– Что вы, – изобразив испуг, в детском реверансе отпрянул мистер Ик. – Вы говорите про меня, как про какого –нибудь завоевателя – «нападают». А я на самом деле мирный крестьянин, пашу без устали целый день.

– Да знаем мы вашу польско –армянскую деревню. Одни распри. Скажи спасибо, что у нас пролетариев с крестьянами традиционно смычка. А то мы бы вас давно в чувство привели. Чего тебе надо?

– Так революция. Хочу о себе громко заявить, раз такое дело. Надоело, что меня зажимают! – Сказал мистер Ик.

– Вот оно что. Так тебя не зажмёшь, ты до вечера икать любого заставишь.

Собрание оживилось, раздался снова смех, забурлили разговоры и Настали был вынужден сделать жест, чтобы всех утихомирить.

– Рассказывай, в чём дело!

– Да-к я же и говорю. Раньше я всегда был с теми, кто пьёт в нашей деревне. Потому что когда человеку выпьет, ему надо икнуть. Вспомнить о родителях. Это ж как закон. И вдруг они взяли и завязали с этим делом! Говорят: царь снова на троне. Икать, мол, опасно, вдруг выкидыш спровоцируем. А куда бедному крестьянину деваться, я спрашиваю? Мы икота, что, не люди? И куда идти теперь, раз из деревни меня выперли? Поэтому, вы уж извините, товарищи, я к вам! Или помогите развязать, тогда я сразу обратно вернусь!

Тут гость нечаянно икнул, и всё собрание подпрыгнуло. Кто –то заворчал, повалившись, однако большинство заржало. Кто –то крикнул: «цирк!».

– Ну, что, товарищи, -сказал диктатор. – Перед нами личность не из нашей партии, но явно нам сочувствующая, так как также как и мы является угнетённой и гонимой. Опять же его папа, как говорят, служил в НКВД. Так что негоже нам в канун революции отталкивать народ. Итак, ставлю вопрос на голосование:

– Кто за то, чтобы принять в наши ряды отвергнутую организмом, но всё же сочувствующую нам Икоту, прошу поднять руки!

Настали первым поднял руку и всё собрание проголосовало единодушно.

– Слушай, ты мне нравишься. – Пока звучали аплодисменты, сказал диктатор. – Иди ко мне ординарцем, а?

Он поманил ангела Икоты к себе и добавил:

– Понимаешь, при твоём появлении все подскакивают. Это хорошо. Для любого командира ты просто находка. Согласен?

– А куда деваться?

– Вот и молодец. Слушай, кого –то ты мне напоминаешь. Ну –ка, спой: на морском песочке я Марусю встретил…

– Надерёмся, спою! – Пообещал мистер Ик.

– Так ей нельзя, она в завязке!

– Надо придумать, как развязать.

– Отлично! Давай запишу твою фамилию.

– Пожалуйста.

Но едва господин открыл рот, всё начали подпрыгивать и со всех сторон раздаваться: ку -ку… ш-ш-ш…то-то!…дий-дий-дий…я, я, я, н-н-н, ц, ц, ц, ий!

– Что –то я не разобрал, – сказал Настали, вставая и потирая ушибленный зад.

– Я разобрал, -вышел из толпы лысоватый тип в круглых очочках и с косой под мышкой.

– А, это вы товарищ Бери «Я», очень хорошо. Идите сюда.

– Всё записано. У меня получилось Маркарян-Кшиштовецкий.

– Что за странные имя и фамилия? – Поинтересовался диктатор у помощника.

– Ничего странного. – Сказал Бери «Я». – Из армян, но с польской составляющей. Прямо в самую сердцевину бьёт. Чёрт –те что получилось, зато красиво! Так, что, новый товарищ, вы у нас на каком фронте будете?

– На дамском.

– Э, нет, на этом фронте мы все тут.

– А тогда, куда наша менструальная партия пошлёт, там и буду! – Отчеканил мистер Ик, вылитый папаша Власты, но с усиками.

– Молодец! Хорошо ответил. За это, может, уцелеешь. –Буркнул товарищ Бери «Я», кровавый диктатор помельче.

– Не надо его никуда, он при моём штабу будет, – сказал Настали.

Тут диктатор обратил свой взгляд на старого матроса с обвисшими усами:

– Что там наши матросики? – Спросил он его.

– Какие матросики, еле ноги таскаем! – Сипло произнёс революционный мичман с погонами, напоминающими холестериновые бляшки. Он опустил глаза, а затем глянул так, что у Настали зачесалась подмышка. –Только и слышим: ничего жирного, ничего копчёного, ничего жареного! Шоколада – и то нельзя! Голодаем! Помогите, кто чем можете!

– Вы чем нибудь помочь товарищу можете? –Спросил Настали мистера Ика.

– Чаю с имбирём хотите? –Спросил мистер Ик, залезая в штаны, где у него было фляжка. – Без сахара. Я только утром пил.

Холестериновый мичман в ужасе замотал головой и скрылся в глубине толпы.

Настали встал перед строем и произнёс:

– Товарищи! Революцию в дамском животе объявляю открытой! Добровольцев прошу сделать три шага.

Под музыку «вихри враждебные» толпа сделала шаг вперёд и два шага назад, обнажив почти детский броневичок, с которого соскочил лысоватый мужичок, одетый в костюм – тройку, пальто и в каждой руке сжимавший по кепке. Повернувшись к толпе и слегка грассируя, он начал свою речь:

– Товагищи кгасноагмейцы! В тгудный час для нашей матери -годины, когда стоглавая гидга контггеволюции свила гнёздышко и сосёт кговь общественного огганизма, мы должны объединить свои усилия и выступить, как один пготив законности и погядка!..

– Мне кажется я его раньше где -то видел, – восторженно прошептал Настали его новоиспечённый адъютант мистер Ик. – Ах, ёлки, ну, конечно! Это же товарищ…

– Тише! – Закрыл ему ладонью рот диктатор. – А то вы когда говорите, все подпрыгивают. А товарищ на броневике. Упадёт, расшибётся. И потом, никто не должен знать, что он здесь! Здесь мы его называем просто товарищ Нелин – и всё. Он в глубочайшей конспирации. Мы все должны делать вид, что он находится в Польше. Даже словечки иногда по –польски вставляем…

– Почему? –Удивился мистер Ик.

– Да потому что все, слышите – все норовят от него избавиться! Впрочем, как и от нас всех. Где справедливость? И казалось бы из –за чего? Из –за того, что мы красные и хотим всем остальным таким же помочь завоевать право не дать остальным делать то, что им нравится.

После революционера Нелина перед собранием вышел некто в длинной серой шинели, военной гимнастёрке, фуражке и попросил слова.

– Слово имеет товарищ Лефикс Де-мудович Ржазинский. -Объявил Настали.

Все зааплодировали.

– А он какую должность занимает? –Тихо поинтересовался мистер Ик у диктатора.

– Товарищ Ржазинский отвечает за давление в мужском детородном органе. Шёпотом ответил министру Настали. – Попросту говоря, он обеспечивает мужику железный стояк. Но, правда, не каждому, а только тому, кто на него искренне молится. Здесь он нелегально. Попал, так сказать, по обмену. Вот выступит сейчас и назад, к своему журналисту. И ещё тут у него один чекист под опекой. Там ему тоже приходится прятаться. Обычно он в катакомбах простаты сидит. Или в мошонке. Подпольщик, одно слово. Он сюда на мужском переднике приезжает, а потом с ним же и обратно. Погостит тут, повыступает с нами и домой в родные пенаты. Довольно опасный и рискованный путь, между прочим, проделывает. Потому что сейчас всё нелегальное под контролем, всюду царская охранка орудует, пограничные заслоны в виде иммунной системы, кислоты разные повсюду, щелочные среды… Но он справляется. Всё –таки не зря его называют «железным»! Только посмотрите, как красиво держится. Какая выправка, как стоит. Одно слово – Рыцарь!

– Да уж…– потрясённо икнул мистер Ик, из –за чего Настали тоже сразу подпрыгнул.

– Товарищи, – начал Ржазинский. – Ситуация хуже некуда: верхи не хотят, но могут, а низы не могут, но хотят. Если так пойдёт дальше – протянем ноги.

В толпе начался возмущённый ропот.

– Что предлагаете? – Крикнул кто -то.

– Надо попробовать всколыхнуть массы! – Сказал Ржазинский.

– Да мы пару раз тут попробовали всколыхнуть, так чуть не задохнулись все! – Под громовой хохот сказал кто -то в зале.

– Ладно. Не хотите по -большому, давайте по -маленькому! – Предложил Ржазинский. – Как насчёт герцогини Мочевецкой? Она испытанный товарищ! Если гражданка, в которой мы находимся, как говорится, зассыт, то всё, считайте, от царя мы избавились! Кто «за»?

Все единогласно подняли руки.