Игорь Клюев Смотрит нежно… В ночь Луна Простор На просторе душит ветер И дурман – цветут поля. Ты прекрасней всех на свете, Русь, Калужская земля. Роща поле режет носом, Холм приподнят, как корма, Ветер хлещет листья косо, Рвёт с деревьев паруса. За кормой дорога следом, Пыль, как брызги, и траву — Зелена, высока летом — Ветер гонит, как волну. Тень на поле, он – Летучий, Он – Голландец, он – мираж, Проскочил по небу тучей — Всех свистать на абордаж! Громко выстукал морзянкой Дятел в рубке там в лесу: «Всем собраться спозаранку! Всей командой на носу!» В час зари блеснуло златом — Кромка неба там вдали. Все достанутся пиратам Тех испанцев корабли. Прибой
Волною за волной прибой Рисует берега набросок. Там волны – сдержаны скалой, Здесь проскочили – берег плосок. Едва смочив песок сухой, Истратившись, исчезли сразу. Но вот прилив, и за волной Волна упорней раз за разом. И с каждым разом всё смелей На берег дальше катят волны. Прилива мощь слышна сильней В раскатистом звучанье полном. И ревность, шторм в ночи тайком На берег зашвырнул без жали Цветы, сплетённые венком, Что волны бережно качали. Прилива безрассудна страсть — Коснуться тот венок любимый Хоть раз, а дальше хоть пропасть. Но нет, не суждено, отлива Такой не кстати тихий час Приходит, шепчет боязливо. Волна всё ниже, пыл угас, И ждать до завтра терпеливо. Море Пенится моря рваная граница, Где набегают волны на песок. И, в небесах удерживая птицу, Приносит ветер с моря холодок. И столько в море магии простора, Что даль сама притягивает взгляд. А ночью блеск от лунного узора, Зажженье звёзд – таинственный обряд. *** А кто прогладил море? То загадка, И лишь прибоя небольшая складка. У горизонта – ровное вдали, Где алых парусов сигнальные огни. Залив В заливе океан, как в заточенье, Не вырваться волне уж на простор. Но полюбил плавчих прикосновенья, И радостен в неволе он с тех пор. Робинзон С десяток пальм средь шумных волн, И так распорядился случай — Там оказался Робинзон, Живой, и значит, он везучий! Лунная дорожка Смотрит нежно… в ночь Луна И монеты серебра Сыплет с щедростью вдоль моря, Но у самого прибоя Серебро пошло ко дну, Не досталось никому. Девушка и море Прибой накатывает ровно Слова: «Пока ничья, ничья». А ветер выдохнул любовно: «Я вездесущ, она моя. Я был в горах, я был в долинах, Я мастер шалостей игривых. Могу промчаться вихрем вдруг, Коснуться этих плеч и рук. Домчусь до вечера до Нила, Не так уж здесь и далеко, К утру назад, во мне есть сила, Я покорю её легко!» И молча слушал то песок, Совсем иссохнувший у ног. Весна Тянет белую нить в синеве самолёт Из пряжи застывшего облака, На реке вдоль берега треснул лёд, Как разломилось яблоко. Ну, и Солнце слепит, и на Солнце блестит, Блестит всё, что положено, Зацветёт, не задержится, не смолчит Всё, что жить и любить расположено. Март Разлеглось в воде на тротуаре Солнце, ошалевши от Весны, Учащённо запахи вдыхая, Из-под шляпок морщились носы. И тянуло гнилостью оттуда, Где чернела прошлая листва, И была, как мартовское чудо, Грязная зелёная трава. Осенний лес Осенний лес – он лес воспоминаний, Но как же он красив, едва живой. Багрянец в нём несбывшихся мечтаний, Разочарованность же светит желтизной. Лишь ели сохраняют цвет надежды, Как прежде, зеленеют их одежды. Цыганской юбкой пестрота аллей, Из листьев сотканная, сброшенных с ветвей. Осенний лист, шуршащий под ногами, — Всё кончено… Нет, будущей весной Лес зашумит с весёлой кутерьмой, Всё тот же лес, но с новыми листами. И будет снова зелен он, как прежде, С мечтою новой, в радостной надежде! |
