и доступны нашему наблюдению.
Эти обстоятельства, противодействующие развитию полигамии, не единственные. Сюда можно еще отнести и искусственные, и иррациональные правила, ограничивающие браки, которые рассматриваются как кровосмесительные. В свое время эти правила были настолько запутанными и всеобъемлющими, что стали препятствовать нормальному росту общества, а стало быть, его процветанию. Во всех случаях своим появлением эти правила обязаны ошибочным представлениям о генетике.
И все же все факторы, свидетельствующие против полигамных отношений, при ближайшем рассмотрении оказываются малозначимыми в сравнении с факторами, говорящими в их пользу. Условия, в которых существовало человечество до того, как начала формироваться современная христианская Европа, были таковы, что мужчины умирали гораздо раньше и чаще, чем женщины. И даже в наши дни средний житель – мужчина цивилизованного Запада – вряд ли может рассчитывать на то, что ему удастся прожить столь же долго, как, например, его сестре. Что же до нехватки богатых мужчин, то в качестве контраргумента можно указать, что с тех пор, как закончилась до историческая эпоха, в мире существовало весьма немного по-настоящему эгалитарных обществ, да и те поражали своими относительно крошечными размерами. Неизбежно напрашивается вывод: если сообщество людей вступает в достаточно устойчивую фазу своего существования, которую можно определить как процветание, в нем должно происходить имущественное расслоение. Все его члены не могут быть настолько бедны, чтобы они могли позволить себе иметь только одну жену. И хотя в наши дни в свете новых научных данных невозможно согласиться с тезисом Джона Стюарта Милля, гласящим, что женщины всегда жили в состоянии подчинения мужчине, поскольку иногда дело обстояло совсем наоборот даже в очень давние времена, также невозможно не признать тот факт, что на стадии развития общества, характеризующейся низкой организованностью, простая физическая слабость женщин по сравнению с мужчинами обычно приводила к тому, что к ним относились как к игрушкам и рабыням, пока они были молоды. Когда же процесс старения брал свое и женщины утрачивали свои привлекательные черты, они приобретали статус исключительно рабынь. Разумеется, это происходило до наступления матриархата.
Что же до тенденции, которая была характерна для человеческих существ на любой стадии эволюции, за исключением самой ранней, и заключалась в том, что они удовлетворялись общением с одним партнером, то в отсутствие магических или религиозных, в конечном счете моральных табу в действие вступали мощные сдерживающие факторы, о которых уже упоминалось выше. Они не давали развиваться этой наклонности, в существовании которой не приходится сомневаться. Относительно табу, которые затем появились, следует сказать, что в целом они не обладали серьезной запрещающей силой по крайней мере до сравнительно недавнего времени.
До того как появились и начали действовать такие условности, полигамные отношения обладали чрезвычайной привлекательностью для представителей обоих полов по причинам практического и личного характера. Обычай верности одной жене зачастую ведет к формированию у мужа такого качества, как раболепие. Это объясняется тем, что женщины по своей природе всегда готовы обратить в свою пользу безрассудство страсти, которую испытывают к ним мужчины, а последние по своей природе с большой неохотой вступают в споры с упрямыми и иррационально мыслящими женщинами, которых они домогаются так сильно в других отношениях, что не могут им долго сопротивляться. Правление женщин на этой зачаточной стадии племенной жизни страдало бы серьезными недостатками как с точки зрения организационного построения семьи, так и в других сферах. Истории известны многие случаи, когда значительное закулисное влияние женщин или их прямое вмешательство в управление страной приводило к губительным последствиям. Это относится прежде всего к гаремам Османской империи и Французского королевства. Достаточно вспомнить Хафсу, жену Селима I, прозванного Грозным, или знаменитую Роксолану, любимую жену Сулеймана II Великолепного. В результате происков первой султанский трон не достался законному престолонаследнику Ахмеду, а прежний султан Баязид II, уступив власть мужу Хафсы, был через месяц отравлен. Вторая же не только правила империей в отсутствие Сулеймана, который часто уходил в походы, но и оклеветала законного наследника Мустафу, сына другой жены. Будучи уверенным, что сын готовит против него заговор, Сулейман приказал удавить невинного молодого человека. В результате трон достался сыну Роксоланы Селиму II. Во Франции же политика взбалмошной и беспечной Марии-Антуанетты привела к гибели не только ее саму и ее царственного супруга Людовика XVI, но и всю французскую феодальную систему, что явилось началом великих потрясений в Европе конца XVIII – начала XIX в.
Однако и жене в конце концов надоедало общение с мужем, которого не приходилось делить с другими женщинами. В результате моногамные отношения утратили притягательность и стали рассматриваться как обуза.
Исходя из вышесказанного, будет вполне разумно предположить, что в первобытном обществе, несмотря на всю примитивность его организации, мужчина, как правило, тяготел к полигамии в том смысле, что он обычно стремился вступать в половую близость более чем с одной женщиной. И помешать ему реализовать это стремление могли только неблагоприятные обстоятельства, о которых уже упоминалось выше, и лишь в том случае, когда они начинали играть чрезвычайно активную роль. Это не обязательно означало, что он начнет обзаводиться гаремом, однако это могло означать, что он возьмет себе еще одну жену, как только подвернется подходящая возможность. Этот вывод найдет свое подтверждение, когда мы начнем исследовать более преуспевающие сообщества на примере остатков их материальной культуры.
