Дей на окружающий мир смотрел во все глаза.

– Я, хм, вообще ничего, кроме Ивагакуре, и не видел никогда, – признался пацан во время путешествия через Страну Мороза. – Потому я хочу быть как ты, сенсей. Вообще во всех странах побывать. Ну или хотя бы в, хм, великих. Ты ведь в каждой побывала. Расскажи, а?

Несмотря на некоторую маниакальную зацикленность на взрывных техниках, мальчишка мне достался очень любознательный и открытый. Рассказы, во всяком случае, любит.

– Не, ну не совсем в каждой. В Стране Воды пока не успела, знаешь ли. Хотя это как посмотреть. Ублюдок Ягура считает, что Узушио – это его остров, а я наглая захватчица. Так что, с этой точки зрения, и там побывала.

– Узушио никогда не был частью другого государства. Каратачи-сану следует умерить свои аппетиты, – высказалась Шизуне. Вообще, хорошая она спутница. Молчаливая. Больше любит слушать, чем говорить.

– Оками-сенсей, а расскажи что-нибудь про взрывы? – такие запросы от моего ученика приходили периодически. Ну и че бы не рассказать, раз уж влезла в мороку с ученичеством. Тем более у меня есть эксклюзив из генетической памяти.

– Слушай, братиш, а ты вообще в курсе теории Большого Взрыва?

– Больших взрывов? Больше, чем когда ты разрушаешь деревни? – глаза ребенка мечтательно загорелись. Походу, те эксперименты, которые привели ко ртам на ладонях, что-то в детских мозгах немного повредили. Ему бы хорошего психолога. Но есть только я. Попробую хоть как-то ему помочь. Жалко же пацана. Одно психологическое отклонение я уже вылечила. Это я про проблему наставницы с кровью.

– Не. Одного большого взрыва. Того, с которого началась вселенная. Когда-то, десятки миллиардов лет назад, существовало одно только большое ничто. Большое, как вообще всё вместе взятое, но при этом очень маленькое. Вот, с твой глиняный шарик. Громадное по массе, включающей в себя триллионы солнц, тяжеленное и бесконечно плотное ничто. Оно с начала времен находилось в таком состоянии и где-то дало трещину. Хотя про начало времён – это упрощение. Не было тогда никакого времени, так как не было способов его в абсолютном ничто отслеживать. Время – это абстракция, бро.

– Я ничего не понимаю, сенсей! – признал парнишка.

– И я тоже, – добавила Ши-тян. – Если ничего не было, то откуда взялся взрыв? И как люди поняли, что он вообще был?

– Это нормально. В эту тему почти никто нормально не въезжает. Чтобы до конца ее понять, надо быть реальным гением. Ничто, оно все же было, тяжелое, как триллионы солнц, слепленных вместе и сжатых почти в точку. Всей нашей математики не хватит, чтобы описать размеры давления, под которым находилась вообще вся материя. А затем всё как рвануло! И по сторонам разлетелось. Из осколков изначального ничто всё и получилось. Смекаешь? Взрыв – первопричина вообще всего. Ты, я, Шизуне, камни у нас под ногами, солнце, звезды и луна – всё это попросту осколки самого большого взрыва, которые разлетелись случайным образом, а потом слиплись так, что получилось, как получилось.

– Как это, хм, красиво…

– Именно. Запомни, ученик, взрывы должны иметь своей целью созидание. Чтобы после того, как рванет, что-то хорошее получалось, а не просто громкий звук и разрушения.

– А что хорошее получилось, когда ты взорвала деревню в Стране Водопадов, сестренка? – хитро прищурился мальчик. Думает, что подловил, наивный. Будет еще меня всякая мелочь пытаться на слове поймать!

– Спаслась целая куча детей, которых джашинитские ублюдки собирались принести в жертву своему божку. Че, про это в академии не рассказывали?

– Хм, нет. Только про то, как круто ты все разрушаешь, сенсей.

– Потому и круто, что имея четкую цель что-то сделать. Бесцельное уничтожение чего-либо – это оскорбление Большого Взрыва-самы, который создал всё. Подумай об этом, ученик.

Как могла, наставила пацанчика на мирное созидательное русло, используя его же одержимость взрывной тематикой, которая наверняка откуда-то от техник использования особой глины идет.

Результат получился еще до того, как мы снова вышли в море.

– Эт тебе, сенсей, – Дей протянул мне маленькую фигурку из белой глины, изображающую… меня! Пропорции немного утрированы. Голова слишком большая, волосы напоминают шипастую булаву, глаза и вовсе гигантские, а нос и рот крошечные. Но главное в том, что очень талантливо сделано. Различимы все основные детали, такие, как стиль одежды или наколки. Даже Бьякуго на лбу место нашлось.

– Какая прелесть! – тут же оценила Ши-тян. – Настоящее искусство!

Ребенок от ее слов чуточку зарделся, видно, что приятно ему, когда хвалят.

– Шикардос! – оценила я. – Спасибо, я сохраню и поставлю на полку над камином, когда она у меня будет. Или над камином опасно, если фигурка взрывная?

– Надо в нее чакру влить, тогда взорвется, – объяснил Дей.

– Тогда на полку! А чтобы что-нибудь взорвать, ты мне формой попроще сделай.

Еще до прибытия в порт я получила пять штук одинаковых глиняных сфер весом граммов в пять каждая. Влила в одну из них на пробу чакру и запустила в воздух повыше мощным кинетическим толчком. Нелишняя оказалась предосторожность. Рвануло, как от дюжины стандартных бумажных печатей. Которые, знаете ли, так запросто не метнешь. Стандартный подход – бумага, привязанная к кунаю, отвратен и с точки зрения аэродинамики, и с той стороны, что печать может отвалиться, и потому, что запас метательных ножей ограничен и таскать их с собой слишком много не получится. Чуть в лоб ученика за такой подгон не поцеловала. Семилетние мальчишки обычно такие нежности в штыки принимают, потому и не стала пробовать.

– Слышь, Дей, а глина у тебя какая-то особенная? – уточнила я внезапно злободневный вопрос.

– Да, хм, специальная, ее в особенном карьере в горах добывают. Для отряда подрывников и, хм, меня. Ой… она же закончиться может, да?

Вот же хитровылюбленный старикашка! И вот же тупая я. Через уникальный ресурс мой ученик постоянно будет у него на контроле. И семилетний пацан быстрее типа умной разрушительницы сообразил.

– И че, без вариантов, только такая?

– Обычная, хм, речная глина тоже подходит, но не так хорошо. Взрывы слабые. И крошится. И некрасиво получается. А красиво – это важно. Я понял, что ты мне говорила, сенсей, про это, хм, созидание.

– У нас на Узушио была какая-то глина, – припомнила я. – Но если не подойдет, смотаемся в тот карьер и набьем ей печати хранения. У нас их так дофигища, что лишние продаем.

Ребенка придуманный мной выход устроил. Он-то не задумывается в силу малолетства о том, что старый хрыч Ооноки-сама так запросто ресурсами делиться не пожелает. Ну и так ли эта штука уникальна? Надо будет в Конохе, Суне и Кумо узнать. Вдруг получится диверсифицировать поставщиков.

В восточном порту нас уже ждал Шохеймару. Как родным, обрадовалась и Коху-сану, и его старпому Сумидаре Бьючи. И самому кораблю. Парящий для меня стал чем-то большим, чем кучей досок, веревок и парусины. Он как живое существо.

На борту, кроме знакомой команды, нашлись и пассажиры – пятеро женщин, при каждой из которых двое-трое детей в возрасте до десяти. Выглядят нифига не забитыми крестьянками. У всех теток гордый независимый вид и осанка прошедших подготовку ниндзя.

– Оками-химе, я извиняюсь за самоуправство, но это женщины и дети клана Юки. Жены недавно погибших членов клана. Политика Ягуры по отношению к ним ужасна. Все они могли бы…

– Кэп, че за бред? Какое, к биджу, самоуправство? Ты же как раз за женщинами и плавал? А то, что привез не голоногих крестьянок, а куноичи – это же супер.

– Не совсем куноичи. Все они тренировались в клане, но не заканчивали академию и не считаются шиноби. Последняя линия обороны.

– В любом случае зачетно, – я подмигнула женщинам. – Будут моему ученику ровесники, а то у нас пока одни малыши.

– На Мизукаге из вас кто-то шпионит? – спросила я у клановых Юки в шутку и поняла, что на самом-то деле вопрос подняла серьезный. Нам нужен мозголом, который сумеет забираться в головы новых поселенцев и узнавать, что они скрывают.