23 ноября 1997 года, Тверь, окраина города, квартира в панельной пятиэтажке. Собираясь на встречу с противоборствующей группировкой, бригадир неожиданно схватился за сердце. Острая и сильная боль пронзила грудь, противно отдавая в ребра. Воздух словно мгновенно закупорился, не давая мужчине вздохнуть и выдохнуть. Стоящий рядом браток вопросительно посмотрел на Семена. Приложив руку к груди, Семен Шустов под кличкой «Шуст», как истукан стоял посредине комнаты не решаясь пошевелиться. Глядя перед собой остановившимся взглядом, он переживал секунды резкой боли отчего лицо бригадира мгновенно исказилось. Такого с Семеном никогда еще не случалось ранее и данное событие сильно впечатлило рослого бандита. Через минуту взявшаяся словно ниоткуда боль также неожиданно прошла и тяжело выдохнув воздух, Семен произнес:

– Вот, зараза, так и умереть можно!

– При нашей работе это не новость! – быстро снаряжая патронами магазин автомата Калашникова откликнулся боевик под кличкой «Колос». Обладая высоким ростом, узкими плечами и светлой пшеничной шевелюрой, он точно подходил под свою кличку, которую ему дали еще в юношеском возрасте приятели. Несмотря на богатырский рост в два метра, Иван Гладков мог в одно мгновение, как фокусник сложиться пополам и спрятаться под офисным столом. Эта удивительная способность очень насмешила Семена, когда в бригаде появился Гладков. Вспоминая события полугодовалой давности, бригадир хищно оскалился. С одной стороны, в черной кожаной куртке с широкими плечами и спортивных штанах с белыми лампасами, новичок смотрелся угрожающе, а с другой выглядел, как пугало с огорода на которое надели одежду. Глядя оценивающим взглядом на новенького, Шустов мысленно прикидывал для себя куда его определить. Иногда Семен начинал размышлять, каким внешне должен быть бандит и боевик его группировки. Как бывший военнослужащий прошедший службу в Афганистане, он считал, что солдат чем меньше ростом, тем лучше для него, но тут же отвергал свое мнение представив маленького ростом мужчину в кожаной куртке, который приехал на стрелку с другой группировкой. В его понимании в сложившейся ситуации перед противником нужно было выглядеть угрожающе, а не карликом с автоматом. Представив себе малорослого бойца, Семена тут же начинал душить ядовитый смех.

– Нет, война с душманами, когда группа сидит в засаде и ждет караван с оружием в горах это одно, а терки с бандитами совсем другое. Так что, чем более устрашающий вид у боевика, тем лучше! – пришел к мнению бригадир, невольно бросая косые взгляды на членов сообщества.

В редкие минуты, когда совесть начинала вещать о благородстве, человеколюбии, Семен на мгновение задумывался, а потом грязно выругавшись, произносил:

– Не мы такие, а жизнь такая!

Окунувшись в кровавое ремесло бандита, он все глубже опускался на дно. И дело было даже не в том, что ему приходилось убивать, а в том, что эти эпизоды приобрели массовый характер. Все чаще приходилось ездить на стрелки и стрелять, стрелять и стрелять в людей. И сам он постепенно превращался в зверя, которому нужна была свежая человеческая кровь. Такими же, как он сам были и его подчиненные. Словно на подбор команда представляла из себя своеобразный человеческий зоопарк. Создавалось ощущение, что все они как зомби в одно мгновение потянулись на огонек бандитской жизни, не зная лучшего претворения для своих способностей. Обладая ярко выраженными внешними дефектами, молодые мужчины с атлетическими фигурами хотели зарабатывать деньги тяжелым ремеслом бандита. Остановив взгляд на молодом парне с широкими как у пловца плечами, Семен иронично улыбнулся.

– Если смотреть на него сзади, то Федор был, как монументальная колонна, но стоило ему повернуться, и эйфория тут же улетучивалась, наткнувшись взглядом на маленькие глазки и вывернутые наружу пухлые губы. На круглом словно тарелка лице это смотрелось особенно противно. Разговаривая, Федор противно улыбался, невольно показывая кривые желтые зубы. При этом глаза смотрели на оппонента злобно и настороженно. Тем не менее он был весельчак и юморист, когда в минуты отдыха или на вечеринке развлекался с приятелями. Рассказывая сальные анекдоты, Зайцев скалился и смешно закатывал глаза, – рассматривая подчиненного, подумал бригадир.

Рядом стоящий с ним браток с кличкой «Злой», как нельзя кстати оправдывал свое прозвище. В первый раз знакомясь с бандитом, Семен невольно подался на шаг назад, увидев противную рожу мужчины. Именно рожу, потому что по-другому обрисовать его внешность было нельзя. На смуглом, квадратном лице Тимура во всю щеку от левого глаза к подбородку пролегал кривой рубец от ножа. Если татарин улыбался, то шрам искажал одну половину лица в хищной улыбке. Тем не менее тонкие губы обнажали красивые и ровные белые зубы, которые не знали никотина. В облике гориллы с лысой головой было, что-то несуразное и одновременно злое, и угрожающее. И что самое удивительное, браток был как внешне злым, так и демоном в душе. Участвуя в стрелках, когда приходилось применять оружие, он не останавливался в своей мести, а хладнокровно добивал раненого противника. Увидев в первый раз, когда Тимур, вытащив нож с широким лезвием выверенным приемом мясника перерезал глотку молодого боевика, Семена передернуло. Вот и сегодня готовясь на выезд, татарин вытащил нож и проверив большим пальцем его остроту удовлетворенно цокнул языком.

Потерев левую сторону груди, бригадир подошел к окну и задумчиво посмотрел на однообразную застройку района словно увидел ее в первый раз.

– Какой сегодня день хороший, тишина, только птицы ведут свой неспешный разговор. Вот бы так жить беззаботно, как они! – обращаясь к невидимому собеседнику, проговорил Семен.

– Ты это кому говоришь, бригадир? – спросил Тимур, медленно засовывая нож в кожаные ножны.

Словно очнувшись от своих мыслей, Шуст повернулся к бойцу и устало ответил:

– Тебе не понять философского смысла моих слов!

Скривив лицо в омерзительной улыбке, татарин зло парировал:

– Ну, да, куда уж нам, мы университетов не заканчивали!

В ядовитой фразе братка в которой сквозило раздражение явственно читалось, что Тимур презирает людей с интеллектуальными наклонностями. Неоднократно сталкиваясь в работе с невежеством подчиненных, Семен сопоставлял своих бывших товарищей по институту и братков. Каждый раз мысленно студенты выходили победителями в словесной дуэли и это угнетало бывшего слушателя высшего учебного заведения. В одно мгновение память перенесла мужчину в события осени 1982 года. Тогда он с приятелями и девчонками из группы отмечал свой день рождения. Круглая дата в двадцать лет заслуживала пышной вечеринки и собрав почти всю группу, Семен пребывал в приподнятом настроении. Вино лилось рекой, а песни итальянцев из кассетного магнитофона ласкали слух присутствующих. Выпив за вечер лошадиную дозу алкоголя, именинник захотел экстрима. Размышляя про себя, чем бы удивить товарищей и девчонок, Семен на мгновение задумался. Ходить по корпусу общежития и «куролесить» было обыденно и хотелось чего-то особенного. Яростно взмахнув рукой он пьяным голосом закричал:

– Парни, кто со мной кататься на машине по городу?

– А у тебя машина есть? – смешно закатив глаза, спросил Миша Карцев.

Ребята прекратив смеяться и разговаривать молча посмотрели на именинника. В комнате общежития повисла тягостная пауза. Отступать было поздно и понимая, что перед ребятами придется или отшутиться, или что-то сделать, Семен решительно проговорил:

– Да у меня их полно, целая улица, айда со мной!

Веселясь от интриги, толпа из десяти парней и девчонок двинулась к выходу из общежития. Выбежав первым, Семен обвел затуманенным взглядом улицу и заметив припаркованную у бордюра машину уверенным шагом двинулся к ней. Вслед за ним устремились все участники вечеринки. Остановившись перед водительской дверью «Жигулей», Семен нежно погладил переднее крыло семерки.