– Хорошо, дочь. Пошли спать. Завтра вставать рано – дел много.

– Маам, можно я посплю утром хотя бы до восьми часов? – сделала Эмма бабушке умильное лицо.

– Ах, ты – засоня моя!

Двое шпионов на веранде, осторожно ступая, отправились в свои кровати. Жизнь налаживается. По крайней мере, на завтрашний день.

Важная суббота.

Прозвенел будильник. Первой встала бабушка Вера, Аня с Митей вскочили вслед за ней. Умылись, оделись в старую одежду, чтобы не испачкаться. Они не собирались смотреть в сторонке, как взрослые разбирают игрушки.

– Куда вы такую рань, пострелята? – спросила бабушка.

– Ба, мы с тобой посидим. Можно? – хором, не сговариваясь.

Бабушка Вера мыла яблоки, велела детям фрукты насухо протирать: – Будете мне помогать «шарлотку» печь!

Пирог на полчаса отправился в духовку, бабуля присела отдохнуть, любуясь внуками – симпатичными растут. Дети подошли к окну. Солнышко играло каплями росы, ветерок стряхивал их на землю. «Лето – это маленькая жизнь!» – так иногда напевал себе под нос папа Эдик. Его ребята любили самозабвенно, дружно, не по очереди. Он тоже в них «души не чаял», по выражению бабушки. Если верить маме, то баловал. Митя с Аней охотнее соглашались с Верой Петровной. Имя у неё такое – доверительное.

Митя смотрел куда-то вдаль, за забор, на противоположную сторону улицы, через дорогу. Аня проследила за взглядом брата. Бабушкины хоромы были крайними, немного наискосок стоял старый дом, с покосившимися ставнями, раскидистой рябиной возле скамейки. Странно, что они не заметили его вчера.

– Бабуль, – спросил Митя, – чей это домишко напротив?

– Пока ничей. Но я слышала в магазине, скоро сюда кто-то заселится.

– Так он же старый совсем! Разве в нём можно жить? – подняв высоко брови, спросила Анюта.

– Дети, – бабушка усмехнулась себе под нос, – сейчас люди везде живут! Мой дом старше, просто тот напротив заброшен хозяевами. Жизнь – разная у всех. Кому жемчуг мелкий, а кому шарлотка не сладкая, как моя мама говорила. Ой! Шарлотка! Пойду, посмотрю, не подгорела ли? – вовремя спохватилась пожилая хозяйка.

Двойняшки ждали папу с крёстной. Часы показывали ровно восемь утра. Из дальней комнаты на пороге столовой появилась Эмма, улыбающаяся кончиками губ, ещё не совсем проснувшаяся. На ней был кружевной тонкий халат, под ним струилась атласная ночная рубашка – всё цвета горячего «мокачино», под французским названием «пеньюар» – утренняя шоколадно-кофейная Эм. В кружевной пене запутавшаяся «бабочка». Это напоминало рекламный ролик из телевизора.

– Доброе утро, мам! – промурлыкали дети, обняв свою красавицу маму, насколько хватало рук, с обеих сторон. – Мы на улицу, ага?

– На дорогу не выбегать! – шутливо пригрозила мама.

Папин внедорожник остановился напротив калитки. Сегодня папа казался выше обычного, рядом с ним, стараясь не отставать, почти бежала Алёна. Она несла торт для бабушки, папа тащил какие-то плотные листы.

– Что за картонки, пап? – спросили дети.

– Алёна велела коробки взять под ваши чердачные ценности.

– Хм, это если её Величество Мальвина разрешит, – тихо сказала Анюта.

– День начинается интригующе, посмотрим по итогам, – с усмешкой заметил папа.

– Ой! – спохватилась Алёна, – Эдик, мы забыли в багажнике сумку-холодильник с мороженым!

– Не забыли, у меня рук мало. Заходите в дом, – потянул носом воздух, – пахнет любимой тёщиной «шарлоткой»!

Заговор с крёстной – рабочий дневник.

– Алёна, надо срочно обсудить одно дело, – прошипела Аня, – Пойдём на минутку в сад!

– Это – важно, – подтвердил Митя, подталкивая в сторону яблонь упирающуюся крёстную. Аня тащила девушку вперёд, вцепившись ей в руку, брат помогал крёстной, толкая её в спину.

– Да говорите уже, на части меня сейчас порвёте, бабушкин торт размякнет! – пошутила Алёна.

Дети заняли позицию подальше от окон. Митя вкратце рассказал, что стряслось, огорчённо добавив, что им не верят по поводу говорящих кукол, – Да, это – серьёзно, – сказала крёстная, – Куклы всегда разговаривают только с теми, кого сами выбирают. С взрослыми редко. Единичные случаи.

– А если ты их увезёшь чинить, с тобой будут разговаривать? – Анюта широко распахнула глаза, – Мы же должны хоть что-то о них выяснить!

– За время работы я обо всех куклах узнаю многое в любом случае, – сказала крёстная, – Самое главное, я всегда веду «Рабочий дневник». Обычно мы устанавливаем дату изготовления любого изделия, ищем ткани того времени, всё такое. Если мне куклы расскажут что-нибудь, то непременно запишу. Хотя, очень может быть, что мой лимит кукольного доверия закончился. Раз вам интересно, я потом покажу свои записи. По секрету, разумеется.

– Классно! – обрадовался Митя, – бабушке с родителями ничего не будем рассказывать? Считают это ерундой.

Взрослые крайне редко воспринимают серьёзно всё, что им доверяют не только их собственные, но любые дети. Почему так происходит? Скорее всего, родители забыли себя в детстве. Вот некоторые бабушки, иногда ещё крёстные – люди для детей не совсем далёкие.

– Почему же? – удивилась Алёна, – не будем рассказывать только, что куклы разговаривают с людьми. Остальное можно.

– Ладно уж! – неохотно согласилась Аня, – только ты обещаешь, что куклы будут такими, какими они когда-то очень давно были?

Крёстная дала слово, что с коллегой постараются вылечить большую часть игрушек, но историческое расследование – дело долгое всегда, как реставрация. Серьёзно это всё. По-взрослому.

Йес! Пол мечты сбылось! Теперь всё нормально, но вот обещание Мальвины заколдовать «на веки вечные» неплохо держало в тонусе.

Крёстная – Волшебница.

Алёна по меркам взрослых была маленького роста. По мнению двойняшек нормального. Такой рост называют «королевским», что-то повыше полутора метров. Какая же она – маленькая? Вероятно, по мнению тех же взрослых, она не была красавицей: русые волосы, забранные в пучок; конопушки на носу; круглые очки в тонкой золотой оправе. При этом у Алёны была лёгкая походка, красивая улыбка, плюс она была умной, понимающей, доброй. Почти как бабушка Вера, только молодая. Ну, как молодая? Бабуля всегда интересовалась, не вышла ли Алёна замуж? Ведь ей уже «тридцать с хвостиком»!

Алёна имела ангельское терпение. Как они вели себя у неё в гостях?! Дома пришлось бы в углу стоять. Она бесилась вместе с ними, знала миллиард разных сказок, историй, шуток. Дети с крёстной объедались пирожными, пили сок, который мама называла неполезным. На прогулках лазали по заброшенным домам. Там Алёна находила какие-то старинные вещи, радуясь медному помятому чайнику, или чему-то такому. Конечно, она – волшебница! Снова всех сегодня спасёт. Мороженого целую коробку купила!

– Алёна, у нас к тебе вопрос, – тихо сообщил Митя.

– Вот такой секретный, – кивнула Аня, разведя руки в стороны для убедительности, – С куклами-то можем только мы разговаривать! Что делать?

– Выдумали головоломку! Просто сами будете свою Королеву Мальвину спрашивать, сообщая всем, что она сказала, – для Алёны никаких трудностей в этом плане не было, – пойдёмте чай пить, потом на чердак полезем! Время бежит, убегает, будем его догонять!

Что может быть чудеснее? Крёстная – Волшебница! Дети помчались за девушкой как два урагана.

Доброе утро, пыльный чердак!

Чай пили быстро. «Как в армии», – уточнил папа, укрепивший шатающуюся лестницу.

– Вера Петровна, неужели Вы тоже с нами? – спросил папа Эдик у тёщи.

– Я вполне способна двигаться! Обязательно полезу! А то выкинуть важное для меня – вам раз чихнуть, – сказала бабушка, громко чихнула в подтверждение, – А я что говорю?!

Первыми на чердак отправились дети. Подбежали к сундуку, поздоровались с куклами, пока их не слышат взрослые: – Всем доброго утра! Мы пришли! – громко прошептали Митя с Аней.

Мальвина покосилась больным глазом.

– Можно мы будем переводить всем Ваши слова? – спросил Митя.