Однако это был самый замечательный сон, который когда-либо снился Ренате. Она почти поверила, что всё — по-настоящему и происходит наяву. Пусть этот Игорь не совсем похож на того, реального, но его нежность затопила сознание Ренаты до самых краешков. Его губы — мягкие и тёплые. Его загрубевшие в боях руки — ласковые и жадные одновременно. Его желание — горячее, сильное и крепкое.

— Значит, ты жив?

— Значит, да. — Однако следующие слова мужчины утонули в долгом жарком поцелуе, и Рената их не расслышала. — Если ты — не валькирия.

В едином чувственном порыве их дыхание и движения слились воедино, и, наконец, тела и души обоих, казалось, сгорели дотла в той самой испепеляющей вспышке…

* * *

Наступившее воскресное серое утро каплями дождя и снежной крупы стучало в окно. Рената открыла глаза и приподнялась на локте. Её тело отозвалось давно забытой сладкой усталостью, а мысли путались и разбегались — это был сон? Железная логика говорила, что да. Изрядно смятая кровать спорила с этим.

Рената встала, накинула висевший на спинке старенького продавленного кресла махровый халат с подсолнухами и вышла из спальни, чтобы совершить утренний туалет и сварить чашку кофе. Её взгляд зацепился за фарфоровое блюдце с массивной свечой, некогда имевшей форму шара, а сейчас превратившейся в полушарие с глубоким кратером, из жерла которого торчала обугленная нить фитиля. Нет, не свеча привлекла её внимание. На краю стола лежала книга в шершавом кожаном переплёте, потёртом на углах от долгого использования. Закрытая. А Рената вроде бы её не закрывала, она помнила только, как взяла книгу с полки, положила на стол, открыла примерно на середине, зачем-то провела пальцем по верхней строке, при этом пробормотав какой-то магический, по мнению скандинавских язычников, кусок текста. Значит, она всё-таки закрыла книгу, просто запамятовала. Да и неважно это…

* * *

…Щит Ингвара давно раскололся, и стрела, пущенная лохматым лучником в тусклой одежде, через мгновение оборвала жизнь одного из самых славных воинов в дружине конунга. Но за это мгновение Ингвар, не пропуская ни одной ступени, взошёл к вершине самого сильного чувства в своей жизни…

* * *

Сентябрь выдался на удивление тёплым и солнечным. Палисадники всё ещё пестрели неугомонными пахнущими полынью цветами, а деревья упорно цеплялись за свои зелёные наряды, не желая переодеваться в золото и багрянец. Позёвывающая Рената неторопливо шла по парковой тропинке, толкая перед собой детскую коляску густо синего цвета с узкими полосками цвета бумажного пепла. Младенец, лежащий в коляске, моргнул, открыл глаза чистого голубого цвета и заголосил.

— Игорёшка, спи ещё, прошу тебя, — тихим ласковым голосом сказала Рената, склонилась над коляской и чмокнула сына в нежный лобик.

Nota bene