— Да, исключительно в интересах его безопасности, — с невинной улыбкой ответила Констанция. — Лучше иметь поврежденный автомобиль и невредимого отца, чем наоборот.

— И ты хочешь, чтобы я тебе помог? — недоверчиво спросил он, хотя вся эта затея была вполне в духе сестер Дункан, насколько он успел их узнать.

— Если ты не возражаешь. Это делается из самых лучших побуждений. Уверяю тебя, это вопрос жизни и смерти. Мы бы сами это сделали, но мы не разбираемся в моторах. Пока, — добавила она.

— Пока, — пробормотал он. — Может быть, хочешь сама отвезти нас домой?

— О, я бы с удовольствием! А можно? — Она повернулась на сиденье лицом к нему, глаза ее сияли. — Я наблюдала за тобой, и мне кажется, что управлять машиной совсем несложно.

Макс про себя вынужден был признать, что это действительно несложно, нужно лишь научиться переключать скорости. Но он не собирался говорить этого Констанции.

— Мне кажется, для женщины это будет сложно, — заявил он. — Женщины плохо разбираются во всякой механике, да и переключать скорости довольно трудно.

Констанция рассмеялась:

— Я и не ожидала услышать от тебя ничего другого. Но подождите, мистер Энсор. Вы и глазом не успеете моргнуть, как женщины начнут разъезжать на автомобилях.

— А пока что, по твоему собственному признанию, ты не слишком-то разбираешься в моторах, — напомнил он.

Он не был готов оспаривать ее утверждение, поскольку уже начал подозревать, что, если в обществе существует много женщин, похожих на Констанцию Дункан и ее сестер, в недалеком будущем они захватят все ключевые позиции в стране.

— Это правда, — согласилась Констанция. — Именно поэтому я смиренно прошу тебя о помощи.

— И каким образом я должен тебе помочь?

Он готов был дать самому себе пинка за то, что у него вырвался этот вопрос. Он практически напрашивался на неприятности.

— Мы подумали, что после того, как доставят автомобиль, отец захочет проехаться на нем, а потом поставит его на ночь в гараж. И тогда мы можем как-нибудь устроить так, чтобы в следующий раз, когда он захочет на нем поехать, автомобиль сломался.

— И когда вы планируете провести эту операцию?

— Завтра ночью. — Она искоса посмотрела на него. — Ты свободен завтра ночью?

— Для того, чтобы участвовать в этом саботаже?

— К чему такие громкие слова?

— Но это правда.

— Верно, — согласилась она. — Он будет в таком восторге от автомобиля после того, как в первый раз проедется на нем, что непременно захочет покататься и на следующий день. Мы хотим, чтобы машина сломалась как можно дальше от города, в самом неудобном месте. В первый вечер он не рискнет выезжать после того, как стемнеет, поэтому завтра, как только он поставит машину в гараж, мы сможем осуществить свой план. На самом деле тебе не нужно ничего делать самому, — добавила она, все больше воодушевляясь. — Просто скажи нам, что нужно сделать. А сам ты никоим образом не будешь к этому причастен.

— Я просто стану соучастником.

— Не волнуйся, мы не сдадим тебя властям.

Он с сардонической усмешкой приподнял одну бровь:

— И мне не нужно волноваться по поводу того, что это может бросить тень на мою незапятнанную репутацию члена парламента?

— Но ты поможешь нам? — Внезапно она сделалась серьезной. — Скажи только, что нужно сделать.

— Бог мой, Констанция, неужели нет более простого способа достичь вашей цели? — спросил он, чувствуя, что неумолимо катится по наклонной плоскости. — Зачем такие сложности?

— Хочешь — верь, хочешь — не верь, но это самый простой способ, — сказала она. — Необходимо, чтобы отец по своей воле отказался от этой затеи. Он никогда никого не станет слушать. — Она повернулась и накрыла рукой его руку. — Нам действительно нужна твоя помощь. Больше нам не к кому обратиться.

— Боже, помоги мне, — пробормотал он. — Ну хорошо, я приду и объясню вам, что нужно будет сделать.

Макс сам не верил тому, что произнес эти слова. Как он мог согласиться принять участие в этой безумной затее? Ему бы следовало проявить мужскую солидарность и принять сторону лорда Дункана, а не вступать в сговор с его эксцентричными дочерьми. Он бросил недовольный взгляд на Констанцию и увидел блеск в глубине ее темно-зеленых глаз, который явился ответом на его вопрос. Когда она этого хотела, Констанция Дункан могла быть неотразимой. Ни один мужчина не смог бы устоять перед ней.

— Спасибо, — с сияющей улыбкой сказала Констанция. — Тогда приходи завтра вечером часам к десяти, хорошо? Отец будет в своем клубе.

— Не могу обещать, что приду ровно к десяти, — пробурчал Макс. — Все зависит от того, когда закончится заседание парламента.

— Да, конечно, — поспешно согласилась она. — Приходи, когда тебе будет удобно… мы будем ждать тебя.

Макс прибавил скорость, и она покрепче завязала ленты, державшие ее шляпку.

— Кстати, как зовут этого претендента на должность секретаря, которого ты хочешь прислать ко мне?

— Генри Франклин. Может быть, он зайдет к тебе в палату общин в следующий понедельник?

Он вывернул руль, чтобы не сбить бродячую собаку, которая с лаем выбежала на дорогу при виде автомобиля.

— Будет проще, если он придет ко мне домой. Я как раз собирался сказать тебе, что нашел подходящий дом в Вестминстере. Вчера я подписал договор об аренде.

— О, это замечательно! Значит ли это, что мы сможем… — Она смущенно замолчала.

Только что она уговаривала себя не торопить события, и вот на тебе!

— Безусловно, сможем, — ответил он. — Как только ты решишь, что настало время.

Констанция прикусила губу.

— Я еще ничего не решила. Это вырвалось у меня случайно. Я же говорила, что хочу тебя. Но я вполне серьезно говорила и о том, что мы должны лучше узнать друг друга.

Макс на секунду отвлекся от дороги и посмотрел на нее. Она не кокетничала, наоборот, ему показалось, что Констанция немного растерянна.

— Позволь мне, в свою очередь, заверить, что я тоже хочу тебя, — сказал он и был награжден благодарной улыбкой.

— Не вижу причин, почему мы не можем одновременно удовлетворить и свою страсть, и стремление ближе узнать друг друга, — предложил Макс.

Его растрепанные на ветру волосы блестели на солнце, а глаза, смотревшие на Констанцию, казались невероятно синими. При одном его взгляде Констанция почувствовала слабость в коленях. Она откашлялась:

— Что касается твоего дома…

— Он сдавался вместе с мебелью и со всей обстановкой. Ключ у меня с собой. — Он похлопал себя по нагрудному карману.

— Это очень кстати. Я бы хотела взглянуть на этот дом.

— Что ж, это можно устроить.

— Где ты была весь день? — спросила Пруденс, когда Констанция, одетая в вечернее платье, зашла к ней в спальню.

— Мы устроили пикник на берегу реки в Виндзоре, — ответила Констанция. — Я зашла попросить тебя одолжить мне сережки с топазами. Они очень хорошо подходят к этому платью.

— Возьми вон там. — Пруденс жестом указала на шкатулку, стоявшую на туалетном столике. — А остаток дня?

— Макс снял дом в Вестминстере.

— Ясно. Все лучшие намерения пошли прахом, и ты снова утратила объективность.

— Возможно. — Констанция порылась в шкатулке и достала оттуда сережки. — Честно говоря, Пру, я сама не знаю, что со мной происходит. Я никогда не испытывала ничего подобного.

— Даже с Дугласом?

Пруденс развернулась на стуле и внимательно посмотрела на сестру. Было удивительно видеть Констанцию такой растерянной.

Констанция покачала головой, машинально перекладывая сережки из одной руки в другую.

— Нет, с Дугласом все было понятно. Я знала, что люблю его и он любит меня. В наших отношениях не было никакого противостояния. Я не испытывала постоянного желания взять над ним верх. А с Максом… о чем бы мы ни говорили, все имеет какой-то тайный смысл. Я чувствую, что не могу позволить себе расслабиться, чтобы не стать уязвимой. И тем не менее он ни разу не сделал ничего такого, что могло бы оправдать мою настороженность. Разве что во всем виновато его домостроевское отношение к женщинам. — Она пожала плечами, потом стала надевать сережки. — Обычно я презираю мужчин с такими взглядами, но презирать Макса невозможно.