–Желаю удачи, товарищи, – замогильным голосом сказал диктатор, которому эта техника передвижения, если говорить честно, внушала отвращение.

Глава тринадцатая

Власта поднялась с кожаного диванчика в переговорной, и начала поправлять причёску. Её начальник Коцер, поправив штаны, достал сигарету и прикурил:

– Хочешь? – Спросил он.

– Нет, – она покачала головой. – Мне нельзя, ты что?

– А, ну да.

Тусклый свет настенного бра в переговорной комнате освещал пупырчатые зелёные стены, дорогую кожаную мебель, массивный стол со стоящими вокруг него стульями и репродукции с картин, среди которых была любимая Власты «Я и деревня Витебск» Шагала. Это напоминало ей о её прежней жизни с Хёгертом в Рязанской области. Да, Герман любил её. Это теперь она понимала. Как жаль, что прозрение наступило так поздно!

– Миш, скажи, зачем мы это с тобой делаем? – Глядя на картину, спросила Власта.

– Что именно? –Не понял он.

– Ну, трахаемся. Мы ведь не любим друг друга. И никогда не любили.

– Во первых, тебе это нравится. А во –вторых, для настроения. – Сказал Коцер. – Лично мне ещё скучно до чёртиков! А ты почему?

– Я? Для здоровья. Врач сказала: для этого дела ограничений нет. Даже как можно больше. Вот я и навёрстываю. Любимый мой человек сейчас в командировке. А от полковника толку мало. У него член раненый.

– Раненый?

– Да, он как -то слабо е…. Хотя изо всех сил старается. Желание у него есть. Но на практике… У него знаешь, как семя из члена выходит?

– Как?

– Вот так. – Она подняла указательный палец и другим указательным показала, как медленно сползает у того вниз по члену семя. – Канал перебит. У нас секс раз в неделю, да и то бы я это сексом не назвала.

– Не повезло… – Покачал головой Коцер. – Ты обращайся, если что. У меня семьи то нет, ты же знаешь.

– Я тебе, правда, нравлюсь? – Спросила Власта.

– Конечно. – Удивился вопросу Коцер. – Ты красивая и вообще….Мне такие, как ты, очень нравятся!

– Ясно…Скажи, а почему же, раз я тебе нравлюсь, ты тогда ни разу не предложил мне руку и сердце, не сказал мне: давай поженимся! Хотя бы раз!

– Но у тебя ведь полковник, -заморгал Коцер.

– Полковник!…

Она презрительно фыркнула, придвинув к себе пачку сигарет, и начав её разглядывать:

– Это же не стена, можно отодвинуть. Правильно, Михал Ааронович?

– Ну, почему вам, женщинам, надо обязательно превращать приятное дело в какой –то разбор полётов, а? – Улыбнулся Коцер, толкая к ней зажигалку:

– Кури, если хочешь.

– Не хочу. А всё –таки?

– Ты хочешь, чтобы я тебя о чём –то просил, да?

– Да! Мне это надо! – Подняла она на него глаза. – Не факт, что я дам согласие, но ты попроси!

– Нет уж, спасибо! Вдруг ты скажешь «да»? Чтобы меня пристрелили после этого где –нибудь в лесу за городом? Я не сумасшедший!

– Будь ты настоящим мужиком, ты бы взял, да и сам пристрел бы его где -нибудь первым, делов –то! – Вздохнула она.

– Ага! Я его пристрелю, а меня посадят?

– Трус…

Власта уселась на переговорный стол и изредка, бросая на Коцера презрительные взгляды, стала кантовать в руке пачку туда -сюда. Коцер немного посмотрел на её манипуляции с пачкой, потом уставился в журнал. Он давно понял, что всем женщинам необходимо говорить. И вовсе не обязательно отвечать им, даже если до этого у вас перед этим был интим.

– Ладно, пора мне работать. – Сказала Власта, бросая пачку на стол. – Кстати, Миш, давно хотел сказать: это у нас с тобой было в последний раз!

– Что было в последний раз?

Коцер вдруг отвлёкся от мужского журнала.

– Ну, это, -она кивнула на диван.

Она встала и пошла к двери своей умопомрачительной походкой.

– Власта, – протянул он к ней руку, будто желая её достать. –Ты что? Обиделась?

– Нет. Просто мне это надоело, хватит.

Она открыла дверь, чтобы выйти. По коридору туда –сюда шли служащие.

– Власта Григорьевна, закройте дверь на минуточку, мы не закончили разговор, – приподнимаясь в кресле, попросил Коцер официальным тоном.

Она сделала вид, что подчинилась, но вместо того, чтобы вернуться к нему, ловко вытащила ключ из замочной скважины и, быстро вставив его с другой стороны, защелкнула дверь.

– Только не это! – Рванулся с места Коцер.

Но прежде, чем он успел добежать, Власта уже стояла за дверью, постукивая коготками по вставке из матового стекла.

– Ты арестован, – хихикнув, сказала Власта Коцеру через щелку.

– Что, опять?! – Потряс он дверью. – Слушай, но я в прошлый раз два часа тут просидел. Все мысли передумал!

– И хорошо. Подумай ещё, -весело сказала она, неслышно уходя по коридору, застеленного мягким ковром.

– Власта, – чуть сильнее дёрнул дверь Коцер, заставив Власту с той стороны радостно отпрянуть, подняв руки. – У меня через два часа встреча с финской делегацией, мне подготовиться надо, слышишь?

– Обойдёшься, – бросила она, направляясь в свой офис.

– Ладно, давай всё обсудим, – зашипел в щелку Коцер. –Только открой. Пожалуйста. Слышишь? Власта! Власта Григорьевна, – заговорил он теперь официально, – пожалуйста, отоприте дверь и выпустите своего начальника!

Последние слова он почти прокричал. Из кабинета, рядом с залом заседаний, где Власта заперла Коцера, вышли две симпатичные секретарши и мило переговариваясь о чём –то, направились в столовую. Проходя мимо зала, они увидели бешено прыгающую под рукой Коцера дверную ручку и его просьбы освободить его:

– Власта, поиграла и хватит, мать твою! – Шептал он в щель. – Если хочешь, давай поженимся, даже прямо сегодня, хрен с тобой. Только отопри! У меня переговоры через час, надо подготовиться! Власта!

Обе девушки прыснули в кулачок и переглянулись. Одна было потянулась к ключу, чтобы освободить начальство, но вторая остановила её, сделав страшное лицо, ты что, мол, зачем в чужую свару встревать? И они обе, беззвучно захихикав, быстрым шагом на цыпочках побежали дальше.

– Власта Григорьевна, откройте дверь. – Сменил за дверью тон на ласковый Коцер. – Ну, хватит дуться. Откройте, ради вашего же блага. Я подумаю насчёт того, чтобы поднять тебе зарплату…Власта Григорьевна, ау, вы здесь?

Он подёргал дверь.

– Чёрт, неужели ушла? – Пробормотал он. – Власта Григорьевна! Я чувствую, вы тут за дверью. Ладно, – стал опять шептать он в щелку, – Хочешь, я поцелую тебя между пальчиков и потом везде, где хочешь?

Единственным, кто слышал это, был Альфред Нобель на портрете, висящий в коридоре на стене. От этих слов его брови поплзли наверх, а круглые очки свалились вниз.

– Власта, – снова повысил голос Коцер, дёрнув изо всех сил дверь. –Власта Григорьевна! Я же слышу, что вы здесь! Ладно, чёрт с ним, пристрелю твоего полковника, если ты хочешь. Вызову его на дуэль, или пусть он меня пристрелит, как последнего лоха, только открой дверь, мне идти надо! Слышишь? Если не откроешь дверь через секунду, сейчас разбегусь и выбью её ногой!

Какая –то очередная сотрудница, блёклая, как мышь, проходя мимо переговорной, протянула руку к ключу и отперла.

– Михаил Ааронович? – Спросила она, увидев перед собой зама генерального. – Кто вас запер?

– Да так, случайно, – сказал он, выходя. – Спасибо, что открыли.

– Не за что.

– Власта Григорьевна! – Раздалось по коридору. – Куда же вы так быстро исчезли?

Товарищ Ржазинский, дед Остап и отец Фёдор оказались в комнате, где сидела еврейская семья. Одеты сидящие за столом были, как евреи, в кипах, однако поверх жилеток и лабсердаков у каждого висел православный крест. Увидев вошедших, хозяин дома, лысоватый невзрачный еврей, сказал жене – худой женщине, худой, мрачной еврейке с постным лицом:

– Я тебе говорил, Сара, что этот выкрест Миша, наш внук доведёт нас до Лубянки!

Пока отец Фёдор и дед Остап кидали на пол меноры, свитки и талиты, совершая обыск, Ржазинский, расположившись за столом, достал лист бумаги и спросил: