Если трипольским обществом управляли женщины то, по-видимому, дама была владелицей дома, хозяйства (от чего, возможно, и происходит название – дама). В члены дома она принимала мужчин в качестве работников и соискателей положения мужей или фаворитов. Известен архаический институт полиандрии, когда вельможные дамы обладали мужскими гаремами. Установленные у них порядки, вероятно, представляли своеобразную инверсию исламских, с той разницей, что преданность мужчин избранной даме обеспечивалась не насильственно, а добровольно [14]. Как подметил писатель-сатирик М.Н. Задорнов: «Сила слабого пола заключается в слабости к нему сильного пола».
О том, что подобные обычаи имели место у предков индоевропейских народов, свидетельствует предание о семье Пандавов, арийских правителей Индии, в которой пятеро братьев полюбили одну девушку – прекрасную Драупа-ди – и по совету матери все пятеро женились на ней. Кстати, мать Пандавов также не ограничилась связью с одним мужем. У ее сыновей были разные отцы. Царь Панду считался их отцом лишь номинально [57, 280]. Такие порядки имели место в переходный период, когда светская и духовная власть в обществе была уже патриархальной, а в семье еще сохранялись матриархальные обычаи. Кое-где в Индии и в Тибете до настоящего времени сохранились небольшие матриархальные племена. У западных соседей скифов – ага-фирсов во времена Геродота также сохранялись переходные от матриархата к патриархату обычаи: женщины были свободны в связях с мужчинами, и отцов их детям назначали старейшины.
Возможно, матерщина, которая сегодня, если вникать в ее суть, воспринимается как грязное, оскорбительное ругательство, использовалась мужчинами матриархального общества в диалогах на тему: «А ты кто такой?» не как ругательство, а как утверждение своего более высокого статуса по сравнению с тем, кому адресовалось соответствующее высказывание.
Описанную, почти идиллическую картину женоуправ-ляемого общества портило только одно. Они поклонялись богине Кибеле (прообраз индийской Кали и греческой Гекаты), в честь которой отправлялись разнузданные орги-ческие культы и приносились человеческие жертвы, в том числе детские. Археологи иногда находят детские захоронения под углами домов, сделанные при их закладке. Этот обычай также был принесен ими из Передней Азии. Религиозные культы у них отправляли жрицы, которые в отличие от светских дам, были очень жестоки, может быть потому, что не имели личной жизни. В культах Кибелы, как известно, поощрялись добровольные самоистязания, оскопления и даже человеческие жертвоприношения.
Кельты – поляне по женской линии (о чем речь пойдет ниже) унаследовали культ темной богини, хотя и назвали ее Белой Богиней, и продолжали отправлять в ее честь ритуалы прошлого. Они периодически выбирали в мужья Белой Богине самого достойного среди юношей и отправляли его к ней путем ритуального убийства. «Видимо, еще в V веке до н.э. существовали какие-то пережитки матриархата в кельтском обществе. И позднее женщины сохраняют весьма высокое положение среди соплеменников» [58, 1].
С позиций сегодняшнего дня, когда в женщине видят мать, хранительницу семьи и нравственных устоев общества, трудно понять, как женоуправляемое общество могло дойти до человеческих жертвоприношений и особенно -детских. Тем не менее, этот феномен, хранящий темные тайны женской сути, следовало бы понять в связи с наступлением новой эпохи – освобождения женщины от обязанностей хранительницы семьи и нравственных устоев и с появлением учений, связывающих перспективы человечества с ведущей ролью женщин в его жизни. Возможно, обычай детских жертвоприношений появился в связи с орги-ческим культом и рождением детей вне стабильных моногамных браков, главным смыслом которых является забота о потомстве. А оргический культ так же, как и матриархат, возник в результате перехода от охоты к оседлому скотоводству и земледелию, резко изменившим жизнь людей на сытую и стабильную.
В Повести временных лет говорится о некоторых народах, уклад жизни которых можно назвать матриархальным. Так, «у гилий (галлов?): жены у них пашут, и строят дома, и мужские дела совершают, но и любви предаются, сколько хотят, не сдерживаемые своими мужьями и не стыдясь; есть среди них и храбрые женщины, умелые в охоте на зверей. Властвуют жены эти над мужьями своими и повелевают ими. В Британии же несколько мужей с одною женою спят, и многие жены с одним мужем связь имеют и беззаконие как закон отцов совершают, никем не осуждаемые и не сдерживаемые».
Корни всех перечисленных явлений уходят в полянскую (пеласгийскую) составляющую предков индоевропейских народов. Высоким остался статус женщины во всех слоях общества у поляков, французов и испанцев, несмотря на патриархальность этих обществ. Переход от матриархального к патриархальному укладу в смешанных европейских обществах, очевидно, происходил без насилия, но не без соперничества полов, следы чего можно найти в фольклоре. Красочной его иллюстрацией является андалузский танец фламенко, который представляет собой состязание амбиций мужчины и женщины. Этот танец – своеобразная коррида, в которой каждый старается разжечь страсть партнера, а в финале покорить его, поразив в самое сердце. При этом в качестве тореадора выступает скорее женщина, чем мужчина, которая манипулирует подолом своего платья как тореро мулетой.
Сохранялись отголоски матриархата в Европе и в более позднее время. Их можно усмотреть в поведении рыцарей: служение «даме сердца», как правило, уже замужней женщине, совершение в ее честь подвигов, посвящение ей поединков на рыцарских турнирах. Отголоски матриархата можно также увидеть и в других европейских явлениях: в средневековом бунте женщин в Чехии под руководством Власты и образовании ими в 739 году женоуправляемой республики, которая просуществовала 7 лет; в нынешних феминистских движениях в странах, где женщины имеют равные права с мужчинами и только по природной склонности оказываются неравномерно представленными в различных социальных слоях; в превращении европейскими христианами (особенно католиками) Божьей матери в Богиню,что никак не следует из Нового Завета. Лучше всего о ее месте в христианстве говорит православная икона «Успенье Божьей матери». Божья матерь лежит на смертном одре, а ее отлетевшую душу, изображенную в виде младенца, принимает Иисус Христос для духовного кормления и ращения, как ранее она приняла его тело.
У славян отголосками матриархата и религиозного " культа в честь Кибелы, который носил разнузданный оргический характер, являются купальские праздники [15], сопровождавшиеся «свальным грехом». В Украине отголоски матриархата (трипольское и кельтское влияния) наиболее ощутимы на западе. Гуцульские парни на праздниках наряжаются в пеструю расшитую одежду, шляпы украшают цветочками, надевают кружевные панталончики и красуются перед девушками [16]. В патриархальных обществах так наряжаются женщины для привлечения внимания сильного пола. Вуйко – брат матери считается ближайшим мужчиной для ее детей, что было естественным при неопределенности отцовства. Можно привести много других примеров, но достаточно ограничиться одним, носящим обобщающий характер: в языках патриархальных этносов понятие «человек» имеет мужской род, в украинском же языке оно женского рода – «людына».
Привилегированное положение полянок делало их амбициозными. Наверное, полянки были яркими женщинами, что привлекало к ним мужчин патриархальных обществ, но их объединению препятствовали различия в укладах жизни. К своим соседям боратам поляне относились свысока, как к дикарям. Такое отношение сохранилось у их потомков до времен Киевской Руси и проявлялось в презрительном отношении полян к древлянам. Характерно, что главным признаком дикости древлян киевский летописец, по-видимому, причислявший себя к полянам, считал недостаточно почтительное отношение к женщине. Может быть, именно большей матриархальностью отличается украинская культура от родственной русской, которая патриархальна.
