– Имеется. Готов.
– Тогда пройдём, эшафот тут не далеко.
Оплата штрафов относилась к той немногочисленной, но знакомой каждому обитателю Города, категории манипуляций со временем, которые приносили не чувство удовольствия, а боль, причём списание предписывалось производить в обязательно порядке так, чтобы наибольшее число прохожих оказалось свидетелем процесса – для этого существовали эшафоты.
Сделано всё это было, чтобы горожане на подсознательном уровне стремились к соблюдению законов.
По факту же мало кто, прожив в Городе год-другой, обращал внимание на эшафоты и происходящее на них.
Пять лет списанные со счёта орка, причинили ему боли не больше, чем причиняла стрела, увязнувшая в броне из мышц, но вот тугая связка неосязаемых эмоций и вполне себе осязаемых феромонов, рефлекторно выброшенных телом зеленокожего в ответ на раздражитель, наотмашь ударила по семейной чете патрульных, привёдшей в исполнение списание.
– С вами всё в порядке? – ругая себя за непредусмотрительность из-за которой пострадали люди, которые просто исполняли свой долг, Ардонт запихнул в рот корешок дерева дой-дой, который должен был прекратить выработку феромонов.
– Да… можете быть свободны…
Отвечала жена.
Ей досталось сильнее, чем мужу, ведь стояла она ближе, но всё же силы ответить нашла именно она.
Извиняться не было смысла, как и длить разговор, который ни к чему, кроме извинений, не мог привести.
– Бинты надо срывать одним уверенным движением. – напомнил себе орк и, спустившись с эшафота, продолжил свой прерванный путь на рынок.
До неожиданной (подобно многим другим неожиданным встречам, рассыпанным по Городу в ту пору щедрой рукой Случайности) встречи с одно из своих драгоценных учениц-близняшек, у орка оставалось меньше получаса.
Межреальность. Город. Кобольтовы Шахты. Улица Стешки-Разини, дом 8. 3002 год после Падения Небес.
Под мелодичный звон колоколов, доносившийся с центральной башни храма Змея, Михаил Новиградов спускался в кузню, которую он никогда не смог бы себе позволить, работай до сих пор на Улыбца.
«Истинный любит слуг своих верных, слуг своих примерный». – в который раз за утро осенил себя Михаил знамением.
А как ещё можно объяснить тот неоспоримый факт, что вместо того, чтобы сгинуть в резне, учинённой Мародёрами восемь лет назад, он оказался под крылом одного из хозяев Дымных Троп?
Дракон не досаждал Михаилу мелочью, предлагая редкую, но интересную работу, платя за неё столь баснословно много, что церковной десятины, списываемой со счёта, хватало на обеспечение доброй дюжины приютов в Дыре; оставшееся же время до последней секунды уходило на покупку различных материалов для проведения экспериментов по ковке. Себе если что Михаил и оставлял, так только крохи, которых едва хватало на то, чтобы дожить до нового заказа от Ёрмунда.
Если что и расстраивало верное дитя Истинного, так это невозможность посетить воскресную службу.
Но тут пока ничего поделать было нельзя – мерзкий гоблин всё ещё жив и всё ещё разыскивает того, что перековал лицензии его родственников, обратив Граждан в Рабов.
Администрация также разыскивает Михаила, ведь преступления, связанные с подделкой лицензий, не имеют срока давности.
Разыскивают его и Сумеречники – хотят задать несколько вопросов одному из ближайших подчинённых Улыбца Гонти, так удачно покинувшего своего начальника перед атакой на резиденцию.
За дверью, ведущей в кузню, стоит Домовой, таже модель, что и у входной двери. Рыцарь Королевы – модель редкая, в Городе их осталось сотни три, не больше, а тут в одном здании сразу два. Разумеется, оба имеют модификации, нарушающие Жилищный Кодекс, из которых первом же взгляде определяются: установка запрещённый к распространению среди гражданских жезлов магии и доспех армейского образца. Из не таких очевидных, но всё же заметных: гибридизация с орком, вживлённая манотворящя железа.
Материал для ковки, извлечённый из запасников, уже помещён на наковальню, а Гражданин, притащенные недавно крысами, подвешен рядом, за руки к потолку – Рабы своё дело знают, а ещё они знаю, что их ждёт, если Михаил останется недоволен результатами их труда.
Ёрмунду срочно нужно получить точную копию лицензии Гражданина, которую невозможно будет отличить от оригинала, и Михаил создаст дракону эту копию.
Копию столь искусную, что младший следователь отдела по борьбе с экономическими преступлениями Доби Ильменсен покинет Город в погоне за ней, чтобы годы спустя узнать: Яниссия, поиск и возвращение которой были оплачены Тринитасом, никогда не покидала Город.
Межреальность. Бордель мадам Жоржет. 3017 год после Падения Небес.
Пишу эти строки сокрушенный едкими замечаниями Анатиэль.
Орки… и как я умудрился о них забыть?
Не то чтобы совсем забыть… просто как-то упустил из виду, что нигде ничего особо не написал о том, как так вышло, что миролюбивая раса фермеров и поэтов обратилась сперва в армию воителей, поклоняющихся Хаосу, а потом в фанатичных слуг Тёмных Богов, при этом к началу третьего тысячелетия в большей массе своей деградировав практически до животного уровня, что не помешало им стать угрозой всему живому воистину Мирового масштаба, каковой раньше являлась Империя, а ещё раньше Царствие Истины.
До Падения Небес жили орки в своём мире лишь изредка соприкасавшемся с миром Легенды, в котором, стараниями обитателей Истинного мира, они обычно надолго не задерживались, безжалостно вычёркиваемые со страниц Легенды. И были зелёнокожие в те далёкие времена расой земледельцев, философов и поэтов, давно оставивших за спиной космическую экспансию в частности и путь технологического развития в целом.
То был воистину Золотой Век орков.
Не знали они врагов ни внешних, ни внутренних.
Правители, как и весь государственный аппарат, в виду высокой морали каждого представителя общества утратили свой смысл и были забыты.
Болезни, старость – обратились в слова, чей смысл мало кто мог вспомнить.
Подобное состояние зелёнокожих объясняется тем, что их далёкие предки, осознав своё несовершенство, создали тех, кем они хотели бы быть. Создали орков.
Падение Небес и сотворение Лоскутного Мира из тех миров, до которых сумел дотянуться Проповедник, заставило зелёнокожих восстановить государство, не как механизм угнетения свои граждан, но как структуру для противодействия врагам, коих нашлось великое множество: Царствие Истины жаждало истребить мерзких тварей, лик которых оскорбляет Истинного, а обитатели того, что раньше было миром Легенды, всегда нуждались в крепких рабах, золоте и новых территориях, которыми можно было править.
Первые несколько столетий после Падения Небес показали несравненное превосходство социального и государственного устройства орков над рабовладельческими, феодальными и теократическими, что бросили им вызов. Уже тогда, имейся у зелёнокожих желание, могли бы они стать бичом Лоскутного Мира.
То был Серебряный Век.
Длился он до 307 года.
В 307 году после Падения Небес Сын убил, находившегося на передовой с инспекцией состояния дел на антиорочьем фронте, Мудреца, использовав для этого множественные, самозарождающиеся прорывы Пустоты. Походя, обратил Он процветающий, даже не смотря на войну, край в область кишащую демонами, временными и пространственными аномалиями.
За несколько десятилетий, к моему приходу в ту область Мира, жалкие остатки некогда могучего народа зелёнокожих, так и не нашедшие способа совладать с последствиями удара Сына, начали исход из родного мира. Заражённые Пустотой, искажённые и изменённые, шли они по дорогам Межреальности.
Участь рабов, живых орудий труда, домашнего скота ждала их в тех землях, что принадлежали моим сородичам, грязным. Смерть ждала их у людей начала-и-конца. Да и прочие расы, что не удивительно, были не рады беженцам.
Я, Бродяга, встретил бродяг.
