Эти старые методы стало вытеснять радио. Радиопеленгация давала штурману возможность определить направление на радиостанцию или радиомаяк. Получив сигналы двух и более станций, методом триангуляции можно было узнать свое местонахождение. Штурманам приходилось проводить измерения и вести записи в крайне неблагоприятных для этого условиях – как правило, в холодной (иногда открытой) кабине шумного и нестабильного летательного аппарата.
К несчастью для членов новой экспедиции, Амундсен в 1925 году уже не был тем человеком, который выиграл у Скотта гонку к Южному полюсу. Можно сказать, что он потерял хватку{92}.
Гидросамолеты прошли летные испытания на Средиземном море и по железной дороге и по морю были доставлены в Кингсбей. На полярном холоде их должным образом не испытали{93}. В 1925 году никто еще не понимал, как хрупкие самолеты с двигателями внутреннего сгорания поведут себя в Арктике, и Амундсена это как будто не особенно тревожило. Секстанты у экипажей не работали, а рации еще не прибыли, но Амундсен решил, что они не могут ждать{94}. Наконец, он не определил порядок действий в аварийной ситуации – на случай вынужденной посадки одного из самолетов. Без раций у экипажей не было способа переговариваться друг с другом в полете, если что-нибудь пойдет не так. Амундсен усугубил риск, отказавшись годом ранее от предложения ВМС США предоставить огромный дирижабль «Шенандоа» (Shenandoah) как спасательное судно. Зато он не забыл взять с собой киноаппарат.
Амундсен торопился, беспокоясь, что непродолжительный период хорошей погоды вот-вот кончится. Он мучительно боялся и того, что кто-нибудь успеет прилететь на Северный полюс прежде него.
Наконец, 21 мая 1925 года – после неторопливого, довольно картинного курения, чтобы успокоить нервы{95}, – два перегруженных самолета (их подтолкнули шахтеры{96}, получившие по этому случаю выходной{97}) один за другим покатились, как сани, по неровному льду взлетной полосы (через металл фюзеляжа чувствовались все ухабы), затем оказались на воде и вот поднялись в воздух. «Это было нереально, таинственно, преисполнено предзнаменованиями, – писал Элсуорт. – Впереди что-то таилось, и мы собирались это найти»{98}.
Низко стелющийся туман быстро растаял. Отснятые экипажем с воздуха ледники Шпицбергена стали первыми в истории аэрофотографиями этих потоков льда.
Мечта Амундсена о полете над Арктикой сбылась. Путешественники в считаные часы преодолевали расстояние, которое у собачьей упряжки отняло бы неделю. «Я никогда не видел ничего более пустынного и заброшенного, – отметил Амундсен. – Время от времени я думал о медведе, который мог бы слегка нарушить однообразие пейзажа. Но нет – вокруг не было абсолютно ничего живого»{99}.
Через восемь часов путешественники должны были оказаться у Северного полюса, и план предусматривал попытку приземления. Однако один из двигателей самолета Амундсена при снижении начал захлебываться. Скоро стало ясно, что садиться придется быстрее, чем они намеревались{100}.
«Я… никогда не видел места для посадки ужаснее», – писал Элсуорт{101}. Лед, который с большой высоты казался гладким, оказался испещрен хребтами, разводьями и айсбергами{102}.
Аппарат Амундсена, благодаря опытному пилоту, приземлился благополучно. Элсуорту повезло меньше. Он нашел пригодную для посадки полосу воды, но сверху расстояние оценить труднее, и она оказалась слишком короткой. Самолет Элсуорта подпрыгнул и врезался в льдину. Внутрь стала затекать вода. К тому же во время опасного взлета заклепки на фюзеляже отскочили, и это усугубило положение экипажа{103}.
Элсуорт с товарищами ничего не могли поделать, чтобы спасти судно. Гидросамолет выглядел как мертвый кит. Экипаж Элсуорта замерз, вымок и был на ногах уже сутки. Они нуждались в отдыхе и пище, но ни того ни другого не предвиделось. Им приходилось спасать припасы и одновременно изо всех сил защищать самолет от льдин и затопления. В конце концов они в изнеможении остановились – и внезапно Элсуорт осознал, в какой опасности они находятся. «В полной тишине это место показалось мне царством смерти», – писал он{104}.
Теперь два экипажа разделяло много километров. Они увидели друг друга только через двадцать четыре часа.
Даже теперь, когда две группы находились в пределах видимости, коммуникация была затруднена, поскольку никто не владел ни азбукой Морзе, ни семафорным общением. Вместо этого путешественники придумали простейшую сигнальную систему. На передачу простого сообщения с помощью флагов уходило два-три часа. Ледовый переход тоже не представлялся возможным. Это было слишком опасно.
Наконец им повезло. Плиты морского льда сблизились, и вот через пять бесконечных дней командам выпал шанс воссоединиться. Но и это было довольно рискованным. Попытки перенести максимально возможное количество оборудования и припасов едва не привели к трагедии, когда два человека провалились в ледяную воду. Один, увлекаемый течением под лед, закричал: «Я погиб! Я погиб!»{105}
Облик Амундсена резко переменился. Усталость и отчаяние оставили печать на его лице, однако теперь он находился в мире снега и льда, который хорошо знал. Он быстро взял себя в руки{106}. Амундсен понимал: чтобы получить шанс уцелеть, нужно соединить припасы из обоих самолетов. Еще важнее, вероятно, то, что они сумели слить топливо из самолета Элсуорта, и теперь его хватало, чтобы вернуться домой со всеми людьми. Но прежде нужно было выдолбить во льду площадку для взлета{107}. И конечно (хотя они планировали посадку на Северном полюсе), у них не было с собой специальных инструментов{108}.
Не имея радиоконтакта с Амундсеном и Элсуортом, мир заподозрил неладное, когда самолеты вовремя не вернулись в Кингсбей. Но и тогда некоторые считали, что авиаторы, возможно, остались на несколько дней на полюсе или даже отправились оттуда на Аляску, как давно задумывал Амундсен. Кое-кто помнил, как Элсуорт говорил: в случае крушения самолета на обратную дорогу пешком уйдет год.
Не имея от них известий, американские газеты объявили, что самолеты опаздывают{109}. Зазвучали призывы начать спасательную операцию. Отсутствие судов, самолетов, дирижаблей и каких бы то ни было сведений о месте крушения Амундсена и его спутников ставило потенциальных спасателей перед огромными трудностями, но призывы начать поиски продолжались.
Заголовок The New York Times гласил: «[Президент] Кулидж выступает за оказание помощи Амундсену в случае нужды; президент одобрит план ВМС отправить один из наших гигантских дирижаблей в Арктику»{110}.
Американские ВМС были заинтересованы в запуске собственной спасательной экспедиции. Двумя годами ранее из-за непомерной сметы под сукно легли планы флота исследовать Арктику на дирижабле. Теперь моряки настойчиво призывали президента отправить на поиски Амундсена дирижабли ВМС «Шенандоа» или «Лос-Анджелес» (Los Angeles). Источники The New York Times заверили, что один из этих гигантских летательных аппаратов можно приготовить к экспедиции в считаные дни{111}. Сам по себе полет в Гренландию (вероятная операционная база) в зависимости от метеоусловий и местоположения судов в этот момент займет несколько дней. «В сущности, любой офицер военно-морского флота вызовется участвовать в мероприятии, если призыв о помощи исходит от Амундсена», – заверил репортер{112}.
