Город над головой затих. Уже поздно. Но сквозь деревянные решетки над головой я вижу знакомые здания. Я останавливаюсь у одного из них, которое грозит вновь вызвать слезы.

Обычно тихая таверна пульсирует светом и звуками. Я почти чувствую, как журчит вода, как танцующие ноги вбивают ее фундамент в скалу внизу. С этого места я не могу заглянуть в толстые иллюминаторы. Но поток людей, которые уходят, заставляя нас все глубже погружаться под воду, — это все, что мне нужно знать.

— Это таверна моей семьи, — шепчу я. — И она процветает. — Возможно, это жалость. Возможно, я стала фольклорной. А может, моя семья наконец-то смогла отделить себя от черной метки, которую я на них наложила. В любом случае, видя, что у них все хорошо, я вздохнула с облегчением.

— Правда? Мне всегда было интересно, почему ты проводишь там так много времени.

— Это была мечта моего отца. Моя мать продолжала торговать, когда иначе перестала бы, чтобы у них были кроны для этого. Я тоже принимала участие. Эм также… — Я прервалась, уставившись в благоговейном ужасе. Ты сделал это, Па. Теперь все знают, какой вкус у твоего эля.

— Нам не стоит задерживаться. — Илрит легонько трогает меня за локоть.

— Я знаю. — Но я не двигаюсь с места. Я хочу остаться до тех пор, пока не станет достаточно поздно, чтобы Эм, или отец, или мать вышли и забрали доску с бутербродами. Только бы увидеть их в последний раз…

— Виктория.

— Точно. Сюда. — Отвлекаясь от бесполезных мыслей, я направляю нас к скоплению сетей неподалеку. — Мы поставим сундук здесь.

— Ты уверена, что он дойдет до них в таком виде?

Я киваю.

— Это сети моего отца. Он собирает всю рыбу, которая в них попадает, для своей варки и рагу

Когда рядом никого нет, Илрит начинает действовать: вставляет ящик в сердцевину сети и несколько раз обматывает его веревками. Я не могу удержаться, чтобы не внести некоторые коррективы после того, как он закончит.

— Мои узлы были недостаточно хороши? — Илрит складывает руки.

— Ничуть. Но не волнуйся, теперь у тебя есть друг — моряк.

— Друг? — Он приподнял одну бледную бровь.

— Ты видел, как я плачу. Только самые близкие друзья видели, как я плачу. — Я пожимаю плечами. По правде говоря… только около трех человек видели, как я плачу, включая Илрита. Но ему не нужно знать, что он принадлежит к такой эксклюзивной группе.

— Тебе нужно иметь более позитивные пороги для дружбы. — Он продолжает осматривать доки над нами. — Мы должны уйти, пока нас никто не увидел.

— Я знаю. — По обоюдному согласию. Я в последний раз провожу пальцами по сундуку. Я выгравировала свое имя на его крышке. В нем хранится мой компас. Моя семья будет знать.

Этого будет достаточно. Должно хватить. Это последнее, что я могу для них сделать.

— Виктория. — Он берет меня за другую руку, но не тянет. Он не требует, чтобы я ушла. Илрит просто держит ее. Хотя его прикосновение кажется далеким. Даже вырезанное под пальцами мое имя едва уловимо.

Я исчезаю. Мое тело действительно стало больше магическим, чем физическим. Теперь, когда с этим покончено, я использую то, что осталось от моего существования, чтобы поступить правильно по отношению к Вечному Морю, Миру Природы, старым богам, даже моей семье… и Илриту. Я на мгновение ошеломлена тем, как сильно он влияет на мою стальную решимость.

— Хорошо, я готова.

Он подает мне спину, и я хватаюсь за нее.

Мы плывем прочь от огней Денноу, в тень и мрак нижних уровней моря, убегая от преследующих нас отголосков колоколов маяка. Мы плывем мимо кладбища забытых и выброшенных безделушек. Вниз, мимо ила и грязи, замутняющих воды над глубинными течениями.

— Еще раз спасибо, — говорю я со всей искренностью, на которую способен.

— Не думай об этом.

— А я думаю. — Я легонько сжимаю его плечи. — Когда мы вернемся, начнем следующий этап помазания. Я хочу убедиться, что готова к встрече с Лордом Кроканом. После меня не будет другой жертвы.

Он оглядывается через плечо, шаг замедляется.

— Ты ведь действительно предана своему делу, не так ли?

Я киваю.

— А ты не боишься? — Вопрос почти робкий, неуверенный. Видно, что он не раз задумывался над этим вопросом, несомненно, не раз после смерти матери.

— Немного, наверное. — Я пожимаю плечами. Мой бесцеремонный тон — это не просто напускное спокойствие. Я обрела определенный мир со своей участью. — Думаю, я наконец-то поняла — окончательно приняла — что это то место, где мне суждено быть. Я умерла в воде в ту ночь, когда мы встретились, и с тех пор уклоняюсь от жнеца. Настало время заплатить свой долг. И неважно, должна я это другим или нет, я могу сделать свою жизнь по-настоящему значимой по собственным меркам, независимо ни от кого другого.

Илрит молчит. Затем мягко сказал:

— Если уж на то пошло, я думаю, ты сможешь унять гнев Лорда Крокана.

— Спасибо за доверие. — Мне пришло в голову еще кое-что. — Так вот почему посланники Лорда Крокана в конце концов напали на мой корабль? Неужели его привлекло то, что я так долго обманывала смерть?

— Это невозможно узнать. Все, что делал Лорд Крокан в течение многих лет, не имело никакого смысла. Даже требование жертвоприношений — это отклонение.

— Я собираюсь выяснить причину, — заявляю я. — Я заставлю его рассказать мне, что скрывается за его яростью, чтобы я могла это исправить.

Он усмехается, но в конце звучит немного грустный тон, смысл которого я не могу до конца разгадать.

— Если тебе это удастся, ты станешь поистине величайшей жертвой, на которую мы могли бы надеяться. — Мы прибыли к бассейнам путешественников. — Держись.

Я меняю хватку и прижимаюсь к нему всем телом, пока мы приближаемся к бассейну. Мы нашли ритм между нашими бедрами, его хвостом и моими ногами. Мы больше не наталкиваемся друг на друга, а скользим, перетекаем, движемся вместе. Рядом с ним становится легче. Прижиматься к нему…

Но чисто по-дружески. Я не признаю ничего большего. Большее было бы губительно для нас обоих.

Он погружается в бассейн, а я продолжаю прижиматься к нему. Та же темнота и звездный свет окутывают нас, прежде чем мы выныриваем на другой стороне. Как обычно, я чувствую легкое вращение в черепе, когда наша ориентация резко меняется.

Илрит останавливается, протягивая руки, чтобы мгновенно затормозить нас. Мышцы на его плечах вздуваются, расширяясь от отметин вниз по рукам. Все его тело напряжено.

Я прослеживаю его взгляд до другого мужчины, сидящего на вершине одной из арок, охватывающих бассейны для путешественников. Его аквамариновый хвост контрастирует со светлой кожей и испещрен чернильными линиями, похожими на те, что есть на моем теле. Он носит ожерелье из жемчуга, украшенное раковинами разных форм и размеров.

Мужчина смотрит на нас сквозь длинные ресницы того же цвета, что и его каштановые волосы. В нем чувствуется молодость, возможно, он даже моложе Илрит. На его губах играет легкая улыбка, но это выражение только заставляет меня крепче прижать Илрита к себе. Я рада, что этот крепкий мужчина оказался между мной и этим незнакомцем.

Кем бы ни была эта другая сирена, он смотрит на меня голодным взглядом. В изумрудных глазах Илрита мелькает презрение, которое он даже не пытается скрыть. Даже вода вокруг него, кажется, собирает по ночам морскую умбру, собирая силу, и опасность, и тайны.

— Герцог Илрит, разве это не просто аккуратная подборка преступлений? Тебе лучше знать, — негромко ругается мужчина и отталкивается от арки. Он скользит к нам. Илрит застывает на месте, его мышцы так напряжены, что я удивляюсь, как он не раскололся на две части. — Первое: прикоснуться к подношению и тем самым углубить ее связь с этим миром. Второе: вывести ее за пределы Вечного Моря. Третье: использование бассейна путешественника без разрешения хора. С каким из этих преступлений мы должны разобраться в первую очередь?

Я смотрю между ними. Серьезные преступления? Илрит говорил об опасности таких действий, но ничего не говорил о том, что это действительно преступление… Несмотря на то, что ракушка висит у меня на шее, я стараюсь держать свои мысли при себе. Я не хочу, чтобы что-то вырвалось наружу без моей воли.